Я глубоко вздохнула. – Орен велел кому-то поехать с тобой? – Меня заверили, что мой новый телохранитель исключительно задумчив и скрытен. – Макс обняла меня. – Звони мне. Постоянно. И ты тоже! – сказала она, когда повернулась и прошла мимо Грэйсона. – Смотри, куда целишься своими скулами, приятель. И вот так просто моя лучшая подруга ушла. Грэйсон остался в дверном проеме, как будто по порогу проходила невидимая черта. – Что это значит? – спросил он, осмотрев гору шахмат передо мной. Твой дед оставил для меня игру. Я не стала говорить это Грэйсону. Не смогла. Я должна была сначала рассказать Джеймсону. Либби восприняла мое молчание как сигнал к выходу и протиснулась мимо Грэйсона. – Прошлой ночью я разговаривал с Иви. – Грэйсон, должно быть, решил не давить на меня насчет шахмат. – Она с трудом справляется. Как и я. Как и Джеймсон. Как и он сам. – Я подумал, ей бы помогло, – продолжил Грэйсон, – увидеть крыло Тоби. Я вспомнила слова Иви о секретах Хоторнов. Если говорить о месте, полном тайн, в Доме Хоторнов, то это было заброшенное крыло, которое Тобиас Хоторн замуровал кирпичом. – Я знаю, что Тоби значит для тебя, Эйвери. – Грэйсон пересек невидимую линию и подошел ко мне. – Я понимаю, что позволить Иви посмотреть на его крыло может показаться тебе посягательством на что-то, что до этого момента было только твоим. Я отвела взгляд и села среди шахматных фигур. – Все нормально. Грэйсон снова двинулся вперед и присел рядом со мной, упершись предплечьями в колени, его пиджак распахнулся. – Я знаю тебя, Эйвери. И я знаю, каково это, когда незнакомец появляется в Доме Хоторнов и выбивает почву из-под ног. Я была тем незнакомцем для него. Борясь с грозившими захлестнуть меня воспоминаниями, я сосредоточилась на Грэйсоне, на этом моменте. – Я заключу с тобой сделку, – сказала я. Джеймсон любил пари, Грэйсон – сделки. – Я покажу Иви крыло Тоби, если ты расскажешь мне, как у тебя дела. Как на самом деле у тебя дела. Я ожидала, что он отведет взгляд, но он этого не сделал. Серебристые глаза не отрывались от меня, он ни разу не моргнул, ни разу не дрогнул. – Все болит, – только Грэйсон Хоторн мог сказать это так, словно он совершенно пуленепробиваем. – Постоянно болит, Эйвери, но я знаю, каким я должен быть, каким человеком меня воспитали. Глава 27 Я сказала Грэйсону, что он может отвести Иви в крыло Тоби, но он напомнил, что условия сделки были другими. Я согласилась показать Иви крыло Тоби. А он, вероятнее всего, пошел к бассейну. Собрав сумку и взяв ее с собой, я пошла выполнять свою часть сделки. Иви замедлила шаг, как только крыло Тоби попало в поле зрения. Там все еще лежали обломки кирпичной стены, которую старик возвел десятилетия назад. – Тобиас Хоторн закрыл доступ к крылу в то лето, когда исчез Тоби, – рассказала я Иви. – Когда мы выяснили, что Тоби все еще жив, мы пришли сюда за подсказками. – Что вы нашли? – спросила Иви с чем-то вроде благоговения в голосе, когда мы шагнули через остатки кирпичей в коридор крыла Тоби. – Кое-что. – Я не могла винить Иви в желании узнать обо всем. – Во-первых, это. – Я опустилась на колени, чтобы нажать на одну из мраморных плиток. Внизу был металлический тайник, пустой, если не считать выгравированного стихотворения. – «Древо яда», – сказала я. – Стихотворение Уильяма Блейка восемнадцатого века. Иви опустилась на колени. Она провела рукой по строкам. Казалось, что она даже не дышала, пока читала его. – Если коротко, – продолжила я, – Тоби, будучи подростком, похоже, отождествлял себя с чувством гнева. И чего ему стоит это скрывать. Иви ничего не ответила. Она просто сидела, не отрывая взгляда и пальцев от стихотворения. Как будто я и вообще весь мир перестали для нее существовать. Прошло не меньше минуты, прежде чем она подняла глаза. – Прости, – дрожащим голосом произнесла она. – Ты сказала, что Тоби отождествлял себя с этим стихотворением… им можно было бы описать и меня. Я даже не знала, что он любит поэзию. – Она встала и повернулась на триста шестьдесят градусов, оглядывая крыло. – Что еще? – Название стихотворения привело нас к пособию по юриспруденции на полке Тоби, – продолжила я, воздух потяжелел от воспоминаний. – В разделе, посвященном доктрине «Плод ядовитого дерева», мы нашли закодированное сообщение, которое Тоби оставил перед тем, как убежать, – еще одно стихотворение, которое он написал сам. – О чем оно было, – настойчиво спросила Иви, – стихотворение Тоби? Я часто мысленно проговаривала его и запомнила наизусть. – Тайны, вранье, вам – презренье мое. Ядовито то древо – ты сам посуди. С. и З., и меня уже не спасти. Те улики, что выкрал, таятся во тьме. Но свет все откроет, что пишу на… Я замолчала на том моменте, где обрывается стихотворение. Я ожидала, что Иви закончит строку, произнесет то слово, которое, как мы с Джеймсоном поняли, стояло в конце. Стене. Но она молчала. – Что он имеет в виду под уликами, которые он выкрал? – голос Иви разнесся по пустому крылу Тоби. – Уликами чего? – Думаю, усыновления, – ответила я. – Он вел на стенах дневник невидимыми чернилами. Здесь все еще осталось несколько ультрафиолетовых ламп с тех пор, как мы их читали. Я включу их и выключу свет. Иви протянула руку, чтобы остановить меня. – Могу я остаться одна? Я не ожидала этого, и моей первой реакцией было сказать «нет». – Я знаю, что у тебя есть такое же право находиться здесь, Эйвери, или даже больше прав. Это ведь твой дом, верно? Но я просто… – Иви покачала головой и опустила взгляд. – Я не похожа на свою маму. – Она потеребила кончики волос. – В детстве она сама коротко стригла мне волосы – под уродливый неровный горшок. Она объясняла это тем, что просто не хотела с ними возиться, но, когда я стала старше, сама начала ухаживать за своими волосами и отрастила их, она проговорилась, что отрезала их потому, что ни у кого в нашей семье не было таких волос, как у меня. – Иви глубоко вздохнула. – Ни у кого не было таких глаз. Или хоть одной такой же, как у меня, черты. Никто не думал, как я, не любил то, что нравилось мне, не чувствовал то же самое. – Она сглотнула. – Я съехала от них, как только мне исполнилось восемнадцать. Вероятно, они бы выставили меня за дверь, если бы я не сделала этого. Спустя несколько месяцев я убедила себя, что, возможно, у меня есть другая семья. Я сделала тест ДНК – из тех, которые присылают по почте. Но… никаких совпадений с кем-либо. Даже дальний родственник Хоторнов не передал бы свою ДНК в одну из этих баз данных. – Тоби нашел тебя, – мягко напомнила я Иви. Она кивнула. – На самом деле он тоже не сильно похож на меня. И непросто сблизиться. Но это стихотворение… Я не стала заставлять ее еще что-либо объяснять. – Я поняла, – сказала я. – Все нормально. Выходя за дверь, я подумала о своей маме и о том, как мы были похожи. Она дала мне стойкость. Улыбку. Цвет волос. Склонность охранять свое сердце, но и способность, если я открою его, любить яростно, глубоко, честно. Бесстрашно. Глава 28 Я нашла Джеймсона на скалодроме. Он был наверху, где углы становились опасными, его тело, казалось, держалось на стене только усилием его воли. – Твой дед оставил для меня игру, – негромко сказала я, но он услышал меня. Не колеблясь ни секунды, Джеймсон спрыгнул со стены. Он был слишком высоко. Воображение нарисовало мне, что он неправильно приземлится. Я прямо услышала, как ломаются кости. Но, как и в первую нашу встречу, он аккуратно присел в конце прыжка. Он встал, и стало очевидно, что с ним все в порядке. – Я ненавижу, когда ты так делаешь, – напомнила я. Джеймсон ухмыльнулся. – Возможно, в детстве я был лишен материнского внимания, если только не истекал кровью. – Скай замечала, когда ты истекал кровью?