24 «часа» В самом начале первого тома, говоря о том, что «записанная», то есть более или менее известная, история цивилизации составляет лишь крошечную часть существования человечества, для наглядности я использовал хронометрическую метафору: если представить всю биографию вида Homo sapiens, все двести тысяч лет как одни сутки, то получится, что Древний Египет появился полчаса назад, а все события русской истории укладываются в девять минут. Сходный принцип подачи материала кажется мне уместным и для описания агонии государства, созданного Иваном Третьим во второй половине пятнадцатого века и распавшегося в 1917 году при Николае Втором. Только мы увеличим временной масштаб, чтобы отчетливей видеть важные детали: представим всё последнее царствование как одни сутки. Каждый следующий год будет как один час. До гибели остается всё меньше и меньше времени; в полночь стрелки замрут, пульс государства остановится. Мы увидим, что время двигалось неравномерно, скачками. Развитие болезни, вернее болезней, погубивших государство, то ускорялось, то замедлялось. Были относительно спокойные, то есть скудные на события годы, были и годы совершенно бесконечные, когда страну лихорадило. В авторскую задачу не входит изложение всех знаменательных происшествий эпохи. Рассказывая о каждом из 24 «часов», я буду в начале очередной главы коротко упоминать о ключевых событиях мирового и национального уровня, а затем, уже подробнее, останавливаться на фактах, имевших непосредственное отношение к заглавной теме. На ум приходит и другая, не медицинская аллегория. Тикает механизм бомбы, идет каунтдаун: остается 24, 23, 22 мгновения. Взрыв чудовищной силы всё ближе, всё неотвратимей… Тысяча восемьсот девяносто четвертый год Этот «час» у нас очень короток, поскольку молодой царь вступил на престол по кончине усопшего в Бозе родителя лишь в октябре. В это время внимание мира приковано к двум событиям. На Дальнем Востоке творится нечто удивительное: страна Япония, доселе считавшаяся малозначительной и полудикой, с поразительной легкостью одерживает победы над огромным Китаем. В ноябре войска микадо захватывают важный порт Люйшунь. Это будущий Порт-Артур, который Россия на свою беду отберет у японцев. В декабре во Франции арестован капитан Дрейфус, этнический еврей. Он обвинен в том, что шпионит на Германию. «Дело Дрейфуса» обострит и без того воспаленные отношения между Берлином и Парижем, расколет не только французское, но и – шире – европейское общество, спровоцировав подъем антисемитизма и активизировав «правых», но одновременно сплотив и «левых». В России, помимо смены верховного правителя и его спешного, полутраурного бракосочетания с принцессой Алисой Гессенской, в конце года происходит только одно эпохальное событие: открывается первый сегмент Транссиба – железнодорожное сообщение между Челябинском и Томском. И.В. Гурко Сравнительно мелким, но в то же время знаменательным эпизодом была декабрьская отставка Иосифа Гурко, героя турецкой войны, считавшегося одним из столпов империи и занимавшего важнейшую должность варшавского генерал-губернатора. Генерал, человек грозного и крутого нрава, высокочтимый еще дедом новоиспеченного монарха, слишком напористо повел себя с молодым царем, которого считал мальчишкой. Ко всеобщему изумлению, робкий, застенчивый Николай впервые проявил твердость: отрешил этого безусловно ценного администратора от должности. «Увольнение Гурко – это был первый случай проявления этой стороны характера его величества», – записывает Витте, которому предстояло со временем испытать на себе неприязнь царя к чересчур волевым соратникам. А в общем и целом, как писалось в древних летописях, «бысть тишина велика». Стабильность еще держалась, и казалось, она пребудет вечно. Тысяча восемьсот девяносто пятый год Главными событиями этого года – с нашей, сегодняшней точки зрения – были два великих свершения: братья Люмьеры показали первое кино, «Прибытие поезда на станцию Сиота», а Вильгельм Рентген открыл излучение, позднее названное его именем. Однако современников, разумеется, в первую очередь занимала политика. В ней доминировали события империалистического толка, шел азартный и кровавый раздел мира. Франция завершила покорение Мадагаскара. Италия вторглась в Абиссинию. Япония, победив китайцев, получила «свободу действий» в Корее и немедленно устроила там переворот, свергнув и убив королеву Мин. В России на поверхности ничего особенно заметного не случилось, но наметился сдвиг в общественном настроении. В январе новый царь произнес свою первую «программную» речь – ту самую, в которой призвал общество отказаться от «бессмысленных мечтаний» о народном представительстве. Подобные декларации обычно дают обратный эффект. Пассивные оппозиционеры так и остаются пассивными, но активные понимают, что сверху перемен ждать нечего, и переходят от мечтаний к действиям. В конце осени молодые интеллигенты марксистских взглядов создали подпольную пропагандистскую организацию «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В мемуарах одного из участников движения, Бориса Горева-Гольдмана (во времена сталинского террора, разумеется, расстрелянного), очень живо, с юмором описана атмосфера того времени. В Петербурге существовали две отдельные группы марксистов: «литераторы», они же «старики», во главе с помощником присяжного поверенного В. Ульяновым почтенного 25-летнего возраста, и «молодые» – совсем желторотые студенты-технологи, прозванные за боевитый нрав «петухами». У первых были идеи, у вторых – энергия и технические средства (например, ротатор для печатания листовок). Когда обе группы соединили усилия, дело задвигалось, но всех сдал полиции агент Охранки зубной врач Михайлов. «Группа “молодых” соперничала со “стариками” в количестве связей на фабриках и заводах, а главные связи доставлял именно Михайлов, смеявшийся над излишней осторожностью и поражавший всех той “храбростью”, с какою он, не боясь полиции, завязывал знакомства среди рабочих. Поэтому им очень дорожили, и лишь впоследствии, когда Михайлов “провалил” своих покровителей, они, уже сидя в тюрьме, поняли, где был источник его “бесстрашной” готовности рисковать», – пишет мемуарист. Основатели «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» (сразу видно, кто станет вождем) Пусть попытка возродить борьбу потерпела неудачу, но это было предзнаменование того, что «великая тишина» скоро закончится. Тысяча восемьсот девяносто шестой год Из событий мирового значения можно выделить три. Все они приходятся на весну. В марте, к изумлению западного мира, итальянская армия со всеми своими пушками и скорострельными винтовками терпит сокрушительное поражение в битве при Адуа, разбитая абиссинцами, которые были вооружены кремневыми ружьями и даже луками. Эфиопская колониальная агрессия заканчивается для Италии крахом. Одновременно это успех для российской имперской политики: русские, тоже искавшие способ утвердиться в Африке, помогли негусу Менелику II поставками и отправили к нему военных советников. Но на другом участке империалистического соперничества, в Персии, по российским интересам нанесен чувствительный удар. Первого мая религиозный фанатик застрелил в тегеранской мечети шаха Насер ад-дина, который ориентировался на Петербург и враждовал с Лондоном. Новый шах будет дружить с теми, от кого можно получить больше денег (и британцы в этом отношении окажутся привлекательнее русских). Самым важным в исторической перспективе, однако, было событие мирное. В Афинах после перерыва в полторы тысячи лет возродились Олимпийские игры. Значение этой инициативы отнюдь не ограничивается спортом. Олимпийское движение даст старт новой, отрадной тенденции в развитии человеческой цивилизации – международному сотрудничеству в чем-то нехищном, неагрессивном (в кои-то веки). Мирный олимпийский огонь окажется долговечнее и жизнеспособнее огня, изрыгаемого пушками. В России 1896 год памятен прежде всего ужасной майской трагедией, случившейся в Москве в ходе коронационных торжеств. На огромном Ходынском пустыре, расположенном на окраине древней столицы, приготовили «праздничное угощение для народа» – как это делали и раньше, в 1856 году при коронации Александра II и в 1883 году при коронации Александра III. На поле поставили шатры и балаганы, столы с сувенирными кружками, бесплатными булками, пряниками, пивом. Организаторы не учли, что из-за развития промышленности и притока рабочих рук московское население значительно увеличилось. На поле собралось чуть ли не полмиллиона человек. Опыта управлением подобными скопищами у полиции не было. К тому же на месте народного гуляния после недавней промышленной выставки остались незарытые ямы. В какой-то момент толпа рванулась за подарками, и началась чудовищная давка. Она длилась всего четверть часа, но за это время затоптали насмерть почти 1300 человек. Ходынка. В. Маковский Если речь о «бессмысленных мечтаниях» вбила клин между новым императором и Обществом, то Ходынская трагедия нанесла серьезный удар по репутации монарха и в глазах народной массы. Несчастье в момент коронации было сочтено дурным предзнаменованием. Кроме того, в отсутствие неподцензурной прессы, власти не могли удержаться от соблазна «не выносить сор из избы» – попытались сделать вид, что ничего такого уж страшного не произошло. Не было отменено пышное празднество во французском посольстве, а назавтра на месте побоища как ни в чем не бывало состоялся военный парад. Всё это не могло не вызвать возмущения в городе, потрясенном случившимся. Во внешней политике произошло два вроде бы невинных события, каждое из которых в конечном итоге будет иметь серьезные последствия. Во-первых, был подписан секретный договор с Пекином о строительстве железной дороги в Маньчжурии, то есть было положено начало русской экспансии в Китае, что через несколько лет приведет к войне с Японией. Во-вторых, император совершил европейский вояж, приведший к неожиданному результату.