* * * «Твен» исчез в червоточине – чтобы через несколько часов или дней вернуться к Невару. Ничто не мешало дождаться его и активировать уцелевшие боевые системы станции – они как раз начали цикл ремонта. А можно было дождаться их возвращения и лишь тогда переместиться – стирая реальность вместе с «Твеном» и его экипажем. Они узнали слишком много. Но они заслужили право знать. И, наверное, попытаться сделать то, что может не успеть Ракс. В глубине своего крошечного корабля Первая-вовне закрыла глаза. Представила себе командира людей – терпеливо ожидающего ее решения. Сказала: – Ракс всегда Ракс. Мы помним долг. Крошечное веретено исчезло из Вселенной – чтобы в следующий хронон времени возникнуть в той точке, где дрейфовал крошечный кусок оливина и пироксенов. Метеорит исчез. Его больше не было нигде и никогда. Этот кусок протопланетного облака, миллиарды лет назад оставшийся не у дел, когда гравитация сжимала пыль, формируя удивительную систему Невара, больше не существовал. На планете, которую в иной реальности называли Ледяная, на доли миллиметра изменилась высота одной из гор. Но основные изменения носили не такой впечатляющий характер – они коснулись лишь горстки разумных существ, изначально копошившихся на поверхности двух планет. Астронавт Нэтрис благополучно завершил испытательный полет и вернулся на планету. Через год с небольшим он вместе с братом состыковал космический корабль «детей солнца» (здоровенную нелепую конструкцию, по большей части состоящую из топливных баков) с не менее неуклюжим и примитивным кораблем кис на орбите ничейной планеты. Капитан Пракс открыл люк и, задыхаясь от волнения, посмотрел в глаза огромной кошки. Уши капитана Дисса тоже вздрагивали от волнения – он протянул Праксу лапу, и два разумных существа коснулись друг друга. «Извини, Лоус, но в историю войдешь не ты», – почему-то подумал Пракс в этот миг. И сам устыдился своей мысли. Какая разница, кто осуществил первый контакт? Да что это могло бы изменить? Через несколько часов, паря в невесомости рядом с капитаном Диссом, Пракс от имени цивилизации людей Невара поставил свою подпись под договором о вечной и нерушимой дружбе. Он заметил, что в тексте договора вместо предлога «кана» написано «кано», что меняло право людей селиться на Ласковой с безусловного и необсуждаемого на условно разрешенное. Но поскольку в тексте договора было четко и однозначно сказано, что любой человек может поселиться на планете на тех же правах, что и кисы, – Пракс не стал придираться к тонкостям грамматики. Исчезли военные флоты «детей солнца» и кис. Девочка по имени Анге родилась без сестры, что принесло в ее жизнь много печали, – но исчезла и ее сестра, рыдающая над прахом, в который обратило Анге оружие террористов. У Бэзила Николсона больше не было семьи на Земле. Исчезла полуразрушенная станция Ракс – и возникла другая, целая. Исчезла Первая-вовне – чтобы возродиться внутри станции другой Первой-вовне. О том, какова была история Невара, отныне могли помнить только те разумные, чьи корабли находились вне Вселенной. Таких на самом деле было немало. Но это не волновало никого, кроме экипажа «Твена», скользящего в «кротовьей норе» через изнанку мироздания. Всем был безразличен Невар, пока еще не входящий в Соглашение. Конечно, произошедшее сильно взволновало бы экипаж «Дружбы», первого межзвездного корабля дуальной цивилизации Невар, в эту самую минуту выходящий из варпа. Но все то время, пока Вселенная была другой, они путешествовали вне ее, не подозревая, что мир дважды изменился. * * * Ночь застала Яна и Адиан на перевале. С двух сторон вставали заснеженные горы, вниз уходила долина, по которой вилась вдоль пустого замерзшего русла старая дорога. Удивительно, но ветер к ночи совсем стих, идти оказалось куда легче, чем Ян боялся. Они несколько раз находили следы Рыжа и Лан – один раз пустую банку из-под концентрата, один раз место, где те сидели, отдыхая. – Будем так спешить, еще и догоним их, – сказал Ян. – Этого не стоит делать. Они постояли, вглядываясь вниз, пытаясь в сумерках увидеть спускающихся детей. Но не увидели, возможно, те уже остановились на ночевку. Зато нашли мертвых солдат. Может быть, те покончили с собой, может быть, и впрямь вспыхнул бессмысленный мятеж – Ян осмотрел тела, но так и не смог понять. Он боялся, что беженцы могли глумиться над телами, но этого не произошло. Конечно, с солдат сняли теплую одежду (Ян полагал, что это зря – наверняка одежда фонила), забрали и все оружие и снаряжение, но тела после этого аккуратно сложили в ряд. В каждую ладонь кто-то заботливо положил камешек, как полагалось испокон веков – чтобы, уходя из этой жизни, оставить себе что-то на память. Яна кольнуло раскаянье, хотя он понимал, что их бы беженцы не пощадили – ограбили подчистую, а может, и убили. То, что после этого в ладонь заботливо вложили бы камешек, вряд ли того стоило… Больше для порядка, чем надеясь что-то найти, Ян проверил карманы мертвецов. Мародерство сейчас не вызывало у него никаких эмоций – да и он был уверен, что майор бы одобрил. Как ни странно, но кое-что нашлось. Те, кто обыскивал тела, просто не знали всех карманов в форме. Во внутренних, незаметных, обычно хранили фотографии и письма, но Ян нашел две целые пачки прессованной травы, упаковку медовых конфет, леденцы от болей в горле (а ведь это тоже углеводы). Потом они нашли выброшенный рюкзак, запачканный кровью, и старую маленькую брезентовую палатку. Видимо, у беженцев были и получше. – Слушай, а мы ведь переночуем с комфортом! – нарочито бодро сказал Ян. Они поставили палатку в стороне от мертвых тел – в новом мертвом мире мертвецы не вызывали ни страха, ни трепета. Съели по три конфеты, наслаждаясь вкусом, пожевали сено. Потом Ян достал траву, отщипнул себе хороший кусок, протянул пачку Адиан. Та поколебалась, но тоже оторвала щедрую порцию. Пробормотала: – С института эту дрянь не жевала… Усевшись на тюках с сеном, они смотрели, как пробуждаются в небе звезды. Небо оставалось таким же, как до войны. Небу были безразличны глупые люди, передравшиеся из-за черного и рыжего цвета грив… нет, конечно, Ян прекрасно знал реальные причины противостояния Западной и Восточной империй, но цвет гривы – дурацкая деталь, которая всегда была маркером и поводом конфликта. – Гляди, звезда падает, – сказала Адиан, поднимая руку. Ян посмотрел и нахмурился. Звезда была слишком яркая, слишком медленная. Казалось даже, что она оставляет за собой шлейф, будто комета. Метеорит? Не гаснет и не разгорается, не теряет высоту, а идет по орбите. Спутник? Светящаяся точка ползла не с запада на восток, как обычно, а с юга на север. – Спутник? – сама себя поправила Адиан. – Скорее всего, – неуверенно сказал Ян. – Орбита странная для спутника. Может быть, метеорит… или самолет на большой высоте… – Пусть будет падающая звезда, – решила Адиан. – Загадаю желание. Спутник или метеорит – он уплывал из поля зрения. Яркий, тревожный, неправильный. – Что загадала? – разжевывая траву, спросил Ян. – Звездочка-звездочка, унеси меня отсюда за дальние моря, в новые края, – усмехнулась Адиан. – Как в детстве. – Я тоже загадал, – усмехнулся Ян. – Что? – Звездочка-звездочка, помоги найти того, кто убил наш мир. – Тоже хорошо, – согласилась Адиан. Они сидели, прижавшись друг к другу плечами, и смотрели в небо. Звездолет «Дружба» гасил скорость, выходя на орбиту Соргоса, и разряды статики плясали на титановом корпусе. Конец первой книги Москва, 2018–2019 * * * notes Сноски 1