— А деньги? — Отрок сморщил хитрую мордаху. — Деньги по выполнении. Да не трусь, товарищ, свое получишь. Устроит качество услуг — рассчитывай на премиальные. И грамоту, разумеется, от начальства. — Да шел бы ты лесом со своими грамотами, — еле слышно прошептал Семен и умчался работать. — Мы в полном восторге, командир, — заявил Рудницкий. — Лично я полностью одобряю твою инициативу, но давайте дадим друг другу клятву никогда не говорить начальству, что используем против опасных диверсантов малолетних беспризорников. Майору хотелось верить, что он не подвергает пацана опасности. Ну, залез тот на дерево. Но вскоре заволновалась собака на участке Дубаря, прыжками помчалась к южной ограде, стала метаться вдоль нее, лаять. Вадим поморщился. С крыльца спустился хозяин, что-то крикнул собаке. Та не унималась. Дубарь покосился по сторонам, побрел к ней, уставился на дерево, потом махнул рукой и зашагал обратно. Собака немного погавкала и затрусила за ним. Спецназовцы облегченно выдохнули. Тут сработал телефон Вадима. — Не знаю, мужик, как так получилось, — прошипел Семен. — Вроде тихо залез, а ведь почуяла, гадина! Нюх у нее. Псина и сейчас ворчит, косяка давит. — Как ты выкрутился? — Мяукнул, блин. Товарищи прыснули. Вадим с усилием проглотил смешинку. — Смешно? — проворчал пацан. — А мне не очень. — Ты там надежно закрепился? — Ага, почти на самом верху. Ветки толстые, листья повсюду. — Кто-нибудь видел, как ты с берега подбирался? — Да нет вроде. Тут берег каменный, скалы, пляжа нет. Какие-то туристы с палаткой за скалой, даже не смотрели на меня. — Что видишь? — Весь двор вижу. Собака на меня пялится. Нет, все нормально, дядька ей пожрать вынес. Сейчас отошел к сараю, по телефону говорит. Но это не тот аппарат, который был у него до этого. Маленький, старый, сейчас такого хлама и нет ни у кого. «Дома говорить не хочет, — сообразил Вадим. — Ведь у нас нет ни одного явного доказательства, что этот тип причастен!» — Эх, не умею по губам читать, — посетовал Семен. — Ага, улыбается, типа рот скривил, доволен. Ну, точняк, настроение поднялось, телефон в карман сунул. Даже плечи у дядьки распрямились. Псину потрепал, в дом идет. Слушай, я не спец, чтобы по губам читать, — повторил мальчишка. — Но он сказал что-то типа «жду». — Мы тоже подождем, — проговорил Вадим. — Не слезай с дерева, добро? Только не спи, а то упадешь. Помни, парень, на тебе груз ответственности. Через час фигурант решил прогуляться. Был полдень, жарило солнце, но это не смущало коренного крымчанина. Он вышел из дома в парусиновых штанах, белых ботинках, светлой льняной рубашке, весь из себя такой значительный, и направился на запад, помахивая бежевой сумочкой. Настроение у Дубаря было приподнятое. Пацан по приказу майора слетел с дерева и побежал вдоль скал, чтобы переулком выскочить на Радужную улицу. Вадим резонно рассудил, что мальчишка подозрения не вызовет, а вот взрослые мужики с характерными лицами могут. Он лаконично отдавал приказы: — Рудницкий, Амбарцумян — с ним на прогулку! Жилин — в мансарду, следить за домом! Капралов — сидеть в машине у будки, никуда не отлучаться, даже за пирожками. Балабанюк — резерв ставки, оставаться в доме. Гуляли спецназовцы по одному. Амбарцумян тащился где-то сзади и наверняка глазел на длинноногих красоток. Рудницкий шел по другой стороне, отстав от Амбарцумяна. Пацан поставил майора в известность о том, что этот гад никуда от него не денется, и умчался далеко вперед. На южном берегу властвовал сухой зной, но у моря дышалось легче, освежал ветерок. По тротуару гуляли люди. Скверик с детскими площадками был заполнен ребятней, мамами и колясками. Поселок был ухоженный, идеальное место для комфортного проживания. Он слышал татарскую, русскую, украинскую речь. Люди улыбались, никто не грызся, не выяснял отношения. Репнин медленно шел в сторону набережной. Показалась развилка, проезжая часть расширилась, стала Приморской улицей Анкермана. Работали магазины, кафе, рестораны. Слева показался зеленый теремок с вывеской «У Палыча». За ним начиналась набережная. Бетонный парапет, перила, лесенки к морю. От воды доносился шум. Вдоль парапета тянулся узкий галечный пляж. Отдыхающие, как в старые добрые советские времена, лежали плотно, свободных участков практически не было. А если они появлялись, то их быстро занимали люди. Тот факт, что солнце в этот час самое активное, никого не смущал. Народ лежал под грибками, зонтиками, врытыми в гальку, плескался в море. Визжала ребятня, играла музыка. «Суббота, — сообразил Вадим. — Еще и местные высыпали. Фигуранта не видно. Наверное, оно и к лучшему. Пусть убедится в отсутствии слежки». Командиру позвонил Рудницкий, застрявший где-то в арьергарде, и сообщил, что хвостов не видно ни за фигурантом, ни за наблюдателями. — Со стороны мы похожи на отдыхающих? — поинтересовался Вадим. — С натяжкой, — признался Рудницкий. — На троечку. Ты расслабься, командир, наслаждайся морем, пальмами. Таковые здесь произрастали только в горшках. Вадим остановился у парапета, созерцал пляж, забитый голыми телами, глубокую синь моря. Он тоже был немного взволнован. Прав Рудницкий, расслабиться надо. — Эй, мужик, твой дядька свернул у ресторана «Аркадия», — отчитался отрок. — Это примерно там, где ты, только пройди еще немного. Ага, заходит в банк. «Таврия-Кредит», во как. Знаешь, я не пойду за ним, подожду тут на лавочке. Остановился в дверях, смотрит назад, опасается чего-то. Все, зашел. Дубарь вышел из банка через четверть часа, засовывая в сумку какие-то квитанции или платежки. Вадим стоял на углу соседнего здания. Семен сообщил, что фигурант колеблется, решил вернуться к набережной, потом передумал, отправился вверх на Качаловскую улицу. Вадим вышел туда через пять минут, закурил на углу. Эта улица тоже была людной. Магазины, небольшие отели, парковки для легкового транспорта. Дубарь продолжал прогулку, о чем отрок известил майора по телефону: — Поравнялся с рынком, задумчиво его разглядывает, проходит через ворота. Мужик, ты бабки кинул на мобилу? Я, между прочим, не согласен с тобой за свой счет болтать. Репнин встал у банкомата, отправил деньги. — Вот что мне нравится в людях, так это обязательность, — тут же проинформировал Семен. Вадим чуть не поперхнулся. Он стоял напротив рынка, на другой стороне дороги, и с любопытством разглядывал это сооружение. Базар был солидный, что странно для небольшого города. В центре площади возвышался павильон, увенчанный стеклянным куполом. Все двери нараспашку, люди идут туда и обратно. Внутри, по-видимому, продавался серьезный товар — мясо, рыба, то, что требует хранения в холоде. Снаружи павильон окружали крытые ряды. Тут торговали овощами, фруктами, всевозможной бакалеей, электрикой, ширпотребом. Народу кругом очень даже немало. — Он в павильоне, — сообщил Семен. — Ходит, на мясо смотрит, но ничего не покупает. Задумчивый, по сторонам тихонько глазеет. Холодок побежал по позвоночнику Вадима. «А не собираются ли эти сволочи взорвать базар вместе с покупателями? — Он лихорадочно взвешивал все „за“ и „против“. — За последние дни Дубарь как минимум вторично приходит на базар, но ничего не покупает. Спокойно пронесут взрывчатку и раздолбают в щепки этот самый павильон. Неужели террористы пойдут на такое? Ведь это их же бывшие сограждане! Месть крымчанам за то, как они проголосовали на референдуме двухгодичной давности? — Майор даже взмок от этой мысли. — Концентрация людей в павильоне немалая. Охрана практически никакая». Репнин пристально смотрел, как люди с сумками проходят сквозь ворота в решетчатой ограде на территорию рынка. На той стороне стоял мужчина в черной форме охранника и меланхолично смотрел на толпу. Он никого не останавливал, не интересовался содержимым сумок и пакетов даже у тех, кто входил на рынок. Разве можно уследить за всей этой массой народу? — К выходу идет, — поведал паренек. — Полкило черешни купил. Моет у фонтанчика. А ведь случись теракт, уже на следующий день компетентные органы поставят здесь турникеты, будут дотошно проверять всех, особенно входящих. Почему в нашей стране должна произойти трагедия, чтобы власти стали выполнять свою работу? — Вот черт, подожди! — В телефоне прорезался гомон, недовольные голоса. Вадим забеспокоился. Пацан вернулся к разговору через полминуты: — Все в порядке, мужик. Менты шли, не понравился я им. Вот скажи, я что, похож на базарного воришку? Ну да, давно пора закон принять об оскорблении чувств ворующих. А то приходится самостоятельно себя от Родины защищать. — Нет, Семен, я бы так не подумал. — Майор не стал усугублять ситуацию. — Там есть менты? — Ага, ходят такие важные. Как же, кормушка рядом. Они всегда есть, когда их не надо. Это точно. И нет, когда их надо. Тут Вадим был полностью согласен с юным героем. — Признайся, шкет, слямзить что-то хотел? — Да рыбку вяленую. Разве это воровство? На соплях висела в связке, ее все равно стырят. А под пивасик вяленая барабулька!.. — Так, пацан, не разочаровывай меня и не соблазняй, — отрезал Вадим. — Быстро вали оттуда да рыбу не свети. Где объект? — Передо мной. С базара выходит. Эта сказка про белого бычка начинала утомлять майора. Первым из ворот выбрался Дубарь, слегка помятый в толпе. «Извалялся в народе», как сказал бы классик. Пацан тащился сзади. Одна рука в кармане обвислых штанов, который подозрительно оттопыривался, палец другой — в носу. Тетка средних лет, идущая рядом, покосилась на пацана и переложила пакет в другую руку. Нет, парень, ты вовсе не похож на воришку. Дубарь как-то подобрался, приосанился и зашагал на восток по Качаловской улице. Парнишка поволокся за ним, не вынимая палец из носа. Наблюдать за ним со стороны было забавно.