— Выполняла свою работу. На «ночном сеансе» часто сидишь сложа руки. Пожалуй, мы с вами в чем-то похожи. Нельзя допускать, чтобы убийца полицейского разгуливал на свободе. У нас с Кенни были свои разногласия, но он почти пять лет был моим напарником и умел раскрывать дела. Я многому у него научилась. В отличие от вас, я не имею отношения к этому делу, но готова скормить вам все, что сумею выяснить. Однако мне потребуется ваша защита. — Ну, не знаю… Если вскроется, что вы что-то разнюхиваете, все взоры обратятся на меня. Думаю, Бэллард, вам лучше держаться подальше от этого дела. Спасибо, что поделились своими находками, но теперь придержите коней. Собственно, это послание я и должен был доставить. — Отлично. — Бэллард встала. — Как скажете. Считайте, что послание доставлено. У меня хватает и других дел. — Послушайте, не нужно кипятиться. Она отошла от столика к проему в ограде, спустившись на тротуар, вернулась к собаке и снова взглянула на Карра. — Если понадоблюсь, вы знаете, где меня искать. — Да, конечно. Взяв в руку поводок, Бэллард ушла. На пляже почти стемнело. Над океаном поднялся холодный ветер. 21 Для начала Бэллард завезла Лолу на передержку — на улочку рядом с бульваром Эббот Кинни. Сара приняла собаку неохотно, хоть и получала надбавку, если Лола оставалась у нее дольше, чем на ночь. — Лола печалится, — сказала она. — Все время скучает. Сара давно уже обреталась на Венис-Бич, торговала солнечными очками на променаде. Когда Бэллард спасла Лолу от предыдущего хозяина — бездомного любителя распускать руки, — Сара предложила ей свою помощь. В итоге у Лолы появилось место для ночевки, когда Бэллард работала в ночную смену. Но в последнее время расписание сбилось. — Знаю, — кивнула Бэллард. — Понимаю, это некрасиво. Надеюсь, скоро все вернется в нормальное русло. Сейчас приходится вести сразу несколько дел. — Если так, лучше вам отвезти Лолу к своей бабушке, — предложила Сара. — Там у собаки будет хоть какое-то постоянство. — Неплохая мысль, — согласилась Бэллард. — И все же я думаю, что в ближайшее время все наладится. Она направилась на восток, в сторону Голливуда. После общения с Сарой и Карром ее накрыло разочарование. Разговор с последним был особенно неприятен: Бэллард рассказала все, что знала, а Карр так и не подтвердил, что возьмет ее версию в работу. На прощание он лишь велел Бэллард придержать коней. Она так и не поняла, станет ли Карр проверять новую информацию или просто выкинет ее из головы. Приехав в участок, Бэллард решила переключиться с Честейна на Рамону Рамон. Сперва нужно было позвонить в Голливудский пресвитерианский центр и справиться о ее состоянии. Потратив несколько минут на выслушивание неизбывных отговорок, Бэллард начала беспокоиться: неужели дело приняло нехороший оборот и Рамона умерла от полученных травм? Наконец трубку взял супервайзер ночной смены. Он сообщил, что несколько часов назад пациентку перевели в медицинский центр Университета Южной Калифорнии. Бэллард спросила, означает ли это, что Рамона вышла из комы, но супервайзер отказался обсуждать подробности, сославшись на тайну персональных данных. Бэллард, однако, знала, что закон запрещает перевозить пациентов в тяжелом состоянии из одного учреждения в другое. Значит, можно надеяться, что Рамона Рамон наконец-то даст показания. Итак, пора съездить к Рамоне. Узнать, как она себя чувствует и готова ли говорить с полицией. Заодно проверить, как охраняется больница, и чем быстрее, тем лучше. И при этом не забыть про Томаса Трента, он в приоритете. Короче, дел невпроворот. Бэллард по-прежнему хотела встретиться с бывшей женой Трента. Эта женщина развелась с мужем вскоре после ареста. Даже не стала судиться с ним за дом в горах. Значит, хотела лишь одного: побыстрее вычеркнуть этого человека из своей жизни. Вряд ли она бросится рассказывать Тренту, что его персоной интересуется полиция. Конечно, осторожность не помешает, но Бэллард чувствовала, что разговор с бывшей миссис Трент добавит делу ясности. Она пробила Беатрис Трент по базе транспортных средств. Оказалось, после развода эта женщина сменила имя и адрес, последний — трижды. Сейчас ее звали Беатрис Бопре. Под этим именем она двадцатью годами раньше получила в Калифорнии свои первые водительские права. Ей было сорок четыре года, и жила она в районе Канога-Парк. Выходя из участка, Бэллард захватила с собой набор фотографий для опознания: шесть штук, включая снимок Томаса Трента, сделанный после ареста. Она надеялась, что до утра успеет показать эти фото Рамоне Рамон. В воскресенье вечером дорога была свободной. Бэллард приехала в Канога-Парк чуть раньше девяти. Поздновато, но для внезапной беседы — в самый раз. Бэллард нравилось наносить холодные визиты в неурочное время, будь то девять утра или девять вечера. Если человек слегка оторопел, с ним легче разговаривать. Но на сей раз оторопела сама Бэллард. Оуэнсмаут-авеню — улица, указанная в базе транспортных средств, — оказалась безлюдной промзоной с множеством мелких офисов: днем они работали, а вечером закрывались до следующего утра. Наконец Бэллард нашла нужное здание, обшитое алюминиевым сайдингом, с единственной дверью без каких-либо опознавательных знаков, если не считать таблички с номером. Над дверью мерцал красный стробоскоп, а у бордюра стояли пять автомобилей и один фургон. Бэллард, неплохо осведомленная о самом доходном бизнесе Вэлли, сразу поняла, что на складе снимают порнофильм. Мерцающий стробоскоп означал, что съемки в самом разгаре и в помещение лучше не входить. Оставшись в машине, Бэллард не сводила глаз со стробоскопа. Прошло двенадцать минут. Неужели люди способны так долго заниматься сексом? Наконец лампочка погасла. Не дожидаясь, пока она загорится снова, Бэллард вышла из машины и подбежала к двери. Та была заперта. Постучав, Бэллард подняла руку с жетоном. Дверь открылась. Из-за нее выглянул мужчина в круглой шерстяной шапочке. — Что такое? — спросил он. — Проверка презервативов? — Нет, презервативы меня не интересуют, — ответила Бэллард. — Я пришла поговорить с Беатрис Бопре. Вы не могли бы ее позвать? — Здесь таких нет, — покачал головой мужчина. Он принялся закрывать дверь, но Бэллард, подставив руку, процитировала описание из базы транспортных средств: — Чернокожая женщина, пять футов десять дюймов, сорок четыре года. Возможно, называет себя другим именем. — Наверное, это Сейди. Минутку. На сей раз Бэллард позволила ему закрыть дверь. Прицепила жетон к ремню, повернулась спиной к зданию и стала ждать. На другой стороне улицы были еще два складских помещения, тоже без вывесок. Над дверью одного из них мерцал стробоскоп. Бэллард находилась в самом сердце многомиллионной индустрии. Бытовало мнение, что на порнографии держится вся экономика Лос-Анджелеса. Наконец дверь открылась. За ней стояла женщина, подходящая под описание из БТС. Без макияжа, волосы небрежно собраны в пучок, одета в футболку и мешковатые тренировочные брюки — короче говоря, совсем не похожа на порнозвезду. — Вы из полиции? Чем могу помочь? — Я детектив. Вы Беатрис Бопре? — Да, и я на работе. Говорите, что вам нужно, или ступайте прочь. — Мне нужно побеседовать с вами насчет Томаса Трента. Услышав эти слова, Бопре изменилась в лице — так, словно ее стукнуло дверью. — Я давно уже с ним не общаюсь. Ничего не знаю! — отрезала она. — И мне пора. Попятившись, она начала закрывать дверь. У Бэллард остался единственный шанс, причем сомнительный, способный поставить под угрозу все расследование. — Думаю, он избил человека, — сказала она. — Сильно избил. Не отрывая ладони от дверной ручки, Бопре застыла. — И сделает это снова, — добавила Бэллард. Вот и все. Теперь оставалось лишь ждать. — Черт! — произнесла наконец Бопре. — Ну что ж, входите. Бэллард вошла в тускло освещенное фойе с двумя коридорами: один направо, другой налево. Судя по указателям, слева были съемочные площадки, а справа офисы и служебные помещения. Бопре и Бэллард свернули направо. В коридоре они столкнулись все с тем же мужчиной в шерстяной шапочке. — Билли, скажи там, что у меня перерыв. Пятнадцать минут, — велела Бопре. — И не больше, так что смотри, чтобы все оставались на площадке. Через десять минут доведите Даниелу до кондиции. Как только вернусь, продолжим съемку. Затем они прошли мимо ниши с кухонным столом. Он был заставлен корзинками со всякой снедью. Рядом лежали шоколадные плитки и стояла кофе-машина, а на полу — длинный кулер с бутылками воды и банками газировки. За нишей была дверь с табличкой «Сомнительная Сейди», а за дверью — кабинет, стены которого были увешаны афишами фильмов для взрослых. Судя по названиям, нарядам — весьма скудным — и позам актрис, сюжеты фильмов строились вокруг бондажа, садомазохистских фетишей и женского доминирования. — Присаживайтесь, — сказала Бопре. — Даю вам пятнадцать минут. После этого мне нужно на съемочную площадку. Иначе разбегутся, словно кошки, и лови их потом. Бопре заняла место за столом. Бэллард села в кресло напротив и спросила: — Вы режиссер? — Режиссер, сценарист, продюсер, оператор… да все на свете, — ответила Бопре. — И трахалась бы, и кнутом работала, если бы не возраст. Так кого избил Томас? — Доказательств пока нет, но ваш бывший муж — кандидат в подозреваемые. Жертва — проститутка. Трансгендер. Думаю, ее похитили, насиловали и истязали в течение четырех дней, после чего бросили умирать. — Проклятье! Так и знала, что однажды он это сделает. — Что именно? — Реализует свои фантазии. Потому и ушла от него. Чтобы не стать его подопытной свинкой. — Мисс Бопре, прежде чем продолжить, мне нужно взять с вас слово: все, что прозвучит в этой комнате, должно остаться тайной. В первую очередь для вашего бывшего мужа. — Шутите? Будь он единственным человеком на планете, я все равно не стала бы с ним говорить. Бэллард вгляделась в лицо Бопре: не лжет ли? Не увидев ничего подозрительного, задумалась, с чего начать. Достала телефон и спросила: — Вы не против, если я запишу наш разговор? — Против, — сказала Бопре. — Не хочу иметь никакого отношения к этому делу. И не желаю, чтобы он когда-нибудь услышал эту запись. Бэллард ожидала услышать такой ответ. Убрав телефон, она продолжила: — Я присматриваюсь к вашему бывшему мужу. Хочу понять, что он за человек. Что могло заставить его совершить подобное преступление — если это он его совершил. — Да он долбанутый на всю голову, — заявила Бопре. — Вот, собственно, и все. Я снимаю видео в стиле садомазо. В них все понарошку. Актеры притворяются, что им больно. Наши зрители делятся на две категории: одним это известно, а другим хочется верить, что все по-настоящему. Томас из таких. — Вы встретились, потому что он интересовался вашими фильмами? — Нет. Мы встретились, потому что мне нужна была машина. — И вы пришли к нему в автосалон?