Я пожимаю плечами: – Мне нужна работа с девяти до пяти. Все очень просто. Сейди качает головой: – А как насчет нас? – Что ты имеешь в виду? – Ну, если ты будешь работать там в обычное офисное время, а по вечерам – видеться с ним, то когда же мы с тобой сможем видеться друг с другом? – Мы сможем видеться по уик-эндам. – Не говори глупостей. По уик-эндам ты тоже будешь занята сексом с этим своим хахалем. Я отвожу взгляд в сторону: – Сейди, пожалуйста, не веди себя так. – А как я, по-твоему, должна себя вести? – Я знаю, что это для тебя шокирующее известие, но я думала, что ты по крайней мере за меня порадуешься. – Как я могу за тебя радоваться, если ты по сути продаешь себя? Волосы у меня едва не встают дыбом: Сейди зашла чересчур далеко. – Ну это уж слишком! – Почему? Потому что это правда? Ты никогда не хотела быть секретарем. Ты никогда не хотела ходить на работу с девяти до пяти, и ты никогда не хотела быть безвольной женщиной, которая делает все, о чем ее попросит ее дружок. Я собираюсь сказать что-то в ответ, но к моему горлу подступает ком, который не дает мне произнести ни одного слова. Поэтому я разворачиваюсь и иду по направлению к туалетам. Я не могу поверить, что Сейди в самом деле сказала мне такое. Это ведь так несправедливо! Она просто ревнует. Она думает, что Ли забирает меня у нее, поэтому она злится и говорит глупости. Закрыв дверь кабинки, я прислоняюсь к ней спиной, вновь и вновь мысленно повторяя себе, что я поступаю правильно. Когда это не срабатывает, я достаю телефон и захожу в «Фейсбук». Папа разместил там еще одну фотографию Гаррисона. Под ней он написал, что Гаррисон – очень милый мальчик. Я прислоняю голову к двери и начинаю плакать. ЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ Сейди Уорд 03/08/ 2017 23: 20 Они не захотели меня слушать, Джесс. Они сказали, что выслушают, но при этом даже не предложили мне подать заявление официально. Они лишь много кивали и записывали то, что я им рассказывала, а затем сказали, что свяжутся со мной, если им потребуется какая-то дополнительная информация. Я продолжала надеяться, что они потребуют отложить похороны, но они не сделали этого. Тебя похоронили вместе со всеми уликами, а я осталась стоять, сгорая от желания визжать и орать всем людям, что они не знают и половины того, что произошло, что это вовсе не был несчастный случай и что все то, что они прочли или услышали об этом, не соответствует действительности. Я не могла даже смотреть на твоего отца – в таком жутком состоянии он пребывал. Чего нельзя сказать о Ли. Ли был единственным, кому удалось быть сдержанным во время похорон. Люди говорят, что он все еще в состоянии шока. Но на самом деле никакого шока у него нет. Я это знаю. Единственное, от чего он должен быть в шоке, так это от того, что ему удалось остаться как бы ни при чем. Часть вторая Джесс Пятница, 4 марта 2016 года Я все еще не могу толком осмыслить тот факт, что Сейди думает, что меня убил Ли. Да ведь это просто смешно! А я еще думала, что это у меня проблемы с психикой! Единственное объяснение, которое я могу найти, – это ревность. Ничего другого тут не может быть: реакция Сейди, обычно такой здравомыслящей, на известие о том, что я ухожу с нашей работы, была уж слишком бурной. Весь прошедший месяц она избегает меня и винит Ли в том, что он отнял меня у нее. Очевидно, в какой-то момент развития событий в будущем она позволит своей ревности завладеть ею так сильно, что и в самом деле начнет верить в то, что он меня убил. Я пыталась заставить ее понять, что дело в ней самой, а не в Ли. Она ведь явно чувствует себя брошенной. Я предложила ей начать искать себе другую работу, но она не хочет об этом даже слышать. А напрасно, потому что если она останется там, в кинотеатре, без меня, то ее душевная рана загноится. Мне необходимо найти способ ее как-то образумить. После того как я уволюсь, станет слишком поздно. Когда человек, которого ты любишь, умирает, ты не способен мыслить здраво. Уж кто-кто, а я-то это знаю. Знаю это лучше, чем кто-либо другой. И сейчас нужно подавить это в самом зародыше. – Привет, – говорю я, когда прихожу на платформу и вижу, что Сейди уже там. – Привет, – отвечает она, даже не пытаясь при этом скрывать свои чувства. Сегодня мой последний рабочий день в кинотеатре. И сегодня мы в последний раз поедем вместе на поезде. Такое ощущение, что заканчивается целая эпоха нашей жизни. Это все как-то очень странно. Вопреки всему тому, через что нам с Сейди довелось пройти вместе, Джессейди к концу сегодняшнего дня уже перестанет существовать. И никогда уже не вернется – это я теперь знаю. И я просто хочу, чтобы все это закончилось на мажорной ноте, а не в такой вот ужасной атмосфере. – Ты так и не передумала уходить с работы? Если нет, то еще есть время организовать что-нибудь по поводу твоего ухода, если вдруг захочешь, – говорит Сейди. – Нет, спасибо. Я не хочу никакого шума и суеты. Тем более что после работы меня будет встречать Ли. Она морщится и смотрит в землю, водя носком ботинка по воображаемой линии. – Почему бы тебе не дать ему шанс, Сейди? – Шанс на что? Мы уже больше не будем лучшими подругами, да? – Это еще неизвестно. Ты ведь еще вообще не общалась с Ли. Я осознаю, что в этом виноваты и она, и я сама. Я встречаюсь с Ли так редко, что когда это происходит, я хочу общаться с ним без каких-либо третьих лиц – так сказать, хочу его всего целиком для одной себя. Впрочем, однажды я вскользь предложила пойти что-нибудь выпить втроем – я, Ли и Сейди, – но, честно говоря, у Ли эта идея явно не вызвала большого энтузиазма. – Я не уверена, что мы с ним поладим, – говорит Сейди. – У нас с ним ведь нет ничего общего. – Я – вот что у вас общее. – То есть мы будем весь вечер разговаривать о тебе? – Послушай, а давай ты пойдешь с нами чего-нибудь выпить сегодня вечером после работы? Она колеблется, а потом говорит: – Я подумаю об этом, хорошо? У меня мелькает мысль, что это, пожалуй, самое большее, на что я могу в данный момент рассчитывать. – Еще не жалеешь о том, что уходишь? – спрашивает Сейди. – Нет. Это то, что мне необходимо сделать. – Не знаю, будешь ли ты говорить это после того, как повстаешь целую неделю в семь утра. – Может, и не буду, – говорю я. – Но я буду иногда оставаться на ночь у Ли, и это облегчит ситуацию с ранними подъемами по утрам. – А твой папа уже больше не возражает? Теперь уже моя очередь смотреть в землю. – Он смирится, – говорю я, но больше с надеждой, чем с уверенностью. – А когда мы с тобой будем видеться? – Во время обеденного перерыва. Если ты не против работать в утреннюю смену. – Платить будешь ты, да? – говорит она, и на ее лице впервые появляется что-то вроде улыбки. – Может быть. – Но все уже будет не таким, как раньше, да? – Не таким, – говорю я. – Но это не означает, что будет хуже. Ситуация просто становится другой. Сейди отводит взгляд в сторону. Поезд подъезжает к платформе. Когда я сажусь в вагоне напротив нее, она все еще вытирает слезы. Мы почти ничего не говорим по дороге с вокзала Лидса на работу. Просто уже нечего сказать. Как только мы приходим на работу, Сейди бросает свои вещи и уходит на кухню, чтобы сразу начать работать. Обычно она не делает этого с такой поспешностью. – Привет, конфетка, – говорит Адриан, заходя в комнату для персонала и обнимая меня. – Не могу поверить, что сегодня твой последний рабочий день. – Я знаю. Но я буду сюда приходить и смотреть здесь фильмы. Так что ты так легко от меня не избавишься.