– Нет. Он ушел. У него там что-то вроде корпоратива. Я сказала, что не против. – Правильно. – Во сколько ты заканчиваешь? Мне вдруг пришло в голову, что ты, возможно, захочешь ко мне заглянуть. – Боюсь, что не раньше одиннадцати. Кроме того, Адриан купил билеты на какой-то концерт здесь, в Лидсе, и я сказала, что пойду с ним. – Да, конечно. Ну ладно. – Вообще-то я запросто могу отказаться и вместо этого прийти к тебе. Хочешь? – Нет, не надо. Я не хочу нарушать твои планы. Тем более что к такому позднему времени я уже, наверное, усну. – Ну ладно, если ты так считаешь… – Да. Но я все равно с тобой скоро увижусь. Желаю хорошо провести время. – И тебе того же самого. Ну, и чтобы сны тебе снились хорошие. Я нажимаю на кнопку отбоя, прикусив нижнюю губу. Несколько секунд спустя мой телефон издает звуковой сигнал. Это пришло сообщение от Сейди: она прислала мне целую кучу идеограмм, рассматривать которые мне совсем не хочется. Я щелкаю на иконке «Фейсбука». Люди все еще обсуждают кончину Кэрри Фишер[36] и публикуют ссылки на «Звездные войны». Ли отнесся к данному событию абсолютно равнодушно, и это меня удивило. Когда я спросила его, в чем причина его равнодушия, он сказал, что его интересовали в «Звездных войнах» только персонажи мужского пола. Все заявляют в своих публикациях, как им не терпится дождаться конца этого ужасного 2016 года. И выражают свою скорбь по поводу того, как много умерло в этом году знаменитостей. А меня сейчас одолевают мысли о том, что на следующий год все эти люди будут говорить, каким ужасным был год 2017-й. И будут поминать меня. Я захожу в свою «Хронику» и нахожу в ней последнюю фотографию «Г». – Не могу дождаться встречи с тобой, – говорю я, целуя экран. Затем я ложусь спать, зная, что, когда проснусь, уже наступит год, в который я встречусь с ним и в который я с ним попрощаюсь. Сейди Уорд → Джесс Маунт 11 июля 2018 г. Ровно год назад я потеряла свою лучшую подругу. Я все еще не могу поверить в то, что тебя не стало, Джесс. Я все еще высматриваю тебя на железнодорожной платформе, я все еще ожидаю услышать на работе твой смех, и я все еще скучаю по тебе так, что это невозможно выразить словами. Не у всех есть такая лучшая подруга, какая была у меня. Мои самые ранние воспоминания – о том, как мы играли с тобой на школьном дворе. Я не помню свою жизнь до тебя. Для меня жизнь как бы началась заново, мне пришлось учиться жить без тебя. И большую часть времени мне это удается, хотя я не живу, а просто существую: делаю свою работу, пытаюсь вести себя вежливо при общении с людьми… Но иногда, проснувшись утром, я не могу думать ни о чем, кроме того, что произошло с тобой. Иногда я лежу в постели ночью и не могу заснуть, потому что чувствую себя из-за всего этого очень плохо. После твоей смерти в моей жизни образовался огромный и ужасный вакуум, который когда-то заполняла ты. Я скучаю по тебе, Джесс. Я люблю тебя, и хотя мне нельзя сообщать здесь что-либо о том, что произошло, я хочу, чтобы ты и все остальные люди знали, что, когда начнется разбирательство в суде, я буду говорить правду, только правду, ничего, кроме правды. И я сделаю это ради тебя. Джесс Вторник, 14 февраля 2017 года В прошлом году были розы. Две дюжины роз. Я помню, как их доставили к нам на работу и Нина пробормотала, что у некоторых людей намного больше денег, чем здравого смысла. Я помню, что чувствовала себя особенной, избалованной, обожаемой. В этом году – лишь открытка на кухонном столе. – С Днем святого Валентина! – говорит Ли, подходя ко мне и целуя меня. Я не чувствую себя достойной и этого. Я стою в своем замызганном домашнем халате, пояс которого неплотно завязан вокруг моего выпирающего живота. Мои волосы растрепаны, а под глазами – темные круги. Я не знаю, черт возьми, кто они такие – те женщины, про которых говорят, что они во время беременности расцветают. Я вот явно не расцветаю. Я увядаю и сохну прямо у него на глазах. – Спасибо, – говорю я, доставая свою открытку из кармана халата и передавая ее Ли. Мы открываем открытки одновременно. Ли написал внутри «Маме моего сына». И я снова спрашиваю себя: что же произошло с Джесс – девушкой, в которую он влюбился? Я не уверена, что она все еще существует. Мы оба издаем соответствующие возгласы. Я не знаю, что мне после этого следует сказать. Я включаю радио, чтобы как-то смягчить атмосферу неловкости, которая возникает, когда мы начинаем завтракать. Потом Ли загружает посудомоечную машину, а я тем временем собираюсь на работу. Я в конце концов сдалась в борьбе за свой внешний вид и купила себе одежду для беременных. Я старалась не употреблять этот термин: от слов «одежда для беременных» меня аж начинает тошнить, – но я уже дошла до того момента, когда попросту не могу носить обычную одежду на пару размеров больше. Я надеваю лосины для беременных и натягиваю новый черно-серый балахон. Повернувшись к зеркалу, я смотрю на свое отражение. Единственное, что мне приходит при этом в голову, – так это что Сейди описалась бы от смеха, если бы увидела меня сейчас. Я расчесываю волосы щеткой и завожу их за уши в тщетной надежде, что это хоть как-то спасет во мне остатки презентабельности. Нет, не спасает. Я выхожу в коридор, где меня уже ждет Ли. Окинув меня взглядом, он хмурится. – Ты собираешься пойти на работу вот в этом? – Я знаю, что это не очень презентабельная одежда, но ничего другого на меня уже больше не налазит. – Да, но ты не можешь пойти в таком виде. Ты ведь секретарь на ресепшене, Джесс, и ты должна выглядеть соответствующим образом. – Каким еще соответствующим образом? Я беременна. Женщина вот так и выглядит, когда она беременна. Если, конечно, она не Бейонсе[37], а я уж точно не она. – А тебе и не нужно быть никакой Бейонсе. Тон его голоса становится резким. Он смотрит на меня с явным презрением. Я невольно отступаю назад и упираюсь спиной в стену: – И что же ты предлагаешь мне сделать? – Пройдись по магазинам и купи себе какую-нибудь более подходящую одежду. Я скажу Карлу, что ты пошла на прием к врачу. И сделай так, чтобы, явившись на работу, ты выглядела так, как будто пришла работать в офис, а не попить кофе с другими мамочками. Он поворачивается и уходит, хлопнув за собой дверью. Я закрываю глаза. Мне грустно от осознания того, что моя первая реакция на такое его поведение заключается не в гневе, а в облегчении от того, что он меня не ударил. «С Днем святого Валентина, черт побери!» – бормочу я, медленно опускаясь на пол возле стены. По правде говоря, я не уверена, что новая одежда, которую я купила, сильно отличается от предыдущей, но я все же прихожу на работу часом позднее в черном платье для беременных из магазина «Хеннес энд Мауриц», колготках и полусапожках. Я даже добавила на лицо больше косметики в надежде на то, что это, по крайней мере, будет означать «Я старалась». Я снимаю с себя куртку и протискиваюсь за стойку дежурного администратора. Там я чувствую себя психологически уже полегче: видна ведь только верхняя половина моего туловища. Мне вспоминается Бет – женщина-секретарь, которую я сменила и которая была вынуждена ходить в туфлях на шпильках на девятом месяце беременности. Что-то я сомневаюсь, что в свои восемь месяцев беременности смогу пролезть за стойку дежурного администратора. Вскоре вниз по лестнице сходит Карл. Он останавливается слева от стойки. Я вижу, как его взгляд опускается на мои полусапожки и затем снова поднимается до уровня лица. – Джесс, – говорит он, – я понимаю, что тебе сейчас уже тяжеловато ходить на работу, а потому я предлагаю, чтобы твой отпуск по беременности начался раньше и чтобы ты закончила свою работу здесь в конце месяца. Полагаю, что так будет лучше для всех. Я смотрю на него с изумлением. Есть только один человек, от которого это могло исходить. Поступить так ему предложил Ли. Его так смущает мой нынешний внешний вид, что он уже больше не хочет, чтобы я работала рядом с ним. Я пытаюсь подавить закипевшее во мне негодование, вернув себе способность говорить. – Нет, спасибо, – говорю я. – В этом нет необходимости. Брови Карла поднимаются. Он, похоже, не привык к тому, что женщины ему перечат. – Понимаешь, я твой начальник, и я полагаю, что такая необходимость есть. Это совсем не та внешность, с которой мы хотели бы видеть секретаря, встречающего наших клиентов. Старайся по возможности не выходить из-за стойки дежурного администратора, пока не уйдешь в отпуск по беременности через две недели. Я так ошеломлена, что даже не знаю, что сказать. «Да пошел ты к черту!» – вот какой напрашивается ответ. Именно так ответила бы Джесс Маунт. Но Джесс Маунт больше не существует. – Хорошо, – говорю я. – И прошу иметь в виду, что я сюда больше уже не вернусь. Карл улыбается с таким видом, как будто он рад это слышать. – Да, а еще если бы ты соблюдала дресс-код по части высоких каблуков, то это было бы замечательно. Он уходит еще до того, как я успеваю что-либо сказать. Что, наверное, хорошо. Примерно часом позже мне приносят цветы. Две дюжины красных роз, связанных широкой красной лентой. Когда их приносят, возле стойки дежурного администратора находится Эми – одна из менеджеров по работе с клиентами. – Ого! – восклицает она. – Везет же тебе… А ну-ка, сфотографируйся с ними и размести потом фотографию в «Фейсбуке». Покажи всему миру, как сильно он тебя любит. Я улыбаюсь, пока она не уходит наверх. Подозреваю, что она знает не хуже меня, что это было сделано всего лишь ради поддержания имиджа. Это была идея Сейди – встретиться и пообедать вместе в День святого Валентина. Она сказала, что только таким способом ее можно вытащить на обед, даже если он будет состоять всего лишь из бутерброда в «Каффе неро». Я же, по правде говоря, была рада, что хотя бы ненадолго уйду из офиса. Когда я подхожу к ней, она ухмыляется. – Ты что скалишься? – спрашиваю я. – А то, что ты теперь и в самом деле выглядишь как беременная женщина. – Тебе следовало бы посмотреть, как я выглядела сегодня утром до того, как переоделась. – Ты, наверное, скоро заменишь свое фото профиля на то, где ты с большим голым животом. – Не ахай, когда это увидишь. – Странно все-таки, как все изменилось. Я вот тут вспоминала о том, как несколько лет назад мы с тобой заказали столик на двоих в ресторане вечером на День святого Валентина и потом напились за этим столиком и вели себя очень шумно лишь ради того, чтобы позлить окружающие нас парочки. – Я уверена, что у них остались о тебе самые приятные воспоминания. – Ну, кому-то же надо было раздолбать этот их романтический бред, не так ли? Кстати, о романтическом бреде – что он тебе подарил?