– Да, а что? – Он смотрит на меня в замешательстве. Я пожимаю плечами, не зная, что ответить. – Просто интересно. – А все-таки? – Я попросила ее сказать, что я уже выехала, и мне просто интересно, почему она этого не сделала. – А. Он смотрит в сторону и тянется к кружке на тумбочке. Очень странно, что Стеф не передала ему, что я выехала. – Я поеду. Если хочешь, можешь присоединиться. – Хорошо. Только переоденусь. Киваю и поворачиваю ручку двери. – А кстати, как насчет твоего отца? Он только что вернулся в твою жизнь, и ты собираешься уехать? Его слова меня останавливают. Не то что я не думала об этом раньше, но Хардин поставил вопрос ребром, словно вставил мне ракетку под лопатки, чтобы сидела прямо. Выхожу из комнаты, оставив себе время на размышления. В гостиной вижу, что отец снова спит. Должно быть, пить в полдень очень утомительно. Выключаю телевизор и иду на кухню, чтобы попить. В голове снова всплывают слова Хардина об отъезде после того, как я встретилась с отцом. Но я же не могу променять свое будущее на общение с отцом, которого не видела девять лет. При других обстоятельствах я бы еще подумала, но он меня бросил. Когда я возвращаюсь к спальне, я слышу внутри голос Хардина. – Что за хрень вы сегодня устроили? – говорит он приглушенным голосом. Прижимаюсь ухом к двери. Мне нужно взять и войти, но у меня такое впечатление, что я не должна слышать этот разговор. Это означает, что мне надо его услышать. – Плевать, этого не должно было случиться. Теперь она расстроена, и ты должна… – Конец фразы я не могу разобрать. – Плевать мне на это! – восклицает он. С кем он разговаривает? И что они должны сделать? Это Стеф? Или, еще хуже, Молли? Я слышу, как шаги приближаются к двери, и быстро удираю в ванную. Через несколько мгновений дверь дергается. – Тесса? Я открываю дверь. Знаю, что должна выглядеть непринужденно, но сердце колотится, а желудок скрутило в узел. – О, привет. Я уже заканчиваю, – говорю я еле слышным голосом. Хардин поднимает бровь. – Ладно. – Он смотрит назад в коридор. – Где твой папа? Все еще спит? – Э-э, да, – отвечаю я, заставляя его улыбнуться. – Тогда пойдем обратно в спальню, – просит он, нежно обнимает меня и ведет за собой. Пока мы идем в спальню, просыпается давно знакомая паранойя. Глава 16 Крошечный участок сознания продолжает посылать предупредительные сигналы остальному мозгу, полностью занятому Хардином и всем, что с ним связано. Голос разума, точнее, то, что от него осталось, говорит, что нужно задать вопросы, но я не могу просто взять и спросить его о произошедшем. Я и так задаю ему много вопросов. Больший сектор мозга побеждает. Действительно ли я хочу устроить скандал и обвинять Хардина в том, что может оказаться обычным недоразумением? Он мог быть просто зол на Стеф за то, что та пригласила Молли на встречу. Я не все отчетливо слышала, возможно, он меня защищал. Он только что признался, что солгал насчет исключения, – зачем же ему врать сейчас? Хардин садится на кровати, берет мою руку в свою, усаживает меня к себе на колени. – Ну, все серьезные темы мы обсудили, твой отец заснул. Думаю, нужно найти новый способ, чем себя занять… – Я не могу не улыбнуться вместе с ним. – Ты думаешь только о сексе? – спрашиваю я, игриво прижимаясь к нему грудью. Он откидывается спиной на кровать и одной рукой подтягивает меня наверх, закидывая мою ногу на себя. Сажусь, сжимая его бедрами, а он тянет меня вниз так, что наши лица соприкасаются. – Нет, я частенько думаю и о других вещах. Например, думаю о твоих приоткрытых губах… Наши губы соединяются. При поцелуе чувствую легкий аромат мяты; его губы бьют меня сильным электрическим разрядом, но он все же не такой мощный, чтобы заставить меня не желать большего. – Я залезу лицом тебе между ног, пока ты… – начинает он, но я протягиваю руку и закрываю ему рот. Он игриво лижет мою ладонь, а я вырываюсь. – Фу! – Я морщу нос и вытираю влажную ладонь о его черную рубашку. – Я тихо, – шепчет он, поднявшись с кровати и вытягиваясь напротив меня. – Конечно, если ты не хочешь большего. – Мой отец… – напоминаю я гораздо менее уверенно. – Да при чем тут он? Это наш дом, если ему не нравится, может уходить. Я полусерьезно смотрю на него. – Не будь грубияном. – Я не грубиян, просто хочу быть с тобой каждый раз, когда я этого хочу, – заявляет он, и я закатываю глаза. – У меня тоже есть право голоса; ты говоришь о моем теле. – Я стараюсь сдерживать бешено стучащее сердце и не чувствовать знакомое томление. – Разумеется. Но я знаю, что если я сделаю так… – Он проводит рукой между нашими телами вниз, под пояс моих штанов и трусиков. – Смотри-ка, я знал, что ты уже готова, когда начал говорить о еде… Я прижимаюсь губами к его губам, чтобы заставить его грязный рот умолкнуть, и не могу удержаться от стонов, когда он проводит пальцам по моему клитору. Он едва касается меня, намеренно мучая таким образом. – Даааа… – шепчу я, и он надавливает сильнее, проталкивая палец в меня. – Я так и думал, – усмехается он, медленно двигая пальцем. Он быстро перестает ласкать меня и кладет рядом с собой. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он садится, хватается за мои штанины, стягивает до уровня бедер. Я сгибаю ноги в коленях, помогая ему, и он сдергивает с меня и трусы. Без лишних слов он жестом командует подняться повыше к изголовью. Я отползаю на локтях и прислоняюсь к спинке кровати. Он ложится передо мной на животе, обхватив обеими руками мои бедра, раздвинув их. Он ухмыляется: – По крайней мере, постарайся потише. Глаза мои закрываются, но его теплое дыхание заставляет меня напрячься, сначала немного, но он приближается, и напряжение увеличивается. Внезапно по мне скользит язык, я возбуждаюсь еще сильнее и хватаю желтую декоративную подушку, которую Хардин называет отвратительной. Закрываю лицо, чтобы приглушить собственные непроизвольные стоны, а его язык начинает двигаться все быстрее и быстрее. Внезапно он срывает подушку с моего лица. – Нет, детка, смотри на меня, – командует Хардин, и я медленно киваю. Он прижимает палец к моим губам, и язык снова скользит по мне. Переместив руку, он попадает в самое чувствительное место. Мои ноги вытягиваются в струнку. Прикосновения к клитору просто восхитительные, его палец медленно движется кругами, и одно только это легкое прикосновение мучительно сладко. Повинуясь его требованию, я смотрю на него сверху вниз: жесткие волосы закинуты назад, волной возвышаясь надо лбом, спадает лишь одинокая прядь, которую он то и дело отбрасывает, когда опускает голову. Наполовину видя, наполовину воображая, как его губы касаются меня, я резко усиливаю ощущения, и я знаю, просто знаю, что не смогу сидеть тихо, когда начинает накапливаться медленная волна наслаждения. Одной рукой зажимаю себе рот, другой хватаю его за волосы, смещаясь так, чтобы встретиться с его языком. Это просто безумное наслаждение. Тяну за волосы, слышу, как он стонет, заставляя меня возбуждаться все сильнее и сильнее. – Жестче, – хрипит он. Что? Он тянется к моей руке и кладет свою ладонь поверх моей, заставляя тянуть его сильнее… Он хочет, чтобы я тащила его за волосы? – Давай, – произносит он. Взгляд его полон желания. Хардин начинает двигать пальцами, затем опускает голову и помогает языком. Я резко тяну его за волосы. Его глаза закрыты. Когда они открываются, то в них горит яркий нефритовый огонь. Он смотрит на меня, но мое зрение на мгновение становится нечетким. – Давай, детка, – шепчет он. Я замечаю, как его рука тянется вниз, между его ног, но не могу пошевелиться. Он поглаживает рукой свой твердый член, чтобы достичь оргазма одновременно со мной. Никак не могу привыкнуть к тому, что чувствую от его прикосновений. Глядеть, как он ласкает себя, ощущать его горячее дыхание, которое становится все тяжелее… – Ты такая вкусная, детка, – бормочет он мне, двигая рукой все быстрее. Сама того не понимая, я впиваюсь зубами в свою ладонь, когда достигаю высшей точки наслаждения, все еще цепляясь за его волосы. Я дергаюсь. И затем еще немного, слабее. Когда я прихожу в себя, то вижу, что он переместился, положив голову мне на живот. Его глаза закрыты, грудь часто колышется вниз-вверх. Я поднимаю его за плечо, пытаясь переместиться между его ног. Он замирает и смотрит на меня. – Я… гм, я уже все, – сообщает он.