– Если ты его так сильно любишь, почему убегаешь от него в Сиэтл? Меня как громом поражает. На секунду теряюсь, но затем отвечаю: – Я не убегаю. Я собираюсь переехать, потому что там больше возможностей. – Он за тобой не поедет. Так говорят в нашей компании, ты в курсе? Что? – Он собирался, – вру я. Но я точно могу сказать, что Зед видит его насквозь. Он задумчиво смотрит в сторону, затем переводит взгляд на меня. – Если ты скажешь, что не испытываешь ко мне никаких чувств, вообще никаких, я сниму обвинения. В этот момент мне начинает казаться, что ветер усилился и воздух стал еще холоднее. – Что? – Ты слышала. Скажи мне, чтобы я оставил тебя в покое и никогда больше не заговаривал, и я это сделаю. Его просьба напоминает то, что говорил Хардин когда-то очень давно. – Но я этого не хочу; я не хочу больше никогда не говорить с тобой, – признаюсь я. – Так чего же ты хочешь? – спрашивает он, и в голосе его звучит печаль и гнев. – Мне кажется, ты так же запуталась, как и я! Ты пишешь мне эсэмэски и встречаешься со мной; ты целуешь меня, спишь со мной в одной постели; ты приходишь ко мне, когда он причиняет тебе боль! Чего ты от меня хочешь? Я думала, что уже прояснила все свои намерения в больнице. – Я не знаю, чего я хочу от тебя, но я люблю его, и этого не изменить. Мне жаль, что я давала тебе неясные намеки, но я… – Объясни, почему ты собираешься на неделю в Сиэтл и не говоришь ему об этом! – кричит он, размахивая руками. – Я не знаю… Я собиралась сказать ему, когда подвернется возможность. – Ты не говоришь ему, потому что знаешь, что он тебя бросит, – резко говорит Зед, глядя мимо меня. – Ох… ладно… – Я не знаю, что ответить, потому что действительно боюсь, что Зед окажется прав. – Знаешь, что я думаю, Тесса? Вскоре ты можешь меня поблагодарить. – За что? Я смотрю, как его губы растягиваются в злобной ухмылке. Зед вытягивает руку, указывая на что-то позади меня, и я вздрагиваю. – За то, что сказал это за тебя. Я знаю, что, когда обернусь, там будет стоять Хардин. Клянусь, я слышу его прерывистое дыхание сквозь холодный зимний ветер. Глава 5 Когда я выхожу на улицу, вокруг свищет ветер и доносит до меня голос, который я совсем не ожидаю услышать. Я в жизни слышал много плохого о себе от чужих людей и должен бы научиться оставаться спокойным. И все, что я хотел бы слышать, был голос моей девушки, моего ангела. И я слышал ее голос. Но слышал и его. Я поворачиваюсь, и действительно, это он. Они оба там. Тесса и Зед. Первая моя мысль: какого хрена они здесь? Какого хрена Тесса с ним разговаривает? Какую часть фразы «Держись, блин, от него подальше» она не поняла? Когда этот ублюдок повысил на нее голос, я стал приближаться к ним: никто не смеет так с ней разговаривать. Но когда он упомянул Сиэтл… я остановился. Тесса собирается поехать в Сиэтл? И даже Зед знал об этом, но не я? Это невозможно, этого просто не может быть, она никогда никуда не планирует ехать, не сказав мне… Безумные глаза Зеда и ухмылка этого говноеда нарочно дразнят меня, когда я пытаюсь собрать свои разбегающиеся мысли. Тесса поворачивается ко мне, все ее движения удивительно медленные. Распахнутые серо-голубые глаза изумленно встречают мой взгляд. – Хардин… – Я вижу, как она произносит слова, но голос ее так тих, что звук относится ветром. Не зная, что сказать, я стою на месте, хватая ртом воздух несчетное число раз, пока с губ моих не срываются слова: – Значит, такой у тебя был план? Она отбрасывает волосы с лица, поджимает губы и непрерывно потирает руки, сложив их на груди. – Нет! Это не так, Хардин, я… – Вы оба – гребаные махинаторы, так? Ты… – Я указываю на этого ублюдка. – Ты строишь интриги и планы за моей спиной и подкатываешь к моей девушке, как только я отвернусь, снова и снова, мать твою. Что бы я ни делал, сколько бы ни разбивал твою проклятую рожу, ты опять ползешь обратно, как гребаный таракан. К моему удивлению, он еще пытается что-то вякнуть: – Она… – А ты… – обращаюсь я к девочке-блондинке, чей острый черный каблук подмял под себя весь мой мир. – Ты, ты продолжаешь играть со мной, будто ты моя, а на самом деле планируешь оставить меня! Ты знаешь, что я не поеду в Сиэтл, и ты планируешь свалить туда – даже не сказав мне! Ее глаза стекленеют, она произносит умоляющим голосом: – Именно поэтому я и не сказала тебе, Хардин, ты же… – Хватит этой чертовой болтовни! – говорю я, и она прижимает руки к груди, будто мои слова ее ранят. Может быть, так и есть. Может быть, я даже хочу, чтобы она почувствовала то, что чувствую я. Как она могла так унизить меня – перед Зедом, перед всеми? – Почему он здесь? – спрашиваю я. Он без причины самодовольно усмехается, когда Тесса оглядывается на него, а затем снова смотрит на меня. – Я попросила его встретиться со мной. Я отшатываюсь в притворном изумлении. Или, может, для меня это действительно сюрприз – не могу сказать, что это за чувство, все происходит слишком быстро. – Ну, приехали! У вас тут важная встреча. – Я только хотела поговорить с ним об обвинении. Я пытаюсь помочь тебе, Хардин. Пожалуйста, выслушай меня. Она подходит ко мне, снова отбрасывая волосы с лица. Я качаю головой: – Ерунда! Я все слышал, весь ваш разговор. Если ты его не хочешь, скажи это ему прямо сейчас, на моих глазах. Ее влажные глаза молча умоляют меня отказаться, не заставлять ее унижаться при мне, но я непоколебим. – Говори, или между нами все кончено. Слова жгут мне язык, словно кислота. – Я не хочу тебя, Зед, – говорит она при мне. В ее голосе чувствуется истерика, я знаю, что это причиняет ей боль. – Совсем? – спрашиваю я, копируя усмешку Зеда. – Совсем. – Она морщится, и он проводит рукой по волосам. – Ты никогда не хочешь его больше видеть, – диктую я. – Повернись и скажи ему это. Но тут начинает Зед: – Хардин, прекрати. Оставь ее в покое. Я получил сообщение. Тебе приходится играть в его идиотские игры, Тесса. Я понимаю, – говорит он. Он жалок, как обиженный ребенок. – Тесса… – начинаю я, но она смотрит на меня – и от того, что я вижу в ее глазах, ноги становятся ватными. Отвращение – ее взгляд полон отвращения ко мне. Она делает шаг навстречу. – Нет, Хардин, я не буду этого говорить. Не потому, что я хочу быть с ним, а потому, что мне не хочется этого говорить. Я люблю одного тебя, но ты делаешь это только для того, чтобы настоять на своем. Это отвратительно, это жестоко, и я не буду помогать тебе. Она закусывает губу, чтобы не расплакаться. Что, черт возьми, я творю? В ярости она бросает мне: