Столкнувшись с преградой на Востоке, Россия вернулась к более традиционному вектору имперского интереса – балканскому. Там как раз назревали серьезные события. Балканская проблема Взрывоопасный полуостров Причина напряженности здесь была та же самая: Российская империя видела потенциал для расширения и не могла им не воспользоваться. В результате упадка Османской державы, в свое время захватившей большой кусок европейского континента, развернулась активная борьба за дележ турецкого наследства. В России на уровне риторики и пропаганды это подавалось как помощь освободительному движению порабощенных народов, но фактически соперничающие империи, прежде всего австрийская и российская, конкурировали между собой за сферы влияния. Франция и Англия тоже постоянно вмешивались в балканские дела – главным образом чтобы не допустить чрезмерного усиления России. Начиная с греческого восстания 1820-х годов, в регионе неоднократно завязывались войны, в которых участвовали отнюдь не только обитающие здесь народы. Последним большим вооруженным конфликтом было столкновение Турции с Россией, Румынией, Сербией и Черногорией во второй половине семидесятых годов, опять закончившееся вмешательством западных держав. Они заставили Петербург отказаться от вытребованных у побежденной Турции условий мира и навязали другие, менее выгодные. В последней четверти девятнадцатого века на европейской карте появилось несколько новых стран, которые постоянно испытывали на себе давление империй, а иногда и извлекали для себя выгоду, лавируя между Веной, Петербургом, Берлином, Лондоном и Парижем. При этом отношения между балканскими странами тоже были непростыми. Положение усугублялось тем, что «европейский больной» Турция всё больше хирел. Начало царствования Николая II совпало с очередным кризисом. В 1896 году на Крите вспыхнуло антитурецкое восстание, вскоре поддержанное Грецией. Турецкая армия так вяло сопротивлялась греческим войскам и даже плохо вооруженным повстанцам, что в Петербурге возникла идея окончательно решить старинный «турецкий вопрос»: ввести флот в Босфор и взять проливы под свой контроль. В военном отношении сделать это было нетрудно, но наверняка возникли бы осложнения с державами. Поколебавшись, молодой император решил не рисковать. «Государь не пожелал нанести удар, который рикошетом мог привести к большому европейскому столкновению», – пишет Ольденбург. Вместо этого, развязывая себе руки для дальневосточной экспансии, российское правительство предпочло наладить отношения с Австро-Венгрией. Две империи договорились поддерживать на Балканах статус-кво, и там ненадолго возникло затишье. Это равновесие было очень хрупким. Расклад сил выглядел следующим образом. Самой большой территорией по-прежнему владела Османская империя, в политическом отношении постепенно сближавшаяся с Германией, которая делала активные инвестиции в турецкую экономику, прежде всего в железнодорожное строительство. Кайзер Вильгельм II поддерживал тесные отношения с султаном Абдул-Хамидом II и даже лично посещал его, что было беспрецедентно для западно-восточных монархических отношений. В докладной записке российского МИДа в 1898 году говорилось: «Интимная дружба, соединяющая германского императора и турецкого султана, уже привела к весьма осязательным политическим результатам и обещает в ближайшем будущем много сюрпризов». Все остальные балканские государства относились к Турции с большей или меньшей степенью враждебности, но это единственное, что их объединяло. Политическая ориентация у этих стран была пестрая. Балканы в начале XX века. М. Романова В Румынии царствовал Карл I из династии Гогенцоллернов, по-родственному тяготевший к кайзеру. В 1886 году румынский король чуть было не стал и монархом Болгарии, но этому воспротивился Петербург, потому что тремя годами ранее король заключил оборонительный союз с «центральными державами». Это еще больше настроило Карла против Петербурга, однако в целом румынское образованное общество симпатизировало Франции, а простой народ – православной России. Примерно такая же ситуация сложилась в Болгарии, формально – автономном княжестве под эгидой Константинополя, на деле же независимом государстве. Болгарский народ был благодарен русским за 1878 год, но на государственном уровне отношения были холодными. Первоначальная дружба разрушилась из-за слишком бесцеремонной политики Петербурга, который вел себя в молодой стране как в собственной вотчине. В 1886 году Александр III даже прервал дипломатические отношения. При новом царе они восстановились, но сердечными не стали. Правитель Фердинанд I Саксен-Кобургский, в прошлом австрийский офицер, твердо держался Берлина и Вены. Кроме того, обладая самой сильной на Балканах армией (в свое время созданной русскими инструкторами), София вынашивала планы экспансии – в первую очередь за счет Турции, где жило много этнических болгар. Были у Болгарии и территориальные претензии к Румынии. В Греции правил король Георг I, родственник и свойственник Романовых сразу по нескольким линиям. Правительство страны было русофильским, что в значительной степени объяснялось надеждой на поддержку России в будущей войне с Турцией. Афины, как и София, мечтали о гегемонии на Балканах. Там много писали и говорили о «Великой идее» – восстановлении греческой Византийской империи со столицей в Константинополе. Но самым проблемным элементом балканского «карточного домика» являлась Сербия. Из-за географической близости к австро-венгерским владениям это королевство находилось под постоянным давлением со стороны Вены. Вследствие этого правительство и королевское семейство Обреновичей придерживались очень осторожного, скорее проавстрийского курса. Однако в стране преобладали противоположные настроения, а в армии и обществе крепло движение за создание единого южно-славянского государства. Поскольку значительная часть южных славян жили под управлением Австро-Венгрии, последняя считалась у сербских националистов заклятым врагом. В мировой истории встречаются поразительные сюжеты, когда какое-то вроде бы малозначительное событие впоследствии имеет колоссальные последствия. Именно это произошло, когда молодой сербский король Александр из династии Обреновичей вступил в мезальянс с дамой, которая очень не нравилась подданным. Королева Драга имела несчастное свойство плодить врагов, к тому же она была на 15 лет старше супруга и не могла произвести на свет наследника. Несколько горячих голов, офицеров сербской армии во главе с 26-летним капитаном Драгутином Димитри́евичем, пламенные сторонники идеи «Югославии», единого государства сербов, хорватов и словенцев, составили заговор и в 1903 году умертвили королевскую чету. В ту эпоху монархов убивали довольно часто, и переворот в третьестепенной стране произвел на Европу впечатление только своей экзотической «балканской» свирепостью: заговорщики не только застрелили Александра и Драгу, но еще и зверски искромсали их трупы. В Сербии решительного Димитриевича провозгласили «спасителем отечества». Поверив в свою миссию, он создал тайную организацию «Черная рука», которая намеревалась добиваться великой цели славянского объединения любыми, в том числе террористическими методами. В 1914 году боснийские заговорщики, связанные с сербской разведкой, убьют наследника австрийской короны – а заодно подпишут смертный приговор всем империям, боровшимся за Балканы: и российской, и австрийской, и германской, и турецкой. В результате переворота сербский престол занял Петр I из рода Карагеоргиевичей. Эта семья поддерживала давние, прочные связи с царским двором, и новая власть заняла отчетливо пророссийскую и антиавстрийскую позицию. «Статус-кво» был нарушен. В Вене забеспокоились, видя, что баланс сил склоняется в пользу России. Тревогу австрийцев вызывала и Черногория – не столько сама эта страна, очень маленькая (300 тысяч жителей), сколько активность дочерей черногорского короля Николы. Анастасия и Милица были замужем за русскими великими князьями и, будучи дамами весьма влиятельными, занимались в Петербурге антиавстрийским политическим лоббированием. Ослабление России после японской войны, а затем изменение ситуации в Турции подтолкнули Австрию к акту, который запустил цепную реакцию, закончившуюся мировой войной. Петр Карагеоргиевич и убийство сербской королевской семьи. «Ле пти журналь» Обострение Летом 1908 года деспотический режим Абдул-Хамида II зашатался. В Турции сформировалась политическая сила, желавшая реформ и обновления угасающей империи. Движение называлось «младотурецким», и его костяк действительно составляла офицерская молодежь. Победа мятежников была половинчатой. Султан поступился частью власти, согласившись на парламентские выборы, но готовил реванш. В стране установилось двоевластие. Этим кризисом воспользовался сначала Фердинанд Болгарский, объявивший о том, что его страна отныне полностью суверенна, и принявший титул царя. Австро-Венгрия отреагировала на турецкие события тем, что присоединила Боснию и Герцеговину, которыми в течение предыдущих тридцати лет управляла, но не владела. Мотивировка была своеобразной: неприлично держать тамошнее население в условиях, невыгодных по сравнению с соседней Турцией, где теперь конституция и парламент. Пусть-де славяне Боснии и Герцеговины тоже получат свое представительство в австрийском рейхсрате. Если декларация Болгарии особенного резонанса в мире не вызвала, то австрийский демарш чуть было не привел к большой войне. В Петербурге он был воспринят как акт агрессии. С одной стороны, в австро-германо-русском соглашении 1881 года содержалась статья, по которой Вена имела право аннексировать эти две провинции «в то время, когда найдет это нужным». С другой стороны, более позднее соглашение 1897 года вроде бы вносило в это условие коррекцию. Как обычно в таких случаях, каждая сторона приводила аргументы, которые подтверждали ее позицию. Сербия и Черногория объявили мобилизацию и, естественно, ожидали помощи от России. Германия подтвердила, что в случае войны придет на помощь австрийскому союзнику. Шесть лет спустя очень похожий конфликт приведет к мировой войне, но в 1908 году еще не оправившаяся после дальневосточных потерь Россия была вынуждена уступить. Это, однако, не означало, что она бросает Сербию на произвол судьбы, то есть выводит ее из своей сферы влияния. Совсем наоборот. С этого момента активность русского правительства на Балканах и особенно в Сербии усиливается. Российская армия приступает к форсированной модернизации. Всем понятно, что две империи столкнутся вновь, и не где-нибудь, а именно в этом проблемном регионе. Но ситуация на Балканах была воспаленной и без австрийско-российского противостояния. Турция продолжала слабеть. Осенью 1911 года итальянские войска высадились в Ливии, которая принадлежала Османской империи. Началась война, в которой расшатанная внутренними раздорами Турция терпела неудачу за неудачей. В следующем году вспыхнули восстания в Македонии и Албании. Турецкие власти, как обычно, ответили репрессиями. Это дало повод четырем соседним странам – Черногории, Болгарии, Сербии и Греции – заступиться за угнетенные народы. Турок громили на всех фронтах, и успешнее всего болгары. Бои продолжались всего месяц, потом Стамбул запросил мира. Но тут младотурки, уязвленные национальным позором, устроили очередной переворот. Захватив власть, они продолжили боевые действия. Воевали еще полгода, после чего и новому турецкому правительству пришлось признать поражение. Однако, отдавая коалиции почти все свои европейские владения, турецкие дипломаты поступили очень хитро: победители сами должны были распределить, кому что достанется. «Великая идея» Афин, «Великая Болгария» Софии и югославская мечта Белграда плохо сочетались между собой. Австрийские агенты подливали масла в огонь, ссоря союзников – Балканский союз в Вене считали потенциально пророссийским, а стало быть, опасным. Балканы накануне Первой мировой войны. М. Романова Уверенная в своем военном превосходстве Болгария напала на Сербию и на Грецию, но тем на помощь пришли Турция и Румыния, имевшая к Болгарии территориальные претензии. Сразу на четырех фронтах болгарская армия сражаться не могла. Царь Фердинанд признал поражение. По условиям Бухарестского мира Болгария должна была уступить Румынии южную часть Добруджи, отказаться от Македонии и вернуть Турции захваченную ранее Адрианопольскую область. В ходе двух этих войн погибло около четверти миллиона человек, а балканский узел затянулся еще туже. Принцип «разделять и властвовать» сработал в пользу Габсбургской империи. «Балканский союз» рассыпался. Сербия и Черногория остались в российской сфере влияния, Болгария и Турция окончательно связали свою политическую судьбу с «центральными державами», Румыния колебалась. Империи готовились к следующему раунду борьбы.