— Одумайся, слепец! — Я не слеп!!! Сбоку послышался хруст веток. Черное мелькнуло на периферии. В следующий миг ограда палисадника была сломана. Громадный пес сбил с ног. Чудовищного размера собака с пылающими красным глазами и мощными лапами сначала припечатала о соседнюю ограду, а когда та устояла, зверь повалил инквизитора на деревянный настил. Фагор треснулся головой о доски. В ушах зазвенело, мир на мгновение потерял очертания, поплыл, но быстро вернулся в изначальное положение. Легкое сотрясение ничто для инквизитора. — Убей его! — закричала Инесса. У него есть нюхач! Покою он нам не даст! — Р-р-р! — Зарычал Кан. Оборотень попытался вцепиться зубами в шею инквизитора, но словно неведомая сила оплела ее, не давая вонзить зубы. Из-за майки вывалился серебряный крест на серебряной цепочке. Крест был вплетен в круг и не имел распятия. По ободку тонкой нитью тянулись руны. Оберег едва заметно засветился, шея ощутила тепло. Оно придало инквизитору сил. Фагор ухмыльнулся оборотню в рожу и сильным рывком скинул тушу, как будто та весила не больше десятка килограмм. Кан подлетел в воздух и приземлился на ограду палисадника. Большинство досок переломалось, но одна лишь надломилась, острием впиваясь под ребра оборотня. Кан взвыл, обламывая доску. Лапы немного трансформировались в сторону человеческих, теряя когти и приобретая пальцы. Оборотень обхватил оставшийся кусок и рванул прочь из раны. Больше сделать не удалось. Полная трансформация без помощи Аргону оставалась для Кана недоступной. По настилу заструилась кровь. Оборотень подскочил и получеловеческой-полусобачьей лапой рубанул перед собой, стараясь острыми когтями если не распороть Фагора, то хотя бы подранить. Инквизитор подставил меч, сдерживая удар. Острие лезвия рассекло оборотню лапу. Кан взвыл. Инесса бросилась к нему на помощь, но оборотень одним прыжком оказался у крыльца и откинул ведьму в дом. Сам повернулся к противнику, воинственно обнажая клыки. Последняя линия обороны. Назад пути нет! Притихли дрожащие в конурах псы, ощущая гнев и страх хозяина. Фагор достал второй малый клинок, ожидая атаки. Но окровавленный оборотень нападать не спешил. Он чуть присел, зажимая лапой рану на животе, а раненую руку засунул под локоть здоровой. — Перекидывайся! — велел инквизитор. — Или прикончу тебя монстром. В твоей истинной сути, не человеческой. Глаза оборотня сверкали в темноте. Он смотрел, не мигая, глубоко дышал. В то же время Инесса в доме собирала в ладони кровь с обожженных пальцев, и когда набрались полные ладошки, плеснула на порог. — Аргону! К тебе взываю! Боль, до того пребывающая лишь в руках, разлилась по телу ведьмы. В груди будто образовался лед, кольцо холода сжало тело тисками. Так организм отреагировал на сильную потерю энергии. Портал образовался не сразу. Красное марево лениво поплыло от пола по косякам, пока не обволокло весь порог до потолка. За эти долгие секунды инквизитор уже проткнул малым клинком здоровое плечо Кана и тело оборотня затрясло, не в силах ни начать процесс трансформации, ни исцелить рану. Саркон вышел из портала в сторону дома, застряв на пороге между улицей и домом. Переход, неудачно поставленный меж двумя точками входа-выхода на защитной линии дома, зажал демона в тиски. — Опусти круг! — прохрипел сдавленный демон. — Кто ты? — приблизилась ведьма, рассматривая призванного. — Я звала Аргону! Инесса и сама давно позабыла, что дом защищен обрядом и очерчен кругом, сдерживающий нежить и нечисть. Собственная жертвенная кровь многократно усилила барьер, подняв до предела защитные свойства. — Умирающий под неправильным призовом демон. Саркон я! Аргону пал. Я его брат. Должник. Опусти, — задыхаясь в межпорталье, просипел демон. — Ты поможешь нам? — Да, — уже без воздуха прошлепал одними губами Сар. — Входи! Входи! Входи! — трижды повторила ведьма, и демон ввалился в дом, рухнув на пол. Некоторое время демон приходил в себя, силясь отдышаться. Безвоздушное пространство межпорталья и так порядочно вытянуло силы, еще этот барьер забрал последнее. Вдобавок — долгая ночная смена. Непривычно одиночная. Инесса подбежала, подхватила под руку, стараясь поднять. С таким же успехом ребенок мог стараться поднять штангу тяжеловеса, изготовившегося к установлению мирового рекорда. — Вставай! Инквизитор с ума сошел! Он убьет Кана! — Уйди, — вздохнул демон и резко поднялся. Отдышавшись и более-менее придя в себя, Саркон приготовился к разборке с инквизитором. Фагор занес меч над головой, изготовившись разрубить обессилевшего оборотня пополам. — Ты переходишь границу, — показался в дверном проеме демон. — Ты не в праве его трогать! Фагор хмыкнул и от души пнул на половину трансформировавшегося оборотня в челюсть. Кан отлетел в сторону сада, переломав куст смородины, затих. Инесса закричала, но когда попыталась выйти за круг, демон пихнул обратно, обронив: — Стой там. Инквизитор спятил. Обоих вас прикончит. Улыбка Фагора растянулась, усмехнулся: — Мне не нужна эта шваль, я ждал твоего брата. Но и ты сойдешь. Иди сюда! Фагор скинул пальто и поднял второй малый клинок. Оружие, как и цепочка с крестом, засветилось бледно-синим. Саркон скинул плащ и неспешно натянул черные перчатки. Пальцы загорелись огнем, пламя поползло по ладоням, кистям, объяло руки. Пылая факелом в ночи демон приготовился к бою. — К вашим услугам, инквизитор. Мне повернуться спиной, чтобы вам было удобнее повергнуть меня? — Можешь еще и наклониться, — хмыкнул Фагор. Оба сблизились на шаг и сорвались в движение. Синие и огненные всполохи поплыли вслед за хозяевами. Словно яркий взрыв ослепил Инессу. Вспышка застыла перед глазами ярким бликом. Не видно ничего. Только опустившаяся тишина со всех сторон. Когда глаза привыкли к темноте, ведьма не увидела ни демона, ни инквизитора. От Кана тоже осталась лишь свежая кровь на поломанных кустах. Все трое исчезли. Грустно, по-волчьи, завыли выползшие из конуры собаки. То ли несвойственный собакам Кана вой, то ли осенний холод, но тело Инессы одело мурашками, сковало холодом. Голова закружилась и ведьма упала на колени, отдаваясь боли и слезам. Рука в крови почернела. Приглядевшись, ведьма увидела частицы пепла, который распылил над двором инквизитор. Глаза ведьмы расширились. Она поняла, что он достал ее. — Вот и докатилось возмездие, — прошептала Инэсса и прощальный, обреченный крик ведьмы разнесся по деревне. Печально завыли две осиротевшие собаки во дворе. * * * Несколько месяцев назад Ветви черемухи бились в закрытое окно, напоминая, что за окном свежий воздух и яркое солнце. А здесь, по другую сторону стекла, тяжелый взгляд из-под седых бровей крепко-накрепко держал Юлию в руках ведьмы. Пронзительные глаза бабки Инэссы сверлили насквозь. Клиентка не смела даже моргнуть. Мысли, и те словно оцепенели, оставив в пустоте. Она ощущала себя расслабленной, словно хлебнула хорошего вина, но странное чувство внутри никак не желало покидать. Оно шептало: "Уходи, Юля. Не надо!" Но девушка старалась загнать чувство поглубже, спрятать. Она приехала за сотни километров не за тем, чтобы отступить. Отличавшаяся решительностью с раннего детства, Юлия сделала выбор и не собиралась идти на попятную. Давно не молодая женщина напротив клиентки чмокала губами, ни на миг не отводя тяжелого взгляда. Хмурилась. Лицо морщилось, нижняя губа безжалостно жевалась. Ведьма в раздумьях последний раз вопросила бесцветным голосом: — Уверена, милочка? Грех ведь на душу берешь… И я с тобой. Юлия не смогла сказать ни слова, в ответ только кивнула. Горло пересохло. Едва не закашлялась. Заставила себя собраться с мыслями и кивнула более степенно, уверенно, словно со знанием дела. Надо было хоть как-то показать свое согласие, а то ведьма-колдунья укажет на дверь и сказать будет нечего. Придется уйти с пустыми руками, оставив мужа сопернице без боя. — Он придет к тебе не по доброй воле. А от неволи, как известно, добра не жди. Беду накликаешь. Человек, когда несвободен, на любое способен, — Ведьма приблизилась, прошептав на самое ухо. — Зверем становится… а то и болеет. Юля сглотнула. Но горло настолько пересохло, что это простое действо принесло боль. — Еще раз спрашиваю, ты уверена? — Переспросила строгая женщина. Показался нижний клык. При разговоре он не был заметен, но сейчас Юля едва не вздрогнула. Ругая саму себя, клиента сорвалась на крик: — Плевать! Лишь бы Алексей Иванович стал моим. А так все острые углы сглажу. Жизнь наладится, заживем как люди… Только не ей! Жена его шлюха, каких свет не видел! Она его не достойна! — Дело твое… — протянула колдунья и тихонько добавила. — Все легкой жизни ищите? Да не бывает в жизни пряников, коли сама не испечешь. Ни болезни, ни горе вас не страшит, коли все и сразу заполучить хотите. Колдунья отвела тяжелый взгляд, медленно встала из-за стола и ушла в другую комнату. Оттуда послышалась возня, шум посуды. Запахло кислым. Даже немного закружилась голова. Но Юлия лишь облегченно вздохнула. Хоть какой-то перерыв. А то прямо бежать хочется. Бежать без оглядки из этого жуткого домика на окраине села. И зачем сюда из райцентра приехала? Там, что ли, бабок-шептуний нет? В газетных объявлениях их пруд пруди. Выбирай, какая поближе. Так нет же, потянуло подальше. Чем дальше, тем вроде бы лучше. — Ну вот, милочка, — бабка Инэсса выросла перед глазами и протянула маленький пузырек. — Хочешь, подсыпь в еду на работе, а хочешь — на фотографию посыпь. Только, чур, чтобы фотография одиночная была. А то, не дай бог… И смотри, чем больше сыпешь, тем сильнее приворот. Не переборщи, а то беда будет. Заболеет страшной болезнью, а то и с ума сойдет. Юлия схватила пузырек, как манну небесную. Не считая, протянула крупные купюры. Зарабатывала она хорошо. В этом от Алексея Ивановича толк как от начальника был не малый. Но то, что на соблазнение не шел — этого она ему простить не могла. Подскочив, Юля поблагодарила старушку и поспешила к дверям. Скорее! Скорее покинуть это место. Лишь бы больше не отвечать на вопросы бабки и не видеть ее глаз. Они зрят насквозь и хотят отговорить от задуманного. — Помни! Грех на душу берешь, — догнали ее слова ведьмы уже на пороге, но Юлия лишь ускорила шаг, практически убегая от старого, ветхого дома. Центральная улица… дорога, вдоль которой выросла и сама деревня… рейсовый автобус и путь домой. Все как в тумане. Дорога пролетела незаметно. Само время промелькнуло словно на перемотке. Пара часов тряски и вот он автовокзал. Такси… Домой прилетела как на крыльях. Не разуваясь, прошла в спальню, достала из-под кровати распечатанные фотографии Алексея Ивановича, скачанные с социальных сетей. Там на заплаканных ее снимках на нее глядит он. Любящий и свой. Родной и любимый. Только почему-то с другой женщиной, с другим ребенком.