— Заходите, — сказала наконец Грейс. — Если предпочитаете побыть одна, в тишине, я вас прекрасно понимаю. — Меня зовут Грейс Кемпбелл, — произнесла она, пытаясь изобразить улыбку. — Прошу вас. — Кеннет Гилкрист, — ответил сосед, шагая через порог. Он остановился посреди гостиной и посмотрел по сторонам так, как будто вошел в музей. — Я думал, мне будет стыдно при встрече с вами, а я, напротив, чувствую себя так, будто знаю вас много лет. О, я говорю это вовсе не для того, чтобы заставить вас чувствовать в отношении меня то же самое, — уточнил он, взмахивая рукой, словно хотел исправить неудачно вырвавшееся слово. — Я просто… — Понимаю. — То, что вы делали для меня все это время… я никогда, правда, никогда не смогу вас за это отблагодарить, миссис Кемпбелл, — произнес он тоном, полным старинной вежливости, неотделимой от много значивших понятий «долг» и «честность». — Об этом не беспокойтесь, вы это делали всякий раз, когда мой голос помогал вам пережить тяжелый момент жизни. Он благоговейно покачал головой. Грейс давно не встречала такого предупредительного человека. Он казался ей пришельцем из давнего прошлого, который был бы на своем месте в эпоху дороживших своей честью горных кланов, населявших некогда эти удаленные края. — Да благословит вас Господь, миссис Кемпбелл, — мягко сказал он. — Сейчас самое время. Или уж никогда, — ответила Грейс и тут же пожалела о своих словах, способных ранить истинно верующего человека. Но нет, старик прошел еще дальше по гостиной и внимательнее осмотрел обстановку. — Вас обокрали? — Дело немного сложнее, но, по сути, так и есть. — Вы работаете в полиции… полагаю. Грейс опустила глаза на пистолет, который так и держала в руке. — Да, я инспектор, — ответила она, убирая оружие в кобуру. Старик с задумчивым видом покачал головой. — Инспектор полиции, которая по ночам поет через стену квартиры считалочки, чтобы успокоить соседа, которого она даже не знает… Скажите, что я могу для вас сделать, миссис Кемпбелл. Грейс долго смотрела на него, а потом решилась на то, чего никогда бы не сделала всего лишь час назад. — Мистер Гилкрист… — Называйте меня, пожалуйста, Кеннет. — Кеннет, — продолжила Грейс, поднимаясь, — я расследую очень важное дело, из-за которого мне надо уехать очень далеко, однако… — Я буду стоять перед вашей входной дверью до тех пор, пока слесарь не вставит новый замок, — опередил он ее. — И то же самое сделаю с дверью вашего балкона. Мне это представляется настолько очевидным… Это пустяки в сравнении с тем, что вы сделали для меня. Грейс посмотрела на бронированную дверь. — Ее тоже надо заменить? — спросил Кеннет. — Нет. Эту… Вы должны мне поклясться, Кеннет, что эту дверь вы никогда не откроете. Я сама займусь ею, когда вернусь… — Не знаю, значит ли это еще что-нибудь для молодежи, но для меня эта фраза стоит больше, чем любой записанный на бумаге договор: даю вам мое слово. Она услышала, что голос Кеннета дрогнул. Учитывая его возраст, он застал войну ребенком и наверняка слышал клятвы, соблюдение которых имело ценность жизни или смерти. Она подошла к старику и взяла его руки в свои. Груз, который она несла в себе столько лет, вдруг стал легче, немного сняв с груди тяжесть, с которой она уже смирилась. — Спасибо, — сказала она. — По поводу оплаты: позвоните мне, я сделаю перевод из того места, где буду находиться. Она положила на низкий столик служебную визитку с телефонным номером. — У вас наверняка будут другие, более важные занятия. Я договорюсь с рабочими, а после вашего возвращения мы все решим. Езжайте спокойно. Я за всем прослежу. Грейс оглядела свою квартиру, как будто видела ее в последний раз. Присутствие Кеннета посреди ее гостиной показалось ей странно родным, как если бы отец приехал присмотреть за квартирой дочери, отправляющейся в командировку. Смутившись, она махнула соседу на прощание рукой и побежала по лестнице к своей машине. У нее оставалось около получаса до завершения регистрации на рейс. Можно сказать, что шансы успеть были минимальными. Мчась по крайнему правому ряду, Грейс набрала номер Наис: — Я в пути! — Я уже сижу в самолете, посадка почти закончилась, ты не успеешь. Грейс раздраженно нажала на кнопку «отбой» и сосредоточилась на дороге. Следующий рейс на Нуук будет только через три дня. Это немыслимо. GPS показывал, что до аэропорта еще двадцать минут езды. Она вдавила педаль газа в пол. Несмотря на то что ее машина хорошо держала дорогу, руль завибрировал в ее руках, и она несколько раз опасно задевала отбойник при обгоне слишком медленно двигающегося автомобиля. Через несколько секунд GPS уменьшил время прибытия в пункт назначения до шестнадцати минут. Но и этого было недостаточно. Но пусть даже она увидит, как ее самолет взлетает без нее, она пойдет до конца. Пятнадцать минут спустя, в 21:26, она бросила машину на стоянке, вызвав панику среди пассажиров, увидевших, как эта женщина выскакивает из автомобиля и куда-то бежит. Она увидела таблицу вылетов, сразу нашла строчку своего рейса, возле которой мигала красная надпись «Посадка заканчивается». У нее оставалось четыре минуты. Она пробиралась между пассажирами, толкая некоторых, перепрыгнула через багажную тележку и едва не сбила маленькую девочку, которая со смехом встала у нее на пути. — Посторонитесь! — кричала Грейс, перескакивая через две ступеньки эскалатора. Какая-то женщина обернулась и пожала плечами, не убрав свои вещи. Грейс споткнулась об один из ее чемоданов и ударилась лбом о перила механической лестницы. Не обращая внимания на пронзившую череп боль, она сразу же вскочила на ноги и, прорвавшись сквозь цепочку ожидающих, метнулась к окошку контроля. Легкие горели, во рту ощущался привкус крови, она бежала из последних сил. — Подождите! — крикнула она. — Полиция! Все оборачивались на нее, когда она пробегала мимо; пассажиров начинала охватывать паника. Грейс почти врезалась в стойку поста службы безопасности аэропорта. Один из офицеров потянулся к поясу, чтобы вытащить из кобуры оружие. Грейс торопливо сунула ему под нос служебное удостоверение, паспорт и телефон. — Я инспектор полиции, я должна лететь на этом самолете. Дело государственной важности. Сидевший за пуленепробиваемым стеклом офицер ошеломленно уставился на эту женщину, налетевшую словно фурия. — Остановите самолет, я должна улететь этим рейсом, — повторила Грейс. Появились четверо военных, патрулировавших здание аэропорта, и взяли ее на прицел своих автоматов. — Не двигаться! — приказал один из них. — Я инспектор полиции. Проверьте мой личный номер, — ответила Грейс. — Только быстро! Она почти физически ощущала направленные в ее голову автоматные дула. На пол! Лицом вниз! Она подчинилась под взглядами остолбеневших пассажиров. Она увидела, как к ней приближаются высокие армейские ботинки, но тут раздался голос сотрудника таможни: — Все в порядке, она говорит правду. — Поднимайтесь! — велел один из патрульных. Грейс поднялась на ноги. — Скажите мне, что вы сумели задержать взлет, — обратилась она к таможеннику. — Мэм… Мне очень жаль, но самолет вырулил на взлетную полосу. Грейс почувствовала, как живот выворачивает приступ тошноты. Она оперлась о стойку. Пол и потолок начали кружиться. В ушах гулко стучала кровь. Но вдруг сквозь этот внутренний метроном она услышала резкий звук, неловко вытащила мобильник, но на экране не было ни вызова, ни сообщения. Она подняла голову и увидела, что таможенник снял трубку стоящего рядом с ним телефонного аппарата. На его лице появилось недоверчивое выражение.