— Вот именно. Думаю, он узнал меня, хотя он всегда это отрицал. — Узнал? Как режиссера? — Нет, тогда я еще снималась. Наверное, видел меня в каком-нибудь фильме. Бросился ко мне через весь шоурум. Такой, знаете, «сейчас-сейчас, подберем вам какую-нибудь прелесть». В общем, он так и не признался. Но я думаю, он видел мои работы. Бэллард указала большим пальцем на дверь: — «Сомнительная Сейди». Это ваш псевдоним для порно? — Один из многих. У меня было множество имен. Каждые несколько лет я, так сказать, обнуляю образ. Вместе с аудиторией: она ведь тоже меняется. Сейчас я режиссер по имени Сомнительная Сейди. Дайте-ка подумать… В свое время меня звали Темная Ночь, Шакилла в Цепях, Б. Б. Блэк, Бурный Понедельник и так далее. Что, смотрели мои фильмы? — спросила она, заметив на лице Бэллард улыбку. — Нет, просто странное совпадение, — пояснила Бэллард. — Два дня назад я видела одного мужчину. Он называет себя Бурный Понедельник. — Видели? В порно? — спросила Бопре. — Нет. Он вообще никак не связан с порноиндустрией. Значит, у Трента были фантазии? — Говорю же, он был совсем долбанутый. Кайфовал от боли. Хотел причинять боль и при этом смотреть им в глаза. — Им — это кому? О чем вы? — О его фантазиях. О том, что он любил в моих фильмах. О том, что мечтал вытворять в реальной жизни. — Только мечтал? До дела не дошло? — Со мной — нет. Насчет других не знаю. Но однажды его арестовали и нашли в карманах кастеты. Это было уже за гранью. — Поэтому вы от него ушли? — Поэтому, и по другим причинам. Знаете, ему мало было избить первого встречного. Полицейские сказали, что в качестве жертвы он выбрал мальчика. Узнав это, я не могла остаться. Уж слишком он чокнутый — даже для меня. — Как бы вы взглянули на это с психологической точки зрения? — Ни хрена не поняла, поясните. — Нынешняя жертва — латиноамериканка. Когда его взяли с кастетами, он шел к мальчику-латиноамериканцу. Бывшая жена — афроамериканка, хоть и светлокожая. Видите ли, у жертв есть общие черты, и… — Никакая я не жертва. Что за хрень вы несете?! — Простите, оговорилась. Но типаж прослеживается. Такова часть психического расстройства под названием «парафилия». Скажем так, особенность его сексуальной программы. — Скорее, речь о подчинении и контроле. В фильмах я всегда выступала в роли госпожи. А в браке он пытался меня контролировать. Держать в подчинении. Вот какую цель он себе ставил. — Но не бил? — Нет. По крайней мере, меня — понимал, что я тут же уйду. Но запугать пытался. Он же здоровенный парень. С такими габаритами бить необязательно. — Скажите, как часто он смотрел порно? — Давайте-ка не будем сворачивать на эту дорожку. Ну, вы понимаете: «во всем виновато порно». Мы оказываем услуги нашей аудитории. Фильмы помогают людям держать себя в руках, не выпускать свои фантазии на волю. Бопре произнесла это так, словно не верила в собственные слова. Бэллард легко могла бы доказать, что порнография — катализатор аномального поведения, но решила, что сейчас не время спорить. Бопре была нужна ей в качестве источника информации. Возможно, в будущем потребуется взять у нее свидетельские показания. Незачем выражать свое отношение к ее образу жизни и способу заработка. — Мне нужно на съемочную площадку, — сказала вдруг Бопре. — Время не ждет. Одна из актрис заканчивает в полночь. Ей завтра на учебу. — Еще несколько минут, — попросила Бэллард. — Вы жили с Трентом в доме на Райтвуд-драйв? — Да. Когда мы познакомились, у него уже был этот дом, — сказала Бопре. — Я к нему переехала. — И Трент заработал на него продажей машин? — Нет, конечно. Однажды он возвращался из Каталины на вертолете. Тот разбился. Томас заявил о серьезных травмах, хотя по факту отделался легким испугом. Нанял пройдоху-врача, и тот его прикрыл. В общем, Томас отсудил у компании что-то около восьмисот тысяч долларов. Вот и купил свой «Дом вверх дном». Бэллард подалась вперед. Теперь нужно тщательно выбирать слова, чтобы не задать Бопре наводящего вопроса. — Вверх дном? Это как? Прежний хозяин просрочил ипотеку и дом продали за бесценок? — Нет-нет, в буквальном смысле, — сказала Бопре. — Спальни не наверху, а внизу. Том всегда называл его «Дом вверх дном». — Когда приходили гости, он тоже произносил эту фразу? «Дом вверх дном»? — Да, постоянно. Думал, что это забавно. Говорил: «Куда катится мир? Гляньте, у меня даже дом вверх дном». Вот и еще одна улика. Главное, что Бопре произнесла все сама, без подсказок. Бэллард продолжила: — Расскажите про кастеты. Что вам о них известно? — Ну, я знаю, что они у него были, — ответила Бопре. — Но он, по-моему, никогда ими не пользовался. У него было полно всякого оружия: метательные ножи, сюрикэны, цестусы. Он называл их цестусами, потому что не все они, строго говоря, были кастетами. — Значит, у него было несколько пар? — О да! Целая коллекция. — А дубликаты среди них были? На тех, с которыми его арестовали, были слова «Свет» и «Тьма». Имелась ли у него запасная пара с такой надписью? — Это было написано почти на всех кастетах из его коллекции. Вроде как его фишка. Он говорил, что сделал бы себе татуировку на пальцах — «Свет» и «Тьма», — да только боялся, что за такое выгонят с работы. Крупный улов. Слов Беатрис было достаточно, чтобы выстроить дело против Трента. — Он держал свою коллекцию дома? — Угу. — А как насчет пистолетов? — Никаких пистолетов. Том их недолюбливал. Говорил, что ему нравятся «острые штуковины». — Что еще есть у него дома? — Не знаю. Я там недолго прожила. Мне известно, что он вложил все средства в покупку дома по совету риелтора: тот сказал, что это надежнее, чем хранить деньги в банке. На меблировку почти ничего не осталось. Две спальни были совсем пустыми. По крайней мере, когда я там жила. Бэллард вспомнила о комнате, в которую заглядывала с нижней террасы. — Послушайте, в полночь мы закругляемся. — Бопре встала. — Если хотите, оставайтесь. Посмотрите съемку. Или приходите позже, и мы продолжим разговор. Но сейчас мне нужно идти. В нашем бизнесе время — деньги. — Понятно, — кивнула Бэллард. — Хорошо. И решила выстрелить наугад: — У вас остался ключ? — Что? — переспросила Бопре. — После развода у вас остался ключ от дома? Многие разведенные оставляют себе ключи. Бопре бросила на Бэллард возмущенный взгляд: — Повторяю, я не хотела иметь с этим человеком ничего общего. Ни тогда, ни сейчас. Ключа я себе не оставила, потому что впредь к этому дому и близко не подойду. — Ясно. Но если вдруг у вас есть ключ, он бы мне пригодился. На всякий пожарный. Судя по травмам на теле потерпевшей, тот, кто ее избил, на этом не остановится. Если решит, что все сошло ему с рук, нападет на кого-нибудь еще. — Что ж, тем хуже. Бопре встала у двери, показывая, что Бэллард пора уходить. Вместе они прошагали по коридору. В нише с закусками Бэллард увидела женщину — обнаженную, если не считать высоких сапог. Женщина задумчиво стояла над шоколадками. — Белла, сейчас будем снимать, — сказала Бопре. — Я иду на площадку. Белла ничего не ответила. Проводив Бэллард к выходу, Бопре пожелала ей удачи в расследовании. Бэллард протянула ей свою визитку и, как обычно, попросила позвонить, если Бопре что-нибудь вспомнит. — В базе транспортных средств этот адрес указан как ваш домашний, — добавила она. — Это так? — Дом — это место, где ты ешь, спишь и трахаешься, разве нет? — спросила Бопре. — Может, и так. Значит, другого дома у вас нет? — Другой дом мне не нужен, детектив. И Бопре закрыла дверь.