– В Школе и то было лучше, чем здесь, – целыми днями повторял он. – Тогда возвращайся назад, там тебя добьют окончательно, – огрызалась в ответ Агата. Когда пошла третья неделя их заточения, Тедрос окреп уже настолько, что начал играть сам с собой в регби – метался по спальне как дикий зверь, обводя невидимых соперников, что-то выкрикивая и при этом сильно потея, а Агата наблюдала за всем этим, лежа на кровати и все надеялась, что вот-вот со звезды к ней спустится фея-крестная и сразу все уладит взмахом волшебной палочки. Дудки! Никакая фея-крестная на нее не свалилась. Свалился Тедрос, да так неудачно, что у него разошлись швы на ране. Агата запустила в него подушкой, испуганный кот рванул в ванную и свалился в унитаз. И вот они лежат сейчас на кровати – повсюду валяются выпавшие из подушки перья, Потрошитель вылизывается в углу, а Агата, уткнувшись головой в подушку, снова и снова жалобно повторяет остающийся без ответа вопрос: – Что с нами происходит?! Что?! Потянулась четвертая неделя. Тедрос и Агата почти перестали проводить время вместе. Принц прекратил свои буйные тренировки, впал в депрессию и целыми днями сидел на кухне у окна – небритый, грязный, уставившись на темнеющие вдали Бескрайние леса. «По дому тоскует», – решила Агата, сама побывавшая в тех сказочных краях. Однако дело тут было, похоже, не только в тоске по дому. Принца грызла мысль, что он торчит в этом тесном грязном доме, а там, на его сказочной родине, вскоре, глядишь, объявится новый король, который примет от Совета Старейшин корону, которая по праву должна принадлежать ему, Тедросу. Сердцем Агата понимала это, но ей нечем было утешить принца, и она не находила ничего лучшего, как только забираться под одеяло и перечитывать – в десятый, в сотый раз! – старые сборники сказок. Разглядывая картинки, на которых прекрасные принцы (блондины в основном) нежно целовали ослепительных красавиц-принцесс (эти-то, ясен пень, все как одна были блондинками), она все чаще задавалась вопросом: почему же таким тусклым и прогорклым, как старое масло, стало ее собственное «долго и счастливо»? Сказки… Все-то в них ладно и складно, и все ниточки связаны, и Добро всегда побеждает Зло. Красота… Но почему тогда так много нерешенного остается в ее собственной сказке? Столько оборванных концов, недосказанных историй… Что, например, случилось с ее подругами – Дот, Эстер, альбиноской Анадиль, которые рисковали своими жизнями, когда шел суд над Агатой? Что сталось с девочками, втянутыми в войну против мальчиков и Арика? Или с леди Лессо и профессором Доуви, когда они столкнулись с возвратившимся Директором школы? У Агаты защемило в груди. А что, если Директор вновь начнет похищать детей из Гавальдона? Она задумалась о родителях, которые могут потерять своих детей, о Тристане – как справляются его родители с мыслью о смерти сына, – о нарушенном в Бескрайних лесах равновесии, где центр тяжести переместился на сторону Зла, о своей некогда лучшей подруге, оставшейся в том сказочном мире… О Софи. На этот раз это имя не вызвало у Агаты гнева. Оно прозвучало как эхо, как пароль, открывающий потайную дверцу в ее сердце. Софи. Девушка, которую Агата продолжала любить наперекор всему, без оглядки на Зло и Добро. Которую поклялась защищать всегда, и в юности, и в старости, как говорится, до тех пор, пока смерть не разлучит их. Как же ты могла повернуться спиной к своей лучшей подруге?! Как могла бросить ее там, одну?! Ты бросила ее ради парня? Да, ради парня. От стыда у Агаты загорелись щеки. Ради парня, который теперь даже не смотрит в мою сторону. Тяжело стало у нее на сердце, тяжело. Все это время она думала, что должна выбирать между Софи и Тедросом ради своего «долго и счастливо», но каждый раз, когда она предпочитала одного из них, ее собственная судьба отклонялась в сторону. Да что там ее судьба – каждый раз все сильнее нарушалось равновесие во всем окружающем мире. И всякий раз, когда Агата вспоминала о преданной ею, брошенной подруге, она все глубже погружалась в ад, который сама же для себя создала, когда выбрала принца, а не Софи. Ах, если бы можно было вообще избежать необходимости делать этот ужасный выбор! – Я тоже о ней думаю. Агата повернулась и увидела сидящего возле окна Тедроса. Он смотрел на нее, и у него дрожали губы. – Я думаю о том, как мы бросили ее, – хрипло продолжил Тедрос, и в его глазах сверкнули слезы. – Я знаю, она была плохим другом, знаю, она на стороне Зла, знаю, что она лгала, прикидываясь Филипом… Но мы взяли и бросили ее… Оставили наедине с тем чудовищем. Мы бросили всех своих друзей из школы, чтобы спасти себя. Ну и что я за принц после этого, Агата? Разве принц может быть предателем? Что подумал бы обо мне мой отец? – Слеза побежала по его щеке. – Я не хочу, чтобы ты бросала свою мать, это станет еще одним предательством. Честное слово, я не хочу этого. Но мы не счастливы с тобой, Агата. Почему? Потому что злодеи по-прежнему живы. Потому что мы с тобой оказались не героями. Трусы мы с тобой, вот кто мы. Агата посмотрела в просветленное, открытое лицо Тедроса и вспомнила, за что полюбила его. – Значит, это совсем не тот счастливый конец, которого мы ждали? – тихо выдохнула Агата. Тедрос улыбнулся и стал окончательно похож на себя прежнего. И впервые с тех пор, как они возвратились домой, Агата улыбнулась ему в ответ. 3. Что было, что есть… что-то будет? – Может быть, нам следует закрыть глаза, – сказал Тедрос. – Или станцевать в пижамах шаманский танец дождя, распевая «Позвони мне, Роза», – буркнула Агата. Спавший у нее на коленях Потрошитель приоткрыл один глаз, повел ушами и снова заснул. – Ладно, вечер уже, я проголодалась, давай лучше поедим. А насчет того, чтобы закрыть глаза… Сколько раз мы с тобой уже пытались сделать это? И ничего. – Ну, прости. Ты можешь предложить что-нибудь получше? Агата проводила взглядом рыжего таракана, который не торопясь подполз к запертой на два засова двери и с важным видом просочился в щелочку под порогом. – Пожалуй, ты прав, – согласилась Агата и прикрыла глаза. – Вот и хорошо, – кивнул Тедрос, закрывая глаза следом за Агатой. – Ну, раз… два… три! Агата сморщилась от напряжения, Тедрос тоже, а затем они направили друг на друга свои указательные пальцы, одновременно выдохнули и открыли глаза. Ничего не произошло. Как не светились их пальцы до этого, так не загорелись и сейчас. – Может быть, у нас ничего не получается потому, что ты слишком сильно обгрызла ногти, – задумчиво предположил Тедрос, внимательно рассматривая ладонь Агаты. – Или плакала, – хмуро отозвалась Агата, пряча руку за спину. – Или съела что-нибудь не то. Нам с тобой не попасть в Бескрайние леса, пока к нам не вернется магическая сила. А магия очень чутко реагирует на эмоции. Этому нас в школе учили. Ты сам говорил, что ворота в сказочный мир откроются, только если мы оба и одновременно пожелаем этого… – И если при этом ни один из нас не будет колебаться, – добавил Тедрос. – В таком случае, предлагаю сделать перерыв, – раздраженно фыркнула Агата, поднимаясь на ноги. – Завтра утром попробуем еще разок. Сейчас уже некогда. Мама должна с минуты на минуту вернуться. – Агата… Увидев кривую усмешку на лице Тедроса, Агата поняла, что он догадывается, о чем она думает. Как ни старайся скрыть от него свои мысли, все равно не скроешь. – Ты гораздо умнее, чем кажешься, – заметила Агата, неохотно присаживаясь назад на свой стул. – Ты тоже, знаешь ли, девушка не из простых, – парировал Тедрос. – Никогда не выбираешь книгу только по обложке. Послушай, если ты хочешь сначала попрощаться с матерью… – …тогда я буду колебаться еще сильней, – оборвала его Агата. – Как бы ты сказал своей матери, что собираешься навсегда ее покинуть? – Не знаю. Моя мать навсегда ушла от меня не попрощавшись, – ответил Тедрос. Агате вдруг стало очень неловко. Тедрос наклонился ближе к ней и негромко спросил: – В чем дело, любимая? Чего ты на самом деле боишься? Агата начинала нервничать – все сильнее и сильнее – и ничего не могла с этим поделать. – А что, если вся проблема только во мне? – пробормотала она. – Ведь каждый раз, когда я пытаюсь стать счастливой, случается облом. Вначале с Софи, потом с тобой. Мне начинает казаться, что это не с нами обоими что-то не так… Что-то не так только со мной! Я всем приношу несчастье. Похоже, моя судьба – всегда оставаться одной. Потому мне и маму так страшно оставить. Что, если мне не суждено быть с тобой, Тедрос? Что, если я обречена на то, чтобы всю свою жизнь прожить здесь, как моя мать, и, как она, никогда не найти свою любовь? Тедрос откинулся назад и застыл на месте. Агата медленно, глубоко вдохнула. Ей показалось, что после этого признания у нее гора свалилась с плеч. Ее принц сидел сгорбившись на выложенном кирпичами полу и задумчиво водил по нему пальцем. – Мне кажется, дело в том, что мы читаем только готовые, завершившиеся, дописанные до конца сказки. А кто знает, может, счастливый конец в них тоже случился не сразу, а после нескольких попыток? Поразмысли над этим. Смотри: каждый раз, когда ты пробовала вернуться к своей старой, прежней жизни, ничего не выходило. Но сейчас все совершенно иначе, ты согласна? Теперь ты не одна, нас двое, и когда наша сказка будет дописана, ты наконец сможешь начать новую жизнь – со мной. И мы с тобой вдвоем будем править королевством, и защищать его, и заботиться о наших подданных, и это будет продолжаться до тех пор, пока мы оба не состаримся и нам не придет пора уйти со сцены. Та же самая судьба была у моего отца, и у деда, и у прадеда, и у всех других моих предков… А Агата смотрела на принца и думала о том, какой же глупой и бессердечной она была, пытаясь удержать его здесь, в этом тесном доме, на Кладбищенском холме, возле никому не известного, захолустного городка. – На этот раз мы с тобой будем счастливы, – сказал Тедрос, сжимая ее руку. – Обещаю. – Ну хорошо, предположим, нам удалось вернуться в школу Добра и Зла – но что дальше? – спросила Агата. – У тебя есть какой-то план? – Конечно, есть, – не задумываясь, ответил Тедрос. – Навести порядок. Освободить Софи. Убить Директора школы. Вернуть себе меч Экскалибур. Освободить всех остальных учеников. Потом мы с тобой отправимся в Камелот и успеем добраться туда к моему дню рождения. Мне исполнится шестнадцать, и меня объявят новым королем. Точка. Конец. – Он немного помолчал и решительно добавил: – Настоящий конец нашей сказки. Агата негромко то ли кашлянула, то ли чихнула. – Да-да, я помню. Хорошо, Софи тоже поедет с нами, раз уж ты никак без нее не можешь, – вздохнул принц. – Тедрос, любимый, – ехидно начала Агата, – твой план, конечно, хорош, но только скажи: ты в самом деле считаешь, что мы пройдем сквозь школьные ворота и играючи убьем Директора? Что это будет не сложнее, чем купить шоколадку в кондитерской лавке? – По-моему, купить шоколадку нам сейчас намного сложнее, чем убить Директора школы, – хмуро откликнулся Тедрос, кивком указывая на запертую дверь. Агата шутку не приняла. – Прежде всего Директор школы – могущественный волшебник, – сердито продолжила она. – Когда мы с тобой в последний раз видели его, он избежал смерти и снова превратился в юношу. И, между прочим, проткнул тебя твоим же мечом. Во-вторых, насколько нам известно, он убил – или собирался убить – всегдашников, и теперь все оставшиеся в живых никогдашники стоят на его стороне. И, наконец, не думаешь же ты, что у него нет охраны, не устроены ловушки-западни, и… – Как любил повторять Мерлин: «Если думать да гадать, ни одной проблемы не решишь, только пар впустую выпустишь». – Так, хорошо. Кажется, я говорила, что ты умнее, чем кажешься? Беру свои слова обратно! – вспыхнула Агата. Дремавший у нее на коленях Потрошитель потянулся, зевнул, соскочил на пол и злобно зашипел на Тедроса. Принц отвесил коту затрещину, после чего Потрошитель укоризненно посмотрел на Агату – мол, ну и дружка ты себе завела, хозяйка! – и драпанул прочь. – Раньше он так на тебя не смотрел, – заметила Агата. Потрошитель принялся нервно отгрызать голову канарейке, которую задушил еще утром. – Ты лучше сама на меня посмотри. – Тедрос, дорогой, у тебя ничего нет – ни меча, ни плана! Мы отправимся туда на верную смерть. – Агата, прошу тебя, сядь и посмотри на меня. Она вздохнула, сложила руки на груди и уставилась на принца.