Льюис сказала спасибо и вышла из зала. Бэллард вернулась к столу. Сложила документы и фотографии в конверт внутренней почты, чтобы те не валялись у всех на виду. Убрала конверт к себе на полку, закрыла ее на ключ и направилась на склад улик. Льюис там не оказалось. В помещении было пусто. Бэллард открыла ящик, в котором лежал коричневый бумажный мешок с личными вещами Синтии Хэддел. Взяла его и отнесла к столу. Ей сразу бросилось в глаза, что мешок вскрывали. Поверх первого слоя красного скотча был наклеен второй. Должно быть, дело рук Честейна. Затем Бэллард взглянула на бирку на мешке. Ее тоже заменили. Надпись от руки гласила: «Передать в Голливудский дивизион детективу Бэллард». Она узнала почерк Честейна. Схватив со стола канцелярский нож, Бэллард разрезала скотч и раскрыла мешок. Достала из него пластиковые пакеты для улик, которые собственноручно запечатала в пятницу утром, после смерти Хэддел. Один из пакетов также был заклеен двойным слоем скотча. Выходит, его тоже вскрывали. Бэллард расправила его на столе, чтобы взглянуть на содержимое сквозь пластик. Внутри была опись вещей. Сверившись с ней, Бэллард обнаружила, что все на месте — телефон Хэддел, ее передник, пачка сигарет с флакончиком «молли». Итак, по словам Карра, внимание следствия теперь сосредоточено на Честейне. Что же он затевал? Хотел скрыть что-то от ОРОУ? Но что? Телефон Хэддел? Или же Честейн забрал что-то из пакета? Ответить на этот вопрос было непросто. Взявшись за уголки пакета, Бэллард перевернула его, чтобы рассмотреть содержимое с другой стороны. И сразу же заметила предмет, которого раньше не видела. За целлофановой оберткой пачки сигарет была визитка. Рабочая визитка Честейна. Бэллард взяла пару латексных перчаток из автомата на стене. Надела их и вернулась к пакету с уликами. Разрезала скотч, достала пачку сигарет, пристально рассмотрела ее и вынула визитку из-под целлофана. На оборотной стороне, доселе невидимой, было написано: «Эрик Хиггс ВНМ». Имя было незнакомым, буквы тоже. Отложив визитку, Бэллард открыла сигаретную пачку. Флакончик был на месте. Как и в прошлый раз, он был наполовину полон. Бэллард решила просмотреть все по порядку — выяснить, какие еще изменения произошли в пакете. Телефон был бесполезен: аккумулятор давно сел. Заглянув в карман передника, Бэллард увидела то же, что и раньше: пачку наличности, сигареты, зажигалку и блокнотик. Она достала деньги, пересчитала. Все были на месте, до последнего доллара. И по-прежнему неясно, что затевал Честейн. Бэллард достала свой телефон. Сняла перчатку, ввела в поисковик имя «Эрик Хиггс». Хиггсов было множество, и все самые разные: художник, футболист из команды колледжа, профессор химии из Калифорнийского университета в Ирвайне, еще какие-то люди. Бэллард никого из них не знала — ни лично, ни понаслышке. Затем она ввела в поисковик аббревиатуру «ВНМ» и принялась изучать длинный список результатов. «Вольфрам-никель-медь», «Высоковольтный нагревостойкий монтажный провод», «Весы настольные многодиапазонные»… В конце страницы была строка «Вакуумное напыление металла», а под ней — пояснение: «Процесс, при котором на улику напыляют тончайший слой металла…» Ага. То, что нужно. Бэллард слышала о чем-то подобном. Открыв статью, она углубилась в чтение. Оказалось, ВНМ — криминалистический метод: тонкий слой золота и цинка под низким давлением наносят на пористые предметы и материалы, с которых невозможно снять отпечатки традиционными способами. Метод положительно зарекомендовал себя при работе с пластиком, узорчатым металлом и некоторыми видами тканей. Статья была опубликована два года назад на сайте «Вестник криминалиста». В ней говорилось, что технология весьма сложна: для нее необходима барокамера внушительных размеров и другое оборудование, не говоря уже о дорогостоящих материалах вроде золота и цинка. Поэтому такие исследования проводятся или в университетах, или в частных криминалистических лабораториях. На момент публикации ни у ФБР, ни у полиции крупных городов США не имелось подходящих барокамер. По этой причине ВНМ редко использовали при расследовании преступлений. В статье был коротенький список частных и университетских лабораторий, где изучали ВНМ или предлагали этот метод в качестве коммерческой услуги. Среди них был Калифорнийский университет в Ирвайне, где, как Бэллард только что выяснила, работал профессор Эрик Хиггс. Бэллард тут же сложила вещи Синтии Хэддел обратно в пакет, сунула пакет в коричневый бумажный мешок и вновь заклеила его скотчем. Унесла мешок в детективный отдел и приступила к поискам профессора Хиггса. Двадцать минут спустя — и не без помощи Управления полиции Калифорнийского университета — она дозвонилась до лаборатории Хиггса. Голос на том конце линии вряд ли принадлежал профессору: слишком уж молодо он звучал. — Мне нужен профессор Хиггс. — Он ушел. — Домой? Рабочий день окончен? — Ага, домой. — С кем я говорю? — А вы, собственно, кто? — Детектив Рене Бэллард, Управление полиции Лос-Анджелеса. Мне необходимо связаться с профессором Хиггсом. Дело чрезвычайно важное. Вы не могли бы мне помочь? — Ну, я… — Так с кем я говорю? — Э-э… Меня зовут Стив Стилуэлл. Я студент выпускного курса, работаю лаборантом. — В лаборатории ВНМ? — Ну, нельзя сказать, что у нас ВНМ-лаборатория, но нужное железо имеется. Услышав утвердительный ответ, Бэллард разволновалась. — У вас есть сотовый профессора Хиггса? Или как еще я могу с ним связаться? — Сотовый есть. Наверное, я мог бы… Но не уверен, что такое разрешено. — Мистер Стилуэлл, мы расследуем убийство. Я понятно выражаюсь? Или дайте мне номер прямо сейчас, или сами позвоните профессору Хиггсу, спросите разрешения, а потом дайте мне его номер. Сделайте или одно, или другое, но немедленно. — Ладно-ладно. Сейчас найду номер. Но он у меня в телефоне, так что, если будете что-то говорить, я вас не услышу. — Прошу, мистер Стилуэлл, поживее. Ожидая ответа, Бэллард не могла усидеть на месте. Вскочила и начала расхаживать по проходу между секциями детективного бюро. Наконец Стилуэлл нашел номер профессора и принялся громко выкрикивать цифры: должно быть, читал с экрана телефона. Бэллард бросилась к столу, записала номер и нажала на кнопку отбоя в тот момент, когда Стилуэлл снова поднес телефон к уху и спросил: «Все услышали?» Она набрала номер. Ей ответили после первого гудка. — Профессор Хиггс? — Да. — Меня зовут Бэллард. Я детектив из Управления полиции Лос-Анджелеса. После паузы мужчина спросил: — Вы работали с Кеном Честейном, верно? Бэллард показалось, что по телу ее прошел разряд электрического тока. — Да, верно. — Я ждал вашего звонка. Честейн сказал: если с ним что-нибудь случится, вам можно доверять. 38 Пробки были чудовищные, но Бэллард каким-то чудом добралась до Оринджа и въехала в город Ирвайн. Профессор Хиггс дал согласие на встречу в лаборатории. Всю дорогу Бэллард думала об улике — той, что дожидалась ее в университете. Кен Честейн сделал так, чтобы Бэллард непременно вышла на нужный след. Понимая, что ступает на тонкий лед, он выдумал запасной план — на тот случай, если с ним что-то произойдет. Честейн знал: если вернуть мешок с вещами Хэддел, Бэллард обязательно получит его после уик-энда. Найдет визитку и выйдет на профессора Хиггса. На месте ей пришлось дважды звонить Хиггсу на сотовый, чтобы отыскать корпус естественных наук. В здании было пусто. Бэллард нашла Хиггса в лаборатории на четвертом этаже. Он был один: долговязый, нескладный и довольно молодой. Бэллард ожидала увидеть человека постарше. Хиггс встретил ее теплым приветствием. Казалось, с его души упал какой-то груз. — Только вчера узнал, — начал он. — Он оставил мне номер, я позвонил, и его жена все рассказала. Черт, работы столько, что некогда ни газету почитать, ни телевизор посмотреть. Ужас, конечно. Искренне надеюсь, что это случилось не из-за наших с ним дел. И Хиггс махнул рукой в сторону дальней стены, на стальную барокамеру размером со стиральную машину. — Именно для этого я и приехала. Чтобы все выяснить, — сказала Бэллард. — Значит, вы говорили с его женой? — Да, она ответила на звонок, — подтвердил Хиггс. — Сообщила, что случилось. Я, признаться, был ошарашен. Значит, Честейн дал Хиггсу свой домашний номер. Не сотовый, не рабочий. Это важно. Сперва поведение в клубе, потом мешок с вещами Хэддел… Похоже, Честейн и впрямь скрывал свои действия от коллег. И позаботился о том, чтобы их невозможно было отследить через стандартные процедуры. — Здесь есть где присесть и поговорить? — спросила Бэллард. — Конечно. У меня в кабинете, — ответил Хиггс. — Прошу за мной. Пробравшись через лабиринт разнокалиберных секций лаборатории, они оказались в захламленном кабинетике, достаточно просторном, чтобы вместить в себя стол и один-единственный стул для посетителя. Бэллард села на него и попросила Хиггса рассказать о его общении с Честейном — с самого начала. — То есть с первого дела? — уточнил тот. — Пожалуй, да, — сказала Бэллард. — Что за первое дело? — Ну, впервые детектив Честейн позвонил мне пару лет назад. Сказал, что прочел о ВНМ в каком-то журнале, посвященном криминалистике, — в каком именно, не помню, — и хотел узнать, можно ли снять отпечатки с баскетбольного мяча. Бэллард сразу поняла, что Хиггс говорит правду. Когда она работала с Честейном, тот всегда был в курсе новых веяний криминалистики и весьма этим гордился. Еще он постоянно читал о современных методах ведения допросов и юридических тонкостях полицейской работы, за что и получил прозвище Студент, — правда, так его называли лишь некоторые из коллег. Чтобы прояснить вопрос об улике, Честейн запросто мог снять трубку и позвонить совершенно незнакомому профессору. — Он сказал, о каком деле речь? — спросила Бэллард. — Да. Убийство на баскетбольной площадке, — ответил Хиггс. — Двое мальчишек играли один на один. Что-то не поделили. Первый достал пистолет из рюкзака — тот лежал рядом с площадкой — и пристрелил второго. Детектив Честейн решил, что на мяче должны были остаться отпечатки пальцев. Но в полицейской лаборатории их снять не смогли: резина, пористая поверхность, впадины. Вот он и обратился ко мне. — Что было дальше? — Мне нравятся нестандартные задачи. Я попросил привезти мяч в лабораторию, мы попробовали снять отпечатки, но без толку. То есть кое-какие бороздки мы, конечно, нашли. Но хорошего отпечатка — такого, чтобы прогнать по базе, — на мяче не оказалось. — И что потом?