– Дурацкая привычка извиняться, не будучи виноватым. – Ах это! – Кирилл покраснел и, переборов себя, взглянул ей в глаза. – Слышала про убийство? – Мне страшно здесь оставаться. Завтра же уезжаю. – Надежда всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Он взял ее за руку: – Часики… Те самые? Она доверчиво посмотрела ему в глаза: – Узнал? – Я купил их с первой зарплаты. – Давай сегодня поужинаем? – вдруг предложила Надежда и уточнила: – Вдвоем. Кирилл отпустил ее руку и резко отпрянул. – Нет. Не могу. – Прости, – растерялась Надежда. – Ради бога, прости и забудь! Не знаю, что на меня нашло. Он вышел в прихожую и перед тем, как уйти, кивнул на ее часы: – Выбрось, они давно вышли из моды. Ульяна подошла к барной стойке, за которой сидел Дюков. Заметив ее, бармен предложил: – Кофе? – Американо, пожалуйста. – Она развернулась к Дюкову. – С Богдановым говорили? Глотнув воды, он поперхнулся, и она похлопала его по спине. – Ну-ну… – Простите, Ульяна Сергеевна. – За что? – Виноват. В нужный момент не оказался на месте. – Такое могло случиться когда угодно. – Я осмотрел место преступления. Не понимаю, зачем Гурова полезла в фургон. – Меня интересует другое… – Что? – придвинувшись, Дюков навострил уши. – Удавку видели? – спросила Ульяна. – Криминалист показал. – Тесемку оторвали от фартука. Его мы с Надеждой нашли в своем номере. – Я не совсем понимаю… – Не важно. Важно лишь то, что этот фартук я отдала горничной. – Когда? – Вчера перед обедом. Теперь нам нужно отыскать горничную и узнать, куда она дела фартук. – В вашем крыле дежурила Соловьева. – Дюков достал телефон и, выбрав номер, нажал кнопку вызова. – Звоните ей? – поинтересовалась Ульяна. Он молча кивнул, но уже через мгновение убрал трубку от уха и разочарованно сообщил: – Вне доступа. – Где она живет? – В деревне неподалеку. Но иногда в перерывах между сменами ездит к матери за сто пятьдесят километров. Там связи нет. – Дичь какая-то, – проговорила Ульяна. – Связь, кажется, теперь есть везде. – Поверьте мне, нет. Зачастую отсюда и сюда трудно дозвониться. Пансионат находится в низинке между холмами. Мобильники плохо берут. – Нужен мощный ретранслятор. Почему до сих пор не поставили? – Этим вопросом занимается Флеер. – Вернемся к горничной… Когда у нее следующая смена? – Соловьева работает сутки через двое. Сегодня утром она сменилась, вот и считайте. Задумавшись, Ульяна спросила: – А если нам самим к ней поехать? – Поехать-то можно. – Дюков почесал в затылке и с сожалением в голосе закончил свою мысль: – Да знать бы куда. – Это плохо. – Кто б сомневался. Ульяна строго посмотрела на Дюкова: – Что делать с Соловьевой, подумаю. Вам нужно переговорить с персоналом о неразглашении информации. Сделать внушение: обо всем, что случилось в пансионате, – молчок. Вплоть до увольнения. – Ясно. – И уточните у Рудневой: есть ли в трудовых договорах пункт о конфиденциальности? Если нет – в срочном порядке оформить и подписать. – Понял. – На эту же тему побеседуйте с Подольским. Пусть сам решит, как донести наши требования до съемочной группы. Если потребуется, можете привлечь Флеера, у них хороший контакт. – Будет сделано. – Знаете, где сейчас Богданов? – поинтересовалась она. Дюков по-военному отрапортовал: – Видел его у коттеджей. – Теперь приступайте к выполнению задач. По результатам докладывайте. – Разрешите идти? – Идите. Бармен принес долгожданный кофе. Взглянув на часы (было семь), Ульяна вспомнила, что с утра ничего не ела. – Можете соорудить бутерброд? – С копченой колбасой подойдет? – осведомился бармен. – Вполне. За ее спиной раздался знакомый голос: