– Видеть-то вижу… – Она покачала головой. – Но вот понять не могу. Их разговор прервала администратор киношников Светлана Еремина, за плечами которой маячила грузная фигура водителя гримвагена. Она заглянула в каморку и возбужденным голосом вопросила: – Где Подольский? – Курит. – Оператор похлопал по сиденью стула. – Садись, подожди. Подольский вскоре вернулся и, заметив Еремину, осведомился: – Чего тебе? – У нас вопиющий случай! – патетически воскликнула та. – Ну что еще? – Этот мерзавец. – Она вытолкнула перед собой водителя гримвагена. – Он подглядывал за голыми статистками, когда они переодевались! – Да ну! – Подольский зареготал. – Ничего смешного не вижу! Посмеюсь, когда кто-то из них напишет заявление в суд! Эта перспектива отрезвила продюсера. Собравшись, он посерьезнел. – И как он это устроил? – Гримерша заметила глазок. Через него этот проходимец подглядывал за тем, что происходит в фургоне. – Ай-ай-ай! – Подольский покачал головой. – Как некрасиво. – Да погоди ты. – Водитель по-хозяйски отстранил его рукой и обратился к Ульяне: – Можем поговорить? Вы в тот раз приходили со следователем? – Я. – Но говорить будем не здесь! – Тогда идемте куда-нибудь. – Она поднялась и вышла из просмотровой. Пройдя через фойе, они устроились в креслах лобби, неподалеку от бара. – Говорите, – распорядилась Ульяна, и водитель заговорил безо всякого усилия. Слова лились так свободно, как будто он давно хотел высказаться, но что-то ему мешало. – Теперь можно, все равно спалили! В прошлый раз вы спрашивали, не видел ли я кого. Видел, но тогда не мог сказать. Я видел того мужика, который говорил с убитой. – Опишите его внешность. – Лет пятьдесят, плотный, высокий. Ульяна порылась в телефоне и предъявила водителю фотографию Тягачева. – Этот? Взглянув на экран, тот кивнул: – Он самый. – Слышали, о чем они говорили? – Ругались. Мужик размахивал перед ней белой тряпкой, но я расслышал только несколько слов. – Прошу вас припомнить, какие именно слова прозвучали. – Он обвинял ту женщину в том, что она его шантажирует и пугает. – А она? – спросила Ульяна. – Она все время твердила: нет, нет, нет. А потом заплакала. Ульяна сделала знак бармену: – Воды, пожалуйста, принесите! – и, взглянув на водителя, проронила: – Совсем пересохло в горле, простите. Бармен принес ей стакан, и она полностью его осушила. Потом сказала: – Продолжим. – Потом в фургон заглянула Еремина и заслонила мне весь обзор. – Ну а когда Еремина ушла? – Мужик ругнулся, швырнул тряпку в угол и вышел. – Вы точно это помните? – Ульяна собралась, понимая, что наступает момент истины. – Он ушел, а погибшая? – Осталась сидеть в кресле. – Живая? – Да. Но потом… – Водитель замолчал. – Что? – насторожилась Ульяна. – Я услышал шаги и перед глазком поставили какой-то предмет. – Он снова заслонил вам обзор? – спросила Ульяна. – Точно. – После этого вы что-нибудь слышали? – Нет вроде. Да я и не прислушивался. Ульяна зашла с другой стороны: – Тогда вернемся к моменту, когда в гримваген снова кто-то вошел. Вы точно не видели того человека? Может быть, краем глаза в боковое зеркало или в окно? Водитель категорично замотал головой: – Нет, не видел. – Поговорим о предмете, который заслонил вам обзор, – от безысходности предложила она. – А что про него говорить? Какая-то деревяшка, покрытая лаком. – Ее размер? Форма? – Этого не скажу. – Вспомните хоть что-нибудь еще! – взмолилась Ульяна. – От этого многое зависит. – Постойте… Ну да! Там на деревяшке был выжженный домик. Знаете, какие дети на трудах выжигают? Точно такой. – Вы молодец… – почувствовав нервную дрожь, Ульяна поднялась. – Оставьте нашему администратору свои координаты – понадобятся ваши письменные показания. – Она снисходительно улыбнулась: – А глазок уберите. Подглядывать нехорошо. Шагая по коридору в сторону своего номера, она позвонила Богданову и заговорила сдавленным, нервным голосом: – Игорь! Простите, что поздно. У меня есть срочная новость. – Ну, говорите. Она осторожно огляделась и предупредила: – Подождите, сейчас войду к себе в номер. – Войдя, заперла дверь и, не отдавая себе отчета, прошла в ванную. Там продолжила: – В пансионате есть разнорабочий, странный тип, который притворяется глухонемым. – Что значит «притворяется»? – Делает вид, но таковым не является. Позднее расскажу все подробности. – Звонили только за этим? – Следователь недовольно вздохнул. – Послушайте, Ульяна, мне завтра в шесть просыпаться.