— Теперь я понимаю, почему ты так хотела провести зимние каникулы здесь, наедине, — она делает ударение на последнем слове, и я не могу удержаться от улыбки. — Да, прости, что не рассказала тебе, но это было слишком рано. — Я мотаю головой. — Я никогда не ожидала, что мы поженимся. — У меня действительно есть к тебе претензии. — Наталья дуется на меня. — Какого черта я не была твоей подружкой невесты? Я смеюсь, качая головой. — Потому что мы никого не приглашали. Когда мы входим в столовую, Джинни Дойл заступает нам дорогу. — Какого хрена тебе надо теперь, Дойл? — Спрашивает Камилла. Она поднимает руки вверх. — Я просто хочу отдать должное Еве за то, что она подцепила самого горячего учителя в школе. — Она выглядит искренне впечатленной. — Я недооценила тебя, Кармайкл. Или лучше сказать, Бирн? — Просто Ева подойдет, — невозмутимо отвечаю я. — Справедливо. — Она протягивает мне руку, и я настороженно смотрю на нее. Я беру её и пожимаю, зная, что если покажу страх, это поднимет ее эго. — Поздравляю, Ева. — Она подмигивает и уходит, чтобы сесть обратно с Анитой и Керри, двумя девушками, которые напали на меня в мой первый вечер здесь. Получить ранение было ужасно, но в каком-то смысле, я думаю, это быстрее сблизило нас с Оаком. С той ночи между нами возникло напряжение и с тех пор только нарастало. — Что все это значило? — Спрашивает Адрианна, когда мы занимаем свои места за нашим обычным столом. — Без понятия, — говорю я. — Ты, наверное, завоевала восхищение и зависть всех девушек в школе, — говорит Наталья, оглядываясь на взгляды, которыми нас окружают. — Практически каждая была влюблена в задумчивого и сварливого директора Бирна, а ты надела на него кольцо. Адрианна смеется. — Все еще не могу в это до конца поверить. Я имею в виду, что это безумие, верно? — Да, — говорю я, ухмыляясь. — Хотя Оак ожидает некоторых последствий от родителей, когда информация распространится. Камилла взмахивает рукой. — Большинству родителей наплевать на то, что директор женился на ученице. В конце концов, теперь он занят. Мой отец даже глазом не моргнул бы, услышав эту новость. — Мой тоже, — соглашается Адрианна. — Не похоже, что это обычная школа. Я расслабляюсь под их заверениями, однако Оак уверен, что некоторые родители поднимут бурю. Нам придется разобраться со всем, когда это произойдет. А пока я собираюсь наслаждаться своим новым статусом, и игнорировать ненавистников.  Я поправляю свой рюкзак, пока иду по тропинке к коттеджу. Ощущение, что кто-то наблюдает за мной, заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом. — Ева, — зовет Элиас. Мой желудок опускается, когда я поворачиваюсь к нему лицом. — Элиас, чего ты хочешь? Он ухмыляется и скрещивает руки на груди, прислонившись к ближайшей стене. — Почему бы тебе не подойти сюда? — Он указывает на стену. Я качаю головой. — Мне и здесь хорошо, спасибо. Его глаза сужаются. — Только потому, что ты теперь маленькая любимица директора, не пытайся вставать между Натальей и мной. — Он крадется ко мне. — Ты можешь думать, что это дает тебе власть, но с Натальей ты, блядь, не влазишь в это. Я свирепо смотрю на него. — Почему бы тебе не перестать морочить голову Нэт и не признать уже, что у тебя есть чувства к ней? Его челюсть сжимается, и он перестает надвигаться на меня. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я наклоняю голову. — Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Иначе почему ты так одержим ею? — Одержим? — спрашивает он, хмуря брови. — Я не… — Он замолкает, как будто только сейчас осознав, что помешался на моей подруге. — Дошло наконец? — Спрашиваю я, поддразнивая. Элиас смотрит на меня, его кулаки сжимаются, когда он подходит ко мне. — Просто не стой у меня на пути, поняла? — Я поняла тебя с первого раза, Элиас. И разве с тех пор я мешалась у тебя под ногами? Элиас усмехается и откидывается назад. — Нет, но я говорю тебе не впутывать Оакли в это. — Я и не собиралась. — свирепо смотрю на него. — Теперь, если ты не возражаешь. Я иду домой. Хруст гравия привлекает наше внимание, когда Оак приближается к нам. Его глаза устремлены на Элиаса, а кулаки сжаты. — Элиас, какого хрена ты здесь делаешь? — рычит он. Я кладу руку на грудь Оака. — Все в порядке. Мы просто разговаривали. Ухмылка Элиаса такая дерзкая, что мне хочется его ударить. — Ага, Вы так ревнуете, что Ева больше не может даже разговаривать с парнями? — Не с теми, которые, блядь, душат ее в пустых коридорах, — рычит Оак. Элиас поднимает руку в знак капитуляции. — Ладно, успокойтесь. Я ухожу. — Он отворачивается и идет по дорожке обратно к школе. — Чего он хотел? — Интересуется Оак. — Просто спрашивал о Наталье. Я думаю, он неравнодушен к ней. — Сомневаюсь в этом, Ева. Парень провел здесь все свое время, изводя Наталью. Я качаю головой. — Почему никто другой этого не видит? — Не видит что? — Ничего, — бормочу я, размышляя, не почудилось ли мне это. Я вижу, как Элиас смотрит на нее с другого конца комнаты. Это напоминает мне о взгляде Оака, когда он наблюдает за мной. Голодный, собственнический. Как будто он хочет владеть ею всеми возможными способами, как физически, так и эмоционально. Очевидно, что у него недостаточно эмоциональной зрелости, чтобы поступить по-мужски, и вместо этого ему приходится мучить ее. — Как прошел твой день? — Спрашивает Оак, когда мы входим в коттедж. Я бросаю свою сумку на пол и плюхаюсь на диван. — Странно. — Странно? — спрашивает он. Я киваю. — Да, для начала, Джинни поздравила меня. Оак приподнимает бровь.