Бэллард вышла из своего аккаунта и какое-то время смотрела на поля для ввода логина и пароля. Барабаня пальцами по столу, она ждала, что внутренний голос одернет ее: «Не делай этого!» Но голос молчал. Бэллард набрала имя Честейна и его пароль. Через мгновение она уже была в сети. Теперь оставалось пройти по цифровому следу, оставленному ее бывшим напарником. Бэллард тут же открыла доступные файлы дела «Дансерз»: многочисленные рапорты с места преступления, отчеты о вещественных доказательствах, протоколы допросов свидетелей и хронологические карты событий. Бегло просмотрев документы, Бэллард отправила их на принтер детективного бюро, чтобы позже прочесть все от корки до корки. Ей казалось, будто она проникла в чужое жилище. Нужно было сматывать удочки, пока ее не застукали. Через пятнадцать минут она вышла из аккаунта Честейна. Дело сделано. Бэллард отправилась в секцию с принтером и вынула из него пачку распечаток толщиной почти в два дюйма. Следующий час она не спеша изучала документы: по большей части шаблонную канцелярщину, но в некоторых рапортах встречались детали, позволяющие шире взглянуть на дело и его фигурантов. Весьма примечательными были подробные биографии троих мертвецов. Сантанджело, к примеру, оказался известным ростовщиком и коллектором, имеющим связи с мафиозной семьей из Лас-Вегаса. Кроме того, в рапорте о месте преступления говорилось, что у него за поясом действительно обнаружился пистолет сорок пятого калибра, в 2013 году украденный из дома в Саммерленде, что в штате Невада. Рапорт о видеонаблюдении оказался на удивление коротким. В нем говорилось, что при просмотре записей с камер, установленных на входе в «Дансерз» и на близлежащих зданиях бульвара Сансет, не был замечен ни подозреваемый, ни его автомобиль. Отделу по работе с видеозаписями не удалось даже выяснить, в каком направлении — восточном или западном — скрылся преступник и каким транспортом он пользовался. Казалось, стрелок знал, где стоят камеры, и проложил свой маршрут так, чтобы не засветиться на записи. Приуныв, Бэллард дочитала хронологию событий. Дело вели пятеро детективов и лейтенант Оливас. Хронологических карт было три: две были составлены двумя парами детективов, а третья — Честейном, «ледоколом» особой группы. Хронологии Оливаса не было: должно быть, он не успел ее подготовить. Судя по протоколу следственных мероприятий, внимание особой группы было сосредоточено на Сантанджело. Предполагалось, что он был основной целью стрелка, а остальные четыре жертвы считались сопутствующими. Чтобы проработать эту версию, двоих детективов отправили в Лас-Вегас. Бэллард знала, что после гибели Честейна появятся новые версии. Приоритеты следствия будут откорректированы. Если отдел криминалистики — или кто-то еще — сумеет связать убийство детектива с бойней в «Дансерз», можно будет предположить, что убийца до сих пор в Лос-Анджелесе. Хронологию Честейна она прочла последней. Честейн прилежно описал свой визит в Голливудский участок, встречу с Бэллард и допрос Александра Спейтса. Кроме того, он установил личность Метро, приятеля и коллеги Спейтса, также бывшего в клубе, когда началась стрельба. Им оказался двадцатипятилетний Мэтью Робинсон, живущий на Ла-Хойя-авеню в Западном Голливуде. Честейн допросил Робинсона в пятницу утром, у него же дома, сразу после того, как узнал адрес в магазине «Слик кикс». Рядом с именем Робинсона стояла пометка «НХНВ». Это значило, что он, скорее всего, ни хрена не видел. Оба — и Робинсон, и Спейтс — оказались никудышными свидетелями, но видеозапись на телефоне последнего считалась ценной уликой. Если дело когда-либо дойдет до обвинения и суда, Спейтса вызовут на свидетельскую трибуну — хотя бы для того, чтобы он представил присяжным свое селфи со вспышкой от первого выстрела. Если же адвокат поставит его слова под сомнение, Робинсон сможет все подтвердить. Также в хронологии Честейна были указаны два телефонных звонка. Бэллард сочла их весьма любопытными. Первый был сделан в пятницу, в десять минут второго: исходящий звонок некоему Дину Таусону. Второй — последняя запись в хронологии — был входящий, от Мэтью Робинсона — того самого свидетеля, который ни хрена не видел. Робинсон позвонил Честейну в десять минут шестого. Ни пояснений, ни расшифровки разговоров в хронологии не было: вероятно, Честейн решил отложить подробности на потом. Однако Бэллард заметила, что запись о последнем звонке была сделана незадолго до того, как Оливас велел Честейну отправляться домой. Имя «Дин Таусон» показалось Бэллард знакомым. Но откуда? Этого она вспомнить не сумела. Загуглив его, она оказалась на сайте адвоката по уголовным делам. Его специализацией была защита клиентов в федеральном суде. — Фабиан, — произнесла Бэллард вслух. Все сходилось. Фабиану с его килограммом кокаина предстоял процесс в федеральном суде. Таусон занимался делами федерального масштаба. Наверное, он был адвокатом Фабиана, и Честейн позвонил ему, чтобы узнать, почему его клиент тем вечером оказался в клубе «Дансерз» — в той самой кабинке, где началась стрельба. Бэллард взглянула на часы над телеэкранами. Было почти десять. Можно, конечно, взять адрес Таусона в отделе транспортных средств и заявиться к нему, но только не в субботу вечером. Бэллард решила отложить визит к адвокату на более подходящее время, а пока что набрала номер, с которого Робинсон звонил Честейну. В хронологии он был указан вместе с кодом 213. На звонок никто не ответил. Пискнул автоответчик, но формального приветствия не последовало. Бэллард оставила сообщение: — Мистер Робинсон, говорит детектив Бэллард из Управления полиции Лос-Анджелеса. В пятницу вы звонили детективу Честейну. Мне нужно уточнить подробности вашего разговора. Перезвоните, пожалуйста, как можно скорее. Диктуя свой номер, она взглянула на телеэкран. Там показывали сюжет, снятый возле дома Кена Честейна. Наконец-то эта история дошла до СМИ. Звука не было, но Бэллард видела, как начальник полиции рассказывает что-то репортерам, а Оливас стоит у него за спиной, чуть слева. Шеф был бледен как смерть: стрелок из «Дансерз» открыл охоту на полицейских, и это не сулило ничего хорошего. Чтобы понять, о чем он говорит, необязательно было включать звук. Наконец Бэллард просмотрела пометки Честейна, сделанные во время вскрытия. Готовясь к написанию общего рапорта, он перевел свои записи в цифровой вид. Но погиб, не успев закончить начатое. Поскольку у дела был наивысший приоритет — такой, что на место выезжала даже сама коронер, доктор Джей, — вскрытие провели в пятницу, в первой половине дня, в офисе службы судебно-медицинской экспертизы. Над двумя телами трудились заместители коронера под присмотром доктора Джей. В обоих случаях причина смерти была ясна, но пули, извлеченные из тел, являются важными уликами для следствия. Вот почему все сделали столь быстро. Обычно вскрытие проводилось не раньше чем через сутки или даже двое после смерти, а с момента гибели этих троих не прошло и двенадцати часов. Фабианом занималась сама доктор Джей. Отчет о вскрытии появится лишь через несколько дней, но Честейн присутствовал на месте и сделал кое-какие записи. Среди прочего была фраза, заставившая Бэллард взглянуть на ситуацию под новым углом. Оказалось, на груди у Фабиана была отметина. Доктор Джей определила ее как ожог первой степени. Он появился в момент смерти, но не был связан с фатальным выстрелом. Записав ее слова, Честейн добавил: «Ожог от батарейки?» Бэллард обмерла. Ей вспомнилось, как Честейн, доктор Джей и лейтенант Оливас обступили тело Фабиана на месте преступления. Взгляды их были прикованы к груди мертвеца. Теперь понятно почему. У Фабиана был ожог. Возможно, от батарейки. Бэллард тут же открыла опись вещей погибшего, но не нашла ни слова о предмете, способном оставить ожог. Значит, эту вещь забрали с места преступления. Очевидно, это сделал сам убийца. Все встало на свои места. Бэллард поняла, что во время встречи в «Дансерз» на теле Фабиана было записывающее устройство. Батарейка начала обжигать кожу: такое бывает сплошь и рядом. Устройство греется, кожа потеет, батарейка дает разряд на тело, и человека начинает жечь током. Профессионалы обычно защищаются от таких ожогов с помощью резиновых чехлов, чтобы не допустить контакта устройства с потовыми железами. В документах по Фабиану не было ни слова о том, что он был секретным сотрудником полиции. Но ожог на груди указывал на обратное. Бэллард поняла: Честейн что-то разнюхал и поэтому был убит. 18 В воскресенье, едва дождавшись девяти утра, Бэллард постучала в дверь Дина Таусона. По пути с работы она заехала в Студио-Сити и позавтракала в «Дюпар». Ночная смена прошла относительно тихо. Выезжать пришлось лишь дважды: первый раз, чтобы подтвердить самоубийство, а второй — для поисков пропавшего старика с болезнью Альцгеймера. Того нашли в соседском гараже, прежде чем Бэллард прибыла на место. Больше всего ей хотелось позвонить Таусону, не дожидаясь утра, но Бэллард сумела справиться с этим порывом. Чем больше она думала о тех пометках, что Честейн сделал во время вскрытия, тем яснее понимала, что у Таусона может быть ключ к разгадке тайны, повлекшей за собой стрельбу в «Дансерз». Между вызовами Бэллард рыскала по полицейским базам данных в поисках информации о погибших в клубе. Перед самым рассветом труды ее увенчались некоторым успехом: сопоставив досье троих мужчин, Бэллард обнаружила точку, в которой их судьбы могли пересечься. Пять лет назад все трое отбывали предварительное заключение в Кастаике, в исправительном центре имени Питера Дж. Питчесса. Питчесс — так обычно называли эту тюрьму — входил в обширную сеть пенитенциарной системы округа Лос-Анджелес. Несколько десятилетий назад это была тюрьма общего режима — в основном для пьяниц. Эти бедолаги, просохнув, отбывали там свой срок за вождение в нетрезвом виде или пьянство в общественном месте. Позже Питчесс стал тюрьмой строгого режима, причем крупнейшей в округе. Там содержалось почти восемь тысяч заключенных, или ожидавших суда, или уже приговоренных к тюремному заключению на срок до двенадцати месяцев. В мае 2012 года Сантанджело отбывал в Питчессе девяносто дней за оскорбление действием. Фабиан был там же: он получил тридцать дней за хранение наркотиков. Что касается Эббота, тот досиживал свои полгода за незаконную организацию азартных игр. Судя по информации, которую раскопала Бэллард, трое мужчин одновременно находились в Питчессе в течение трех недель. Бэллард не раз бывала там, чтобы допросить заключенных. Тюрьма была немаленькая, но у этих троих, несомненно, нашлась возможность познакомиться. В Питчессе проводилась политика сегрегации по расовым и социальным признакам. Половина корпусов была отведена под содержание членов банд. Однако в документах ни разу не упоминалось, что трое из кабинки были связаны с той или иной уличной бандой. Вторая половина тюрьмы также делилась на корпуса: тех, кто дожидался суда или слушаний, держали отдельно от уже отбывающих наказание. Сантанджело, Фабиан и Эббот относились ко второй группе: они уже получили свои приговоры и, следовательно, оказались среди пары тысяч себе подобных. Не такая уж большая толпа, решила Бэллард, так что эти трое вполне могли пересечься. Все они совершили преступления против нравственности: азартные игры, ростовщичество, наркотики — и могли вести дела даже из-за решетки. Короче говоря, Бэллард не без оснований предположила, что до роковой встречи в «Дансерз» Сантанджело, Фабиан и Эббот знали друг друга уже пять лет. В рапортах об этом не было ни слова. Должно быть, официальное следствие еще не пришло к такому выводу. Бэллард оказалась перед выбором: с одной стороны, нужно донести эту информацию до следствия, а с другой… С другой стороны, расследование ведет человек, приложивший все усилия, чтобы разрушить карьеру Бэллард. К тому же у нее появились определенные мысли насчет четвертого человека в кабинке — собственно стрелка. Был ли он в Питчессе одновременно с остальными? Обвинялся ли, подобно им, в преступлениях против нравственности или был связан с убитыми как-то иначе? Наконец Бэллард вышла из участка. Направляясь в «Дюпар», она решила, что продолжит собственное расследование, а все находки передаст официальному следствию. Таков был ее долг перед Честейном. От души позавтракав, она отправилась к Таусону, чтобы уж точно застать его дома. Сперва хотела заявиться в восемь утра, но, подумав, решила дать адвокату лишний час сна: как-никак было воскресное утро. Бэллард рассчитывала на его помощь, и этот час мог склонить чашу весов в ее пользу. Также она надеялась, что Таусон не успеет прочитать «Таймс»: в номере была статья о гибели Честейна. Узнав про убийство, адвокат может отказаться от беседы: попросту испугается, что тот, кто убил Честейна, дотянется и до него. Бэллард знала: следователи, ведущие дело Честейна, проверят все его действия за последние два дня. Как утверждалось в статье, опубликованной в «Таймс» — Бэллард прочла ее за завтраком, — убийство Честейна связано с расследованием бойни в «Дансерз» и следственную группу усилят детективами из отдела тяжких преступлений. Домашний адрес Таусона у нее уже был: Бэллард выудила его из базы транспортных средств. Так что после завтрака она отправилась прямиком в Шерман-Оукс, но сперва купила в «Дюпар» два стаканчика кофе на картонном подносе. Адвокат жил в таунхаусе на Диккенс-стрит, в квартале к югу от Вентуры, в доме с подземной парковкой и закрытой на замок калиткой. Бэллард ждала на тротуаре, пока один из жильцов не вышел, чтобы выгулять пса. — Ключи забыла, — пробормотала она. Нашла дверь Таусона, постучала, сняла с ремня жетон и заранее подняла его на уровень глаз. Таусон открыл дверь в наряде, который, по всей видимости, служил ему пижамой: в тренировочных брюках и футболке с логотипом «Найк». Адвокат выглядел лет на пятьдесят. У него был невысокий рост, пузцо, очки и седая бородка. — Мистер Таусон, я из Управления полиции Лос-Анджелеса. Мне нужно задать вам несколько вопросов. — Как вы попали во двор? — Просто вошла. Калитка была приоткрыта. — Там стоит пружина. Калитка закрывается автоматически. В любом случае я уже говорил с полицией. К тому же сейчас воскресное утро. Нельзя ли подождать до завтра? Судов у меня не назначено, и я весь день буду у себя в кабинете. — Нет, сэр, время не терпит. Думаю, вам известно, что мы ведем крайне важное расследование. Необходимо провести перекрестный опрос. — Перекрестный? Что за чертовщина?! — Повторная беседа свидетеля с другим детективом. Иногда выясняется, что в прошлый раз упустили что-то важное. Свидетели вспоминают новые подробности. — Никакой я не свидетель. — Но владеете информацией, представляющей интерес для следствия. — Говорите, перекрестный опрос? А по-моему, у вас попросту нет никаких улик. Ни черта у вас нет! Вот и толчете воду в ступе. Бэллард не стала с ним спорить: пусть почувствует себя важной птицей. Тем охотнее будет разговаривать. Похоже, Таусон еще не знал, что Честейн мертв. Протянув ему картонный поднос, Бэллард сказала: — Я привезла кофе. — Кофе — это хорошо, — заметил Таусон. — Но я предпочитаю варить сам. Он отступил от двери, чтобы Бэллард могла войти. И она вошла. Таусон предложил ей сесть на кухне, чтобы поговорить, пока он будет возиться с кофе. Бэллард то и дело отхлебывала из стаканчика «Дюпар» — с удовольствием, ибо была на ногах почти двадцать четыре часа и кофеин пришелся весьма кстати. — Вы живете один? — спросила она. — Ага, — ответил Таусон. — Холостяк до мозга костей. А вы? Его вопрос прозвучал по меньшей мере странно. Бэллард всего лишь прощупывала почву: хотела узнать, кто еще есть в доме, чтобы выстроить дальнейший разговор. Слова Таусона вряд ли были уместны, но Бэллард решила ему подыграть: так будет проще выведать нужную информацию. — Ничего удивительного, — сказала она. — У меня ненормированный рабочий день. С таким графиком непросто строить личную жизнь. Ну вот, она дала ему понять, что к чему. Пора переходить к делу. — Итак, вы были адвокатом Гордона Фабиана в федеральном деле о килограмме кокаина, — начала Бэллард. — Верно, — подтвердил Таусон. — Понимаю, это прозвучит цинично, но его смерть мне на руку. Не придется ставить в карточку ноль, если понимаете, о чем я.