Внутри было многолюдно. Шла планерка у начальства, пересеклись две дежурные смены, не закончилось совещание у следователей, приехали практиканты из Махачкалы, подошли посетители из числа местных жителей. Террористы знали, когда напасть. В здании воцарился сущий ад. Перепуганные люди выскакивали из горящих кабинетов. Оружейная комната оказалась закрыта, ключи — не пойми у кого. Будку дежурного со всей аппаратурой бандиты взорвали в первые секунды. Они наслаждались паникой, убивали людей самозабвенно, со вкусом. Отличился один из участковых. С вечера он хорошо выпил, оружие в сейф не положил. Утром не успел опохмелиться, как началось. Страж порядка был страшно зол, стрелял из окна, выходящего на помойку. Потом он собрал нескольких перепуганных женщин и вытащил их через окно в задний двор, предварительно застрелив боевика, засевшего там, помог сбежать в переулок, прикрывая огнем. Выжили только эти четыре женщины да сам участковый, которого впоследствии нашли во дворе тяжело раненным. Остальным не посчастливилось. Помощь прибыла через час, когда над несчастным городком висело облако дыма. Это была рота солдат из ближайшей воинской части, расположенной в пятидесяти километрах. Два вертолета высадили спецназ за квартал от райотдела полиции. Группа Репнина тоже была привлечена. Она сорок минут летела на «Ми-8». Власти городок не контролировали, в дыму метались какие-то люди, трещали автоматы. Военные оцепили населенный пункт. Бандиты не собирались его покидать, старались убить как можно больше людей. Шестеро бойцов группы окружили здание, посторонних не подпускали. Никто не знал, остались ли там гражданские. Боевиков выбивали снайперскими выстрелами, двоих положили через окно, одного сняли с крыши. Всего на город напали десятка два, в окружение под занавес угодили человек восемь. Они стреляли, орали, что у них заложники, но никого не показали, угрожали взорвать остатки здания. Люди майора Репнина были опытными. Они поняли, что не осталось у бандитов никаких заложников, да и боеприпасы на исходе, дождались, пока у тех окончательно опустеют магазины и кончатся гранаты, стали перебегать к дому. Пошли одновременно, со всех сторон. Страшные обугленные рожи с ножами бросались навстречу, орали нечеловеческими голосами, когда их щедро, словно булочки изюмом, набивали свинцом. Одному из террористов Вадим лично разнес череп обломком кирпича. Уничтожили всех. Никакие приказы не заставили бы их брать живыми эту мразь. Хаким умирал последним. Невысокий, криволапый тип со сплющенным шелушащимся черепом был загнан в угол и шипел, как змея. Рудницкий прошил его очередью, но эта тварь не желала умирать, бросилась в драку с горящими глазами, отпихнула капитана. Жилистые пальцы вцепились в ворот Вадиму, сжали ткань. Главарь бандитов обливался кровавой пеной, его глаза бешено вращались. Вадима мутило от отвращения, но эта нежить вцепилась в него, как пиявка. Он лупил из пистолета в живот главаря. Тот содрогался после каждого выстрела, но упорно не желал переселяться в свой разлюбезный рай. Подлетел Балабанюк и врезал бандиту по башке прикладом. Потом они вдвоем не могли разжать его пальцы, вцепившиеся в защитную ткань. Впоследствии майор бродил, как зомби, по разрушенному зданию, тупо таращился на мертвые тела, завалившие проходы. Погибли все боевики, напавшие на город, много гражданских, полицейские. Счет жертвам шел на многие десятки. С тех пор Вадим каждую ночь переживал этот ужас. Заскорузлые пальцы тянулись к горлу, гоготал мерзкий небритый тип. Пули выскакивали из головы так, словно их кто-то выталкивал оттуда. Покойники лезли в мозг, разводили извилины синеватыми руками, с укором смотрели на него. Мол, где же ты раньше был, бравый майор? Несколько дней на базе шла проверка. Инспектора смотрели все, от боеготовности до скобки, самовольно прибитой к подошве. Злость хлестала через край. До Тулы рукой подать, а вырваться к законной жене невозможно! Да и ее работа не отпускала. Едва удалились инспектора, его вызвал в Москву куратор группы полковник Паньков Эдуард Романович. Скрипя зубами, Вадим оседлал джип, приписанный к группе, и покатил в Белокаменную, Первопрестольную и порт пяти морей. У куратора, пьющего кофе в кабинете, тоже был усталый вид. Два дня назад он вернулся с моря и теперь переживал депрессию после отпуска. — Давай сделаем вид, что я не вижу твоей злобы и раздражения, — предложил полковник. — Самому нелегко. Садись, наливай кофе, можешь курить. Но только не ругайся, очень тебя прошу. Понимаю твои терзания, Вадим, но служба есть служба. Поступает тревожная информация. Мы снова возвращаемся к нашей излюбленной теме. — К Украине, — догадался Вадим. — Точно. Сам сообразил? Подкинули себе головную боль в четырнадцатом году. Как жили до всего этого, уже и не вспомнишь. Хотя не мы, конечно, начали. Эх, закрыть бы Америку, — размечтался полковник. — Но ладно, это лирика. Несколько дней назад в Киеве был проведен ряд арестов. Хватали людей, причастных, по мнению СБУ, к деятельности российской разведки на территории Украины. — У них уже третий год аресты, — проговорил Вадим. — Как в тридцать седьмом. Национальный вид спорта. И что, действительно прибрали кого-то из наших разведчиков? — К сожалению, да, — со вздохом сказал Паньков. — Агентурная сеть понесла потери. Имеется подозрение, что кто-то в наших верхах сливает информацию западным спецслужбам, а те любезно предоставляют ее украинским коллегам. Об арестованных ни слуху ни духу. Известно лишь, что один из наших людей умер в тюрьме. К счастью, агентура не является единым целым, когда, потянув за ниточку, можно размотать клубок. Зачастую эти люди и не связаны между собой. Порой человека знает только его куратор. — Надеюсь, мою группу не собираются внедрять во вражеский тыл? — осведомился Вадим. — Было бы забавно. — Паньков хмыкнул. — Уже представляю, как вы с Рудницким разносите в щепки украинскую Раду, кабинет министров и администрацию президента на Банковой. Нет, Вадим, это было лишь вступление. Каждый должен заниматься своим делом. В Главном управлении разведки Министерства обороны Украины уцелел наш агент. По информации этого человека, украинские власти снова взялись за старое. Они замышляют крупные диверсии в Крыму. Именно эта часть Российской Федерации их волнует в первую очередь. Не дает им покоя наш Крым. Прошлые неудачи ничему не научили этих ребят. Это не деза, информация достоверная. Когда, где и что собираются взорвать, источник пока не знает. Он будет работать в данном направлении. Мы тоже не можем сидеть сложа руки. — Замечательно, Эдуард Романович, — восхитился Вадим. — Пойди туда, не знаю, куда. — Вот именно. Такова наша работа. А если серьезно, Вадим, то как-то не до шуток. Украинские спецслужбы, ведомые старшим братом, живущим за океаном, могут зайти весьма далеко. Источник уверен в том, что по крайней мере одна диверсионная группа для засылки в Крым уже готовится. ФСБ работает, отслеживает подозрительных персонажей. Диверсантам нужна взрывчатка. В Крыму у патриотов ее нет. Воинские части, где можно раздобыть что-то такое, под строгим наблюдением. Через порты и Керченскую переправу взрывчатку не доставить. Причина та же. Дыры в береговой полосе — вариант, но ненадежный. А устроителям диверсий нужна гарантия. Источник выразил мнение, что взрывчатку повезут сухопутным путем через Сиваш. Там есть три пропускных пункта: «Тангар», «Север» и «Кондрашовка». В этих районах на украинской стороне до сих пор наблюдается скопление фур. Радикалы не пропускают их через границу… — Минуточку, Эдуард Романович. Провоз взрывчатки через официальный пограничный пункт — это надежный вариант для устроителей диверсий? — Вадим, не зли меня! Додумай сам. Я не говорю, что произойдет именно это, но возможна провокация, под прикрытием которой взрывчатка попадет на полуостров. — Полагаю, речь идет не о паре гранат. — Пару гранат они нашли бы и в Крыму. Речь идет именно о грузе, который нужно доставлять извне. Улавливаешь мысль? Намечается, образно говоря, не взрыв петарды. Вадим задумался. Пару месяцев назад диверсанты собирались взорвать пансионат с туристами. Взрывчатки они припасли не меньше тридцати килограммов. Это гарантировало полный снос здания и превращение в жидкую биомассу нескольких десятков людей. Такое же количество тротила было выделено на подрыв опоры ЛЭП. Да уж, это не пакетик с коноплей перевезти через границу. — Что я должен делать, Эдуард Романович? — Твои люди должны держать под контролем упомянутые пограничные пункты. На другие КПП пойдут иные люди. Они получат соответствующие указания. Не волнуйся, ты не один. Будет задействовано все управление. Командованию батальона спецназа ГРУ, размещенного в Севастополе, даны соответствующие указания. Вам окажут посильную помощь. Понимаю, Вадим, что это не совсем ваша работа, но ее надо сделать. Диверсий допустить нельзя. Готовь людей, я подпишу документы на выплату командировочных. И перестань мне тут морщиться! — Вопрос позволите, Эдуард Романович? Вы убеждены, что в Крыму замышляются именно взрывы? — А что еще? — не понял Паньков. — Да что угодно. — Вадим пожал плечами. — Вспомните Ниццу. Кретин на арендованном грузовике без подготовки и всяких финансовых вложений проутюжил толпу на набережной. Трупов и пострадавших было больше, чем при мощном взрыве. — Не знаю, Вадим. Все-таки случай исключительный, согласись. И еще не доказано, что это был теракт, а не действия психопата, взбешенного неудавшейся личной жизнью. Украинские диверсанты на подобное не пойдут. Им нужно вырабатывать финансовые средства, предоставленные западными друзьями. Я уверен на сто процентов, что они снова попытаются что-то взорвать. У этих ребят не хватает фантазии. И вообще, перестань морочить мне голову! Иди, готовься к выполнению задания. После этого разговора прошло четыре дня. Последние трое суток группа добросовестно выполняла приказ. Перекоп, окрестности Армянска, переплетение дорог среди степных ковылей и голых холмов. Несколько двусторонних пунктов пропуска через границу, у которых почти всегда наблюдались автомобильные очереди. Грузовых фур там почти не было, что облегчало работу пограничникам и таможенникам. Националисты по инерции продолжали блокировать проезд, хотя любому разумному человеку было понятно, что эта идея провалилась. На пунктах пропуска постоянно царила суета, ругались люди, трясли бумагами, что-то доказывали невозмутимым пограничникам. Ехали мелкие коммерсанты, семьи на отдых, к родне. На людей, несущих службу, они смотрели не особенно ласково, но старались не задирать. На украинской стороне иногда возникали крепкие мужчины в защитном — по одному, по двое, группами. Могли наблюдать со стороны, приблизиться. Иногда они были с оружием, демонстрировали его без стеснения, скалились, но явных провокаций избегали. Работа на пунктах перехода была не из легких. За такую не только молоко, но и наркомовские сто грамм надо выдавать. Спецназовцы курсировали между постами, пользуясь перехлестами дорог на российской стороне. Они выезжали на мелкие разборки, разруливали конфликтные ситуации. Парни с бритыми черепушками и закатанными рукавами смотрели на них с презрением со своей стороны границы, выкрикивали матерки, всячески потешались над москалями. Спецназовцы помалкивали, только выразительно показывали им средние пальцы. За трое суток случилась лишь одна провокация. Грунтовка, по которой они ехали, тесно прижималась к границе. С холма, стоявшего на нашей стороне, простучала автоматная очередь. Пули пропороли дорогу перед носом «Тойоты», пыль взметнулась столбом. Рудницкий и Амбарцумян дружно открыли ответный огонь из левых окон. Капралов врезал по тормозам. Стреляли парни, разумеется, в никуда, но плотно. Они высыпали из машины, растянулись в цепь, бросились на холм короткими перебежками. Жилин прикрывал товарищей со спины. Стрелок успел убраться, сбежал на свою сторону по дну извилистой лощины. Только стреляные гильзы остались, ямка, протертая туловищем, и несколько окурков. Он долго выжидал, пока кто-нибудь появится. О случившемся Вадим доложил в центр. Начальство горестно вздохнуло. Не трубить же на весь мир. Киев обхохочется. Дескать, у российских брехунов окончательно фантазия иссякла. Вадим перевернулся на бок, глянул на светящиеся стрелки часов. Спать осталось совсем немного. А потом опять придется болтаться между пунктами перехода, сжимая злость зубами. Хорошо подчиненным — спят без задних ног и таких же мыслей. Глава 5 — Мужики, ну что такое, почему не работаете? — возмущался кучерявый мужчина в клетчатой рубашке, высовываясь из окна расхристанных «Жигулей». — Политинформация у них! — пошутил водитель «Фольксвагена», пристроившегося сзади. — Зачитывают последние указания партии и правительства! В «УАЗе-буханке», стоящем за «Фольксвагеном», засмеялись мужчины средних лет. Из застекленного строения слева от шлагбаума потянулись люди в форме. Сосредоточенные лица, все одеты с иголочки, отглажены. Молодой старший лейтенант Владислав Молчанов, руководивший сменой, вальяжно махнул рукой. Дескать, давай по одному. — Почему так долго? — выкрикнул кто-то. — Вы что, там совещание проводили? — Спокойствие, граждане! — выкрикнул Молчанов. — Так надо! Технический перерыв! Тех, кому не нравится, после пограничного и таможенного досмотра будем отправлять на санитарно-карантинный контроль! — Да хоть на ветеринарный, — проворчал кучерявый мужик, подгоняя машину к шлагбауму. Очередь на пограничный пункт «Север» пришла в движение. В принципе, пограничники работали быстро, людей не задерживали. Усатый прапорщик Ханов придирчиво осматривал паспорта, сверял фотографии с оригиналом. При необходимости требовал документы на машину, осведомлялся, застраховали ли ее владельцы свою гражданскую ответственность перед въездом на территорию другого государства. Гладко выбритый сержант Савельев обходил автотранспорт, придирчиво его разглядывал, украдкой ловил условные знаки со стороны товарища. Если таковые поступали, он вежливо просил открыть багажник, выйти из машины, осматривал салон, мог поднять капот, проверить двигатель. За шлагбаумами находились сержанты Кудряш и Лысенко. Первый входил в специальную досмотровую группу, помогал при необходимости Савельеву. Второй держал на поводке немецкую овчарку Эльзу, натасканную на наркотики и взрывчатку. В застекленной будке сидела за компьютером хорошенькая девушка, лейтенант Катя Евдокимова. Она проверяла по базе данных каждую машину. Начальник наряда старший лейтенант Молчанов прогуливался мимо клумбы, заложив руки за спину, посматривал на людей, пересекающих границу, на девушку Катю за стеклом.