– Тут написано, – начал он, – «отсутствует ладонь». Если спросишь меня – слабо сказано, а, Кляйн? Как ты лишился руки? – Дал кое-кому ее отрезать, – ответил Кляйн. – И зачем же такое может в голову прийти? – Почитай в газетах. – Может, тогда расскажешь, как потерял всю руку? А заодно и пальцы? – Долгая история. – У меня есть время, – сказал Фрэнк. Подождал. Когда Кляйн ничего не ответил, потянулся. – К югу отсюда живет целая куча калек. – Вот как? – спросил Кляйн. Фрэнк кивнул: – Целое поселение. Святое христианское содружество ампутации или что-то в этом роде. Братство увечий. Там про тебя спрашивали. Кляйн ничего не сказал. – Знаешь, зачем спрашивали? – поинтересовался Фрэнк. – Зачем? – Они не потрудились объяснить. Просто им очень хочется с тобой связаться. – Они меня уже нашли, – сказал Кляйн. – Заходили проведать? – Пока нет. Фрэнк встал и медленно обошел койку: – Хочешь, я выложу карты на стол? – Я и не знал, что мы играем в карты, – сказал Кляйн. – Ты, похоже, вообще мало что знаешь, – Фрэнк почесал макушку, отвернулся к занавеске. – Вот как я всё вижу: несколько недель назад ты появляешься на проселке, весь в бреду, без пяти минут мертвец. Какой-то добрый самаритянин замечает, как ты лежишь на обочине, и звонит в 911. Я приезжаю и вижу лужу крови и отрезанную по локоть руку – отрезанную недавно и неумело. Я уже думаю, что у меня на руках труп, но ты еще дышишь. Дыхание редкое: медленно загибаешься. По доброте душевной я привожу тебя в больницу. Пока следишь за историей? Кляйн кивнул. – Чуть раньше в тот же день я принял звонок о пожаре в какой-то глуши. Присылаю офицера – и он возвращается и сообщает, что там поселение культа. Одно из зданий загорелось. «Есть раненые или погибшие?» – спрашиваю. «Не знаю, – отвечает, – меня не пустили». Фрэнк повернулся к Кляйну: – Он еще зеленый. Плохо разбирается. Будь там я, посмотрел бы, как они попробуют меня не пустить. Но пока я добрался сам, пожар затушили, всё подчистили, ничего подозрительного. Остановили меня на воротах, говорят, что уже со всем разобрались. У каждого охранника только по одной руке, а на месте второй – какой-то оружейный протез. Это законно? Вряд ли, но что я знаю? А знаю я то, что войти могу, но тогда кому-то не поздоровится. А мне уже поздно выяснять то, что они хотят от меня скрыть. Ну я и ухожу. Фрэнк сел назад: – А потом всплываешь ты. Когда в одном танце попадаются два одноногих, это не совпадение. – Он склонился к Кляйну. – Что, уже есть что мне сказать? – Еще нет, – ответил Кляйн. – У меня есть время. Я не тороплюсь. Я дам тебе пару часов на раздумья. – Фрэнк показал на полицейского в форме. – Дэвис тебя посторожит, хоть врач и говорит, что далеко ты не уйдешь. Не стоит недооценивать человека, который может заставить себя отрубить собственную ладонь, чтобы выиграть время на размышления. – Он мрачно улыбнулся. – Может, что-то о тебе я все-таки знаю. Он встал и потер рукой под затылком, словно хотел пригладить воротник. – Итак, не желаешь поведать, что ты там делал? – Где? – Сам знаешь где, – сказал Фрэнк и скривил кислую рожу. – У меня и так не самая лучшая работа. Уж ты-то должен понимать. Кляйн ничего не сказал. Глаз болел, будто в него всадили нож, но уже не так сильно – скорее нож для масла. Либо боль унималась, либо он к ней привыкал. Может, и то и другое. Он зажмурил глаз и подождал, пока боль пройдет. – Как ты потерял руку? – спрашивал Фрэнк. – Кто стрелял тебе в голову? – спрашивал Фрэнк. – Почему тебя ищут калеки? – спрашивал Фрэнк. – Не хочешь отвечать? – сказал Фрэнк. – Ладно. Схожу на ужин, встречусь с девушкой. Завтра вернусь пораньше. И гарантирую, когда я приду, ты ответишь. Боль вдруг пропала. Он открыл глаз. Увидел, что Дэвис теперь проснулся, начеку. – Ты член культа? – спросил Фрэнк на пути к двери. – Калека? – Нет, – ответил Кляйн. – Ну хотя бы что-то, – сказал Фрэнк и вышел. * * * Дэвис сидел на стуле, слегка ссутулившись, скрестив руки, вытянув и положив ногу на ногу, он не спускал глаз с Кляйна. – Сколько ты уже на службе? – спросил наконец тот. – Не твое собачье дело. – Ты чего? – удивился Кляйн. – Я же просто побеседовать хочу. – Думаешь, обдурил Фрэнка? – сказал Дэвис. – Но мне ты пыль в глаза не пустишь. И насчет Фрэнка ты тоже просчитался. – Какую пыль? – спросил Кляйн. – Даже не понимаю, о чем ты говоришь. – Всё, – сказал Дэвис. – Ты меня достал. Он взял стул и вынес его в коридор. Приставил к косяку и сел. Теперь Кляйн видел только часть плеча и руку полицейского: они торчали в дверном проеме. III Он шел навстречу охраннику, у которого было оружие вместо ладони. Охранник поднял руку, слегка напряг предплечье – оружие странно задребезжало и выстрелило. Кляйн почувствовал, как его голову дернуло, обнаружил, что лежит на земле, а рот полон грязи и крови. Все было такое странное, словно дистанция между ним и предметами вокруг была вовсе не такой отчетливой, как ему казалось раньше, словно он сливался с миром. Он осознал, что у него в руке пистолет – хотя и не вместо ладони. Он лежал на пушке, она упиралась в ребра. Может он пошевелиться? Нет. Если прицелиться в охранника через собственную грудь и нажать спусковой крючок, сможет Кляйн убить охранника, прежде чем тот выстрелит опять? Охранник приближался, шаги казались тяжелыми и медленными. Было в них что-то странное – какой-то звон, металл по металлу. И длились они как будто дольше, чем обычные. Он с чудовищным усилием перекатился на бок, чтобы достать из-под себя оружие, и почувствовал, словно в глаз вонзили нож. Но этого хватило: пистолет оказался на свободе, прямо перед ним, и он спустил курок. – Что это? – спрашивала медсестра – новая, ее Кляйн еще не видел. Черты ее лица сглаживала темнота. – Похоже на стоматологическое зеркало. Он только смотрел на нее, так и не убирая зеркало. Рядом с ней, на прикроватном столике, звонил телефон. – Если вы к стоматологу, то обратились не по адресу, – сказала она, снимая трубку. – Алло? Нож медленно вышел из глаза и вернулся в божьи ножны. Кляйн спрятал зеркало под простыню. – Он здесь, – сказала она. – Можно узнать, кто его спрашивает? Он смотрел, как сестра кивает, потом убирает трубку ото рта, закрывает ее ладонью: – Ваша жена. – У меня нет жены. – Нет? – сказала она и задумалась. – Честно говоря, я думаю, это вообще не женщина, голос странный. – Дайте трубку, – попросил Кляйн. – Кажется, я знаю, кто это.