– Что опять не так? – У тебя будет медовый месяц. Это звучит даже более странно, чем то, что ты выходишь замуж. Я пожимаю плечами: – Мне кажется, что это вообще был какой-то странный год. Сейди косится на меня, когда мы усаживаемся на кровать и на экране появляется заставка к мультфильму «Побег из курятника». – А ты больше не видела какие-нибудь из тех публикаций в «Фейсбуке»? – спрашивает она. Я обращаю внимание на то, что она произнесла слово «видела» так, как будто речь идет о том, что существует только в моей голове. – Я не заходила в «Фейсбук» уже черт знает сколько времени, – отвечаю я. Она передает мне попкорн. – Я вообще-то переживала, – говорит она. – Я опасалась, что все это может начаться снова. – Они просто очень сильно удивили меня – только и всего. – Ты ведь знаешь, что такое происходить не может, да? Люди не могут размещать публикации из будущего. Она меня прощупывает. Пытается выяснить, все ли в порядке с моим душевным состоянием, не обвиняя меня ни в чем в открытую. Я беру еще одну пригоршню попкорна и, посмотрев, как курица Джинджер предлагает остальным наседкам сбежать из курятника, отвечаю: – Ну конечно я это знаю. – Значит, у тебя в жизни еще полно времени на то, чтобы успеть выйти замуж, если ты уж так хочешь это сделать? Тебе нет необходимости торопиться? – Это еще что такое? Анкета с целью выяснить, все ли в порядке с психикой у твоей подруги? Только мне кажется, ты упустила в ней кое-какие пункты. – Ну-ну, перестань. Я просто за тебя беспокоюсь. – Тебе нет необходимости это делать, понятно? Со мной все в порядке. Я знаю, что я делаю. Но это, увы, неправда. У меня уже нет ни малейшего понятия, что я делаю. Единственное, что я знаю, – так это что мне необходимо через это все пройти ради «Г». Довольно много времени спустя, когда мы уже умяли привезенную пиццу, посмотрели один из фильмов про Гарри Поттера и начали смотреть «Красотку», Сейди поворачивается ко мне и говорит: – Знаешь, а ты была права. Я и в самом деле ревновала. Немножко. Я всегда знала, что ты – Вивиан, а я – Кит, но я, пожалуй, не верила в то, что может появиться некий Эдвард, пока ты не стала встречаться с Ли. – Ты намного лучше, чем Кит. – Мне нравится Кит. – Я знаю. Мне тоже. Но ты все равно намного лучше, чем она. У нее, возможно, и есть какой-то потенциал, но ты – уже сложилась как яркая личность. – Просто скажи мне, что Ли не приедет на белом лимузине в субботу и не полезет вверх по водосточной трубе, чтобы забраться к тебе через окно. Я улыбаюсь и отрицательно качаю головой. – Ну ладно, тогда скажи ему, пусть он лучше заботиться о тебе как следует, потому что, если он не будет этого делать, ему придется ответить за это передо мной. Он себе даже и не представляет, как я рассвирепею, если он когда-нибудь причинит тебе какой-либо вред. Я крепко обнимаю ее, и по моему лицу текут слезы. Он, может, и не представляет, а вот я – еще как представляю. Этот отель кажется мне еще громаднее, чем раньше. Честно говоря, я не понимаю, зачем нам нужна репетиция. Никто ведь не репетирует какие-то другие важные события своей жизни, верно? Свою смерть, например. Ну что есть в свадьбе такого важного, что должно обязательно пройти точно по плану? Ведь события, которые происходят после свадьбы, имеют гораздо большее значение, правда? Тем не менее Анджела сказала, что нам необходимо все отрепетировать. А еще она сказала, что отель идеально расположен между Лидсом и аэропортом. А еще – что номера в нем просторные и украшены со вкусом. Лично я полагаю, что Анджела просто начиталась на сайте отеля рекламы, но кто я такая, чтобы подвергать ее слова и действия сомнению? – Ого, впечатляет, – говорит папа, когда мы выходим из автомобиля. – Да, – отвечаю я. – Думаю, что да. – А тебе что, не нравится? – спрашивает он. – Меня, если честно, вполне устроила бы и обычная регистрация брака, без помпезных мероприятий. – Почему же ты тогда на все это согласилась? – Я не соглашалась. Когда Анджела показала мне это место в первый раз, она уже все забронировала. Папа вздыхает и морщится: – Ты, похоже, не можешь сказать ей «нет». – Я уже говорила ей «нет» по нескольким другим поводам. А в данном случае мне было настолько все равно, что я даже не стала спорить. Мы идем мимо дерева с перекрученным стволом, которое было видно на свадебной фотографии, размещенной в «Фейсбуке». Я узнала его еще в тот раз, когда мы пришли сюда впервые. Было уже слишком поздно для того, чтобы что-то менять: Ли уже сделал авансовый платеж. Помня о том, что произошло с платьем, я подумала тогда, что если пойду и забронирую помещение в каком-нибудь другом отеле, то отель этот следующей ночью сгорит дотла. Ли и Анджела ждут нас у стойки дежурного администратора. У Анджелы в руке – блокнот и ручка. Ли подходит ко мне и целует меня, и когда он это делает, я думаю о Гаррисоне. Думаю, что Ли будет для него замечательным отцом. – Рад вас снова видеть, Джо, – говорит Ли, пожимая папе руку. – Я только что прочел ваше меню. Оно прямо-таки восхитительное. – Спасибо, – говорит папа. – Давайте надеяться, что все будет вкусным. А иначе придется с ними поругаться. – Вы что, как Гордон Рамзи из Уэст-Йоркшира?[27] – спрашивает Ли. – Тот тоже ругает других поваров. – Нет, вообще-то он большой добряк, – отвечаю я. – Он никогда даже не повышает голоса – не говоря уж о том, чтобы ругаться. – Мне хватает и взгляда, – говорит папа. – Если тебя на кухне уважают, то вполне хватает твоего взгляда. Он оборачивается к Анджеле и целует ее в обе щеки. Я думаю, ей нравится, что он наполовину итальянец. Она из тех женщин, которые, пригласив его на ужин, стали бы разговаривать про все итальянское, полагая при этом, что никто до них этого не делал. – И снова здравствуйте, Анджела, – говорит он. – Спасибо за все ваши труды и старания. – Не за что, – говорит она. – Я хочу быть уверенной в том, что в день свадьбы все будет идеально. К нам подходит Мари – координатор свадьбы со стороны отеля. – Ну и какие у вас всех ощущения? – спрашивает она. – Мы готовы действовать, – отвечает Анджела. Мари оборачивается и смотрит на меня. Я решаю, что лучше не упоминать о том, что я полночи не спала и что нервишки у меня пошаливают. – Да, готовы, – говорю я, пытаясь выдавить максимум из своей улыбки. – Вот и хорошо. Если пойдете со мной, я проведу вас по отелю и покажу вам все, что вам необходимо знать. Затем мы разберем всю церемонию шаг за шагом и я отвечу на любые вопросы, которые у вас, возможно, появятся. Мы идем вслед за ней по отелю. Ли берет меня за руку и сжимает ее. – Сосредоточь все свое внимание на медовом месяце, – шепчет он мне на ухо. – Ничего из вот этого уже не будет иметь значения, когда начнется медовый месяц. Я смотрю на него. Это тот Ли, в которого я влюбилась. Добрый, заботливый, веселый мужчина, который будет моим мужем и отцом моего ребенка. Но если это так, то почему я все еще чувствую себя в его присутствии так неловко? Почему мне приходится заставлять себя не шарахаться в сторону, когда он прикасается ко мне? Мне необходимо выкинуть другого Ли из своей головы. Другой Ли представляет собой всего лишь плод моего – или чьего-то еще – воображения. Он в действительности не существует. Бояться мне совершенно нечего. И не о чем переживать. Когда мы оказываемся в помещении, в котором будет проходить церемония бракосочетания, меня снова поражает тот факт, что всего лишь через два дня я выйду замуж. Это событие уже точно произойдет, и у меня есть два варианта: измучить себя переживаниями по поводу того, правильно ли я поступаю, или же просто жить дальше и наслаждаться жизнью. Мама всегда говорила мне, что не стоит тратить время на переживания о том, что, возможно, никогда не произойдет. Я иду по проходу между стульями и становлюсь рядом с Ли. – Знаешь, ты выглядишь умопомрачительно! – говорит он. – Откуда ты это знаешь? Ты ведь еще не видел платья. – Я сейчас вижу тебя своим мысленным взором, – отвечает он. – И думаю, что ты будешь выглядеть даже лучше, чем я себе это представляю. Папа по дороге домой молчит. Я думаю, он размышляет над тем, что в воскресенье ему предстоит вернуться после свадьбы в пустой дом. Он припарковывается на единственном у нашего тротуара свободном месте. Я выхожу и иду к багажнику, чтобы забрать из него платье. Оно упаковано в белый пакет так, чтобы не было видно ни малейшей его детали. – Мне можно заглянуть в пакет? – спрашивает папа. – Конечно нет. Ждать ведь осталось совсем недолго. Он улыбается довольно грустной улыбкой и заходит в дом. Я отношу платье прямиком на второй этаж, в свою комнату, и вешаю его в платяной шкаф. Когда я спускаюсь вниз, папа сидит за кухонным столом. На столе – какой-то подарок: плоская квадратная коробка, завернутая в серебристую бумагу и завязанная голубой лентой. – Что это? – спрашиваю я. – Кое-что для тебя. – И мне позволяется открыть это прямо сейчас?