Я приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза: – Я здесь. Разве нет? И ты первый, кому я звоню в конце рабочего дня. Мы встречаемся при каждой удобной возможности. И меня вряд ли можно обвинить в том, что я «держу тебя на расстоянии вытянутой руки». – Угу. Мы встречаемся, занимаемся сексом, ужинаем вместе. – А мне почему-то казалось, что каждый мужчина мечтает именно о таких отношениях. – Лу, я не каждый мужчина. С минуту мы молча смотрели друг на друга. Хорошего настроения как не бывало. Я почувствовала себя загнанной в угол. – И не надо так на меня смотреть, – вздохнул он. – Я вовсе не принуждаю тебя выходить за меня замуж. Я просто хочу сказать… что первый раз в жизни встречаю женщину, которая решительно отказывается говорить о совместном будущем. – Прикрыв глаза рукой, он прищурился на солнце. – Похоже, ты не рассматриваешь наши отношения как долгосрочные. Что ж, отлично. И все же мне хотелось бы услышать твое мнение. Ведь после смерти Эллен я отчетливо понял, что жизнь очень коротка. И я не хочу… – Не хочешь чего? – Впустую тратить время на тупиковую ситуацию. – Значит, впустую тратить время?! – Ну, может, я неправильно выбрал слова. Вообще-то, я не силен в этих делах. – Сэм тоже сел. – Но почему, почему ты придаешь нашим отношениям такое значение? Мы весело проводим время. Почему нельзя оставить все как есть и… ну, я не знаю… посмотреть, что получится? – Потому что я живой человек. Понятно? И очень трудно иметь дело с кем-то, кто до сих пор влюблен в привидение, а тебя использует исключительно для секса. Господь всемогущий, поверить не могу, что я сказал это вслух! Когда я наконец обрела способность говорить, то не узнала своего голоса: – Я вовсе не влюблена в привидение. На этот раз он даже не посмотрел в мою сторону. А просто устало потер лицо: – Тогда отпусти его, Лу. Он тяжело поднялся на ноги и направился к своему вагончику, оставив меня тупо смотреть ему вслед. На следующий вечер вернулась Лили, слегка загоревшая. Она вошла в квартиру, прошла через кухню, где я разгружала посудомойку, размышляя над тем, стоит ли позвонить Сэму, и плюхнулась на диван. Положила ноги на кофейный столик, взяла пульт и включила телевизор. – Ну как все прошло? – спросила я через минуту. – Нормально. Я ждала, что она уменьшит звук и пробормочет сквозь зубы: «Эта семейка просто какой-то кошмар». Но она только переключила телевизор на другой канал. – А чем вы занимались? – Да так, ничем особенным. Немного поболтали. В основном возились в саду. – Она задумчиво положила подбородок на спинку дивана. – Эй, Лу! А у тебя не осталось тех хлопьев с орехами? Я буквально умираю с голоду. Глава 25 Мы разговариваем? Конечно. Что ты хочешь сказать? Иногда я смотрю на жизнь окружающих меня людей, и у меня невольно возникает вопрос: неужели мы обречены оставлять за собой следы разрушения? И жизнь тебе портят не только папа с мамой, мистер Ларкин[33]. У меня вдруг словно спала пелена с глаз. Оглядевшись вокруг, я неожиданно осознала, что практически каждый человек несет на себе жестокий отпечаток любви. Любви, которую мы потеряли, которую у нас отняли и которую кто-то другой унес с собой в могилу. Теперь я поняла, что Уилл сделал это с каждым из нас. Естественно, не специально, но, отказавшись жить дальше, все-таки сделал. Я любила человека, который открыл для меня мир и все же любил меня недостаточно, чтобы остаться в этом мире. И вот теперь мне было страшно полюбить человека, способного полюбить меня, в случае если… В случае чего? Я упорно прокручивала это в голове, когда Лили ушла в свою комнату, где ее ждал мерцающий экран цифровых игрушек. Сэм так и не позвонил. И я его не винила. Да и что, в сущности, я могла ему сказать? Если честно, я не хотела обсуждать, кем он для меня является, поскольку сама точно не знала. И не то чтобы мне не нравилось быть с ним. Более того, иногда мне казалось, будто в его обществе я даже слегка глупею. Мой смех становился немного дурацким, впрочем так же, как и шутки, но зато в постели я демонстрировала неожиданные, даже для себя самой, чудеса. В его присутствии я сразу преображалась. С ним я была такой, какой мне всегда хотелось быть. Совсем другим человеком. И все же… И все же. Связать себя с Сэмом означало подвергнуться потенциальной угрозе новой утраты. Если верить статистическим данным, такие отношения, как правило, ничем хорошим не кончаются, а с учетом состояния моей психики в течение последних двух лет шансы доказать, что статистика иногда ошибается, были крайне невелики. Мы могли ходить вокруг да около, могли на короткие моменты забыть обо всем, но любовь была для меня эквивалентом боли. И новых душевных травм. Моих, но что еще хуже, его. А у кого хватит сил такое выдержать? Я снова начала мучиться бессонницей. Поэтому я не услышала будильника и, несмотря на то что гнала машину на предельной скорости, опоздала на дедушкин день рождения. Чтобы достойно отпраздновать дедушкино восьмидесятилетие, папа извлек складной шатер, который в свое время приобрел для крестин Томаса, и теперь замшелые клапаны шатра беспрестанно хлопали на ветру в дальнем углу нашего скромного садика, куда через открытую по такому случаю заднюю калитку тянулась процессия соседей с пирожными и добрыми пожеланиями. А сам виновник торжества сидел в центре, на пластиковом садовом стуле, кивая людям, которых перестал узнавать, и бросая тоскливые взгляды на свежий номер «Рейсинг пост» с результатами скачек. – Кстати, о твоем повышении… – Трина разливала чай из огромного чайника и раздавала чашки. – В чем оно заключается? – Ну, я получила более громкий титул. Теперь я снимаю кассу в конце смены и имею в своем распоряжении связку ключей. «Луиза, это очень большая ответственность, – заявил Ричард Персиваль, вручая мне ключи с таким важным видом, будто это был Святой Грааль. – Старайтесь пользоваться ими разумно». Прямо так и сказал. Старайтесь пользоваться ими разумно. Меня буквально подмывало спросить: а что еще можно делать с помощью пары ключей от бара? Колоть ими орехи? – А деньги? – Трина протянула мне чашку. – Дополнительный фунт в час. – Мм… – Похоже, сумма не произвела на нее должного впечатления. – И мне больше не придется носить униформу. Она окинула критическим взглядом мой комбинезон а-ля «Ангелы Чарли», который я надела в честь знаменательного события. – Ну, полагаю это уже кое-что, – бросила она и пошла провожать миссис Ласлоу к блюду с сэндвичами. А что еще я могла сказать? Это была работа. И даже что-то вроде восхождения по карьерной лестнице. Я не стала говорить сестре, какая это крестная мука – работать там, где тебе приходится постоянно смотреть, как самолеты, точно огромные птицы, взмывают со взлетной полосы в небо. Я не стала говорить сестре, что, надевая каждый божий день эту зеленую рубашку поло, я особенно остро чувствовала, что именно потеряла. – Мама сказала, у тебя появился парень. – Ну, он не совсем мой парень. – Это она тоже сказала. Тогда кто он для тебя? Или вы просто тупо трахаетесь время от времени? – Нет, мы хорошие друзья. – Значит, он сволочь. – Он не сволочь. Он славный. – Но засранец. – Он замечательный. А вообще, это тебя не касается. И кстати, он очень умный… – Значит, он женат. – Он не женат. Боже мой, Трина! Может, все-таки позволишь мне объяснить? Он мне нравится, но пока я не уверена, что готова к серьезным отношениям. – Потому что у тебя под дверью выстроилась целая очередь из красивых, трудоустроенных, сексуальных, одиноких мужиков, да? – (Я сердито сверкнула на нее глазами.) – Ну, ты ведь и сама знаешь про дареного коня. – Когда ты узнаешь результаты экзаменов? – Не увиливай. – Она вздохнула и открыла новую коробку молока. – Через пару недель. – Тогда что не так? Ты наверняка получишь высший балл. Впрочем, кто бы сомневался. – Да какая, в сущности, разница?! Я застряла! – (Я недоуменно нахмурилась.) – В Сторфолде вообще нет работы. Снять квартиру в Лондоне мне не по карману, тем более что в первую очередь придется подумать о школе для Тома. А на зарплату топ-менеджера поначалу рассчитывать явно не приходится, даже если ты блестяще окончил вуз. Она налила очередную чашку чая. Я хотела возразить, сказать, что не стоит так драматизировать, но кому, как не мне, было не знать о напряженной ситуации на рынке труда. – Ну и что ты собираешься делать? – Полагаю, покамест останусь здесь. Возможно, буду ездить на работу в город. Надеюсь, мамин благоприобретенный феминизм не помешает ей забирать Тома из школы. – Трина улыбнулась, но ее улыбка больше походила на гримасу. Боже правый, я еще никогда не видела сестру в таком состоянии! Ведь даже если на душе у нее было совсем хреново, она, как робот, упорно шла вперед, доказывая, что уныние – это грех и только труд поможет справиться с депрессией. А пока я отчаянно пыталась найти нужные слова, за праздничным столом начало происходить нечто странное. Папа с мамой стояли, склонившись над шоколадным тортом, и откровенно ссорились. Они препирались вполголоса, чтобы не услышали гости, но, похоже, оба успели войти в раж. – Ма? Па? Все в порядке? – Я подошла к ним. Папа показал на стол: – Это не домашний торт. – Что? – Торт. Он готовый. Ты только посмотри на него.