У Тобиаса Хоторна был не просто список имен. Он хранил папки с досье, подобные той, которую он собрал на меня, на сотни людей, представляющих угрозу. – Вы следили за всеми этими людьми? – спросила я Орена, уставившись на стопки папок. – Дело было не столько в активном отслеживании, сколько в том, чтобы знать, как они выглядят, их имена и быть начеку. – Лицо Орена оставалось спокойным, непроницаемым, профессиональным. – Папки собирал мистер Хоторн, не я. Мне разрешалось просматривать их только в том случае, если человек появлялся на горизонте. Прямо сейчас мы не знали лица. Мы не знали имени, поэтому я сконцентрировалась на известном нам факте. – Мы ищем старика, – тихо я сказала остальным. – Того, кого обошел и предал Тобиас Хоторн. – Мне бы хотелось иметь больше фактов. – Это может быть семейная связь, или связь, похожая на семейную, или, может быть, даже просто история трех людей. – Трех мужчин, – поправила меня Иви, к ней, казалось, вернулись голос, выдержка и самообладание. – В притче все мужчины. И это мужчина схватил Тоби, не Зара, не Скай. Он схватил сына. Она определенно думала над этим. Я украдкой посмотрела на Грэйсона, и то, что он не отрывал взгляда от Иви, заставило меня догадаться, что думала она не в одиночестве. – Что ж, – сказал Ксандр, пытаясь всех подбодрить. – Нам есть с чего начать! Я снова обратила свое внимание на папки – стопки, от которых у меня возникало тяжелое ощущение. – Кем бы ни был этот мужчина, – произнесла я, – какая бы история его ни связывала с Тобиасом Хоторном, что бы он ни потерял – сейчас он богат, влиятелен и имеет связи. Глава 39 К тому времени как каждый из нас разобрался с тремя или четырьмя папками, даже солнечный свет, льющийся со всех сторон, не мог рассеять темную пелену, казалось, окутавшую комнату. До того как я прочитала эти документы, я знала не так много: Тобиас Хоторн подал свои первые патенты в конце шестидесятых и начале семидесятых. По крайней мере один из них оказался ценным, и он использовал прибыль от него, чтобы финансировать приобретение земли, что сделало его крупным игроком в торговле техасской нефтью. В конце концов он продал нефтяную компанию более чем за сто миллионов долларов и после этого благодаря своей предпринимательской жилке разнообразил свою деятельность и превратил миллионы в миллиарды. Все это было общедоступной информацией. Истории из этих папок миф о Тобиасе Хоторне замалчивал. Рейдерства. Банкротства конкурентов. Судебные иски, поданные с целью разорить другие компании. Безжалостный миллиардер имел привычку фокусироваться на открывающихся рынках сбыта и занимать их без оглядки на других, скупая патенты и более мелкие корпорации, нанимая лучших и сообразительных и используя их для уничтожения конкурентов – чтобы вслед за этим перейти к новой отрасли, новой задаче. Он хорошо платил своим работникам, но, когда менялась ситуация или прибыль падала, он их безжалостно увольнял. Тобиас никогда не умел заводить друзей. Я спросила прабабушку, чем именно не мог бы гордиться ее зять. Сейчас ответ буквально лежал вокруг нас, и невозможно было игнорировать детали всех этих досье только потому, что они не относились к тому, что мы искали. Я уставилась на имя на папке в моей руке: Ситон Тайлер. Оказалось, что мистер Ситон, гениальный биоинженер, попал в один из переломных для Тобиаса Хоторна моментов после семи лет верной – и прибыльной – службы. Ситона сократили. Как и всем работникам Хоторна, ему было выдано щедрое выходное пособие, включая продление страховки. Но в конце концов страховка закончилась, а пункт о запрете на работу у конкурентов, напечатанный мелким шрифтом в его контракте, практически лишил его возможности найти другую работу. А значит, и страховку. Сглотнув, я заставила себя просмотреть фотографии в этой папке. Портрет маленькой девочки. Мэрайя Ситон. В девять лет ей диагностировали рак, незадолго до того как ее отец потерял работу. Она умерла в двенадцать. Чувствуя тошноту, я заставила себя продолжить листать досье. На последней странице была информация о транзакциях – щедром пожертвовании фонда Хоторна Детскому исследовательскому госпиталю им. Св. Иуды. Так Тобиас Хоторн, миллиардер, представлял себе баланс. Но это не баланс. – Ты знал об этом? – произнес Грэйсон низким голосом, его серебристые глаза устремились на Нэша. – Что из этого ты имеешь в виду, братец? – Например, то, что он купил у скорбящей вдовы патент за одну сотую того, чего он стоил? – Грэйсон отбросил папку и взял следующую. – Или что строил из себя ангела-инвестора, когда на самом деле хотел постепенно приобрести достаточно акций компании, чтобы закрыть ее и расчистить путь для другой инвестируемой им компании? – «Я возьму шаблон договора, который дает ему контроль над интеллектуальной собственностью его сотрудников, за две тысячи, Алекс. – Джеймсон выдержал короткую паузу. – Независимо от того, была она создана на работе или нет». На другом конце комнаты Ксандр сглотнул: – Вы не захотите узнать о его набеге на фармацевтическую компанию. – Ты знал? – Грэйсон снова задал этот вопрос Нэшу. – Поэтому ты всегда был одной ногой за порогом? Поэтому ты не мог находиться со стариком под одной крышей? – Поэтому ты спасаешь людей, – тихо произнесла Либби, не отрывая взгляда от запястья. – Я знал, каким он был. Больше Нэш ничего не сказал, но я видела, что он стиснул челюсти под жесткой щетиной. Он наклонил голову, край ковбойской шляпы скрыл его лицо. – Помнишь сумку со стеклом? – внезапно с болью в голосе Джеймсон спросил своего брата. – Это была загадка с ножом. Нам нужно было разбить стеклянную балерину, чтобы найти внутри три бриллианта. Подсказкой были слова «Скажи мне, что реально», и Нэш обыграл нас, потому что остальные сосредоточились на бриллиантах… – А я отнес старику сумку с разбитым стеклом, – закончил за него Нэш. Что-то в его голосе заставило Либби перестать смотреть на свои запястья, подойти к нему и молча положить руку ему на плечо. – Разбитое стекло, – сказал Грэйсон, волна напряжения прокатилась по его телу. – Та лекция, которую он прочитал нам. Чтобы сделать то, что он сделал, нужно было пойти на жертвы. Сломать вещь. И что, если не убрать осколки… Кадык Ксандра дернулся, когда он закончил предложение: – …пострадают люди. Глава 40 Прошло тридцать шесть часов – ни слова от похитителя Тоби, не прекращающая расти толпа папарацци за воротами и слишком много часов, проведенных в солярии с досье на врагов Тобиаса Хоторна. Я закончила с папками из своей стопки. Каждый из четырех братьев Хоторнов тоже закончил со своими. Как и Либби. Как и Иви. Ничего не совпало. Ничего не подошло. Но я не хотела признавать, что мы снова оказались в тупике. Я не хотела чувствовать себя загнанной в угол, или побежденной, или как будто все вокруг меня получали многократные выстрелы в живот ни за что. Поэтому я вернулась в солярий, перечитала папки, которые уже просмотрели другие, даже зная, что Хоторны не упустят ни одной чертовой детали. Что эти досье врезались в их память. В тот момент, когда Джеймсон закончил свою стопку, он исчез. Я знала, что он не отправился в неизвестные края на другом конце света, только потому, что кровать рядом со мной была теплой, когда я проснулась утром. Грэйсон пошел в бассейн, снова и снова преодолевая предел человеческой выносливости. После того как Нэш закончил, он увернулся от прессы у ворот, пробрался в бар и вернулся в два часа ночи с разбитой губой и дрожащим под его рубашкой щенком. Ксандр едва прикасался к еде. Иви, казалось, думала, что ей не нужно спать и что, если она сможет запомнить каждую деталь каждого досье, ответ появится сам собой. Я понимала ее. Мы не говорили с ней о Тоби, о молчании похитителя, но это все подталкивало нас продолжать. До скорого. Я потянулась за следующей папкой – одной из немногих, которую не просматривала сама, – и открыла ее. Пусто. – Ты читала ее? – спросила я Иви, мое сердце внезапно заколотилось с поразительной силой. – В ней ничего нет. Иви подняла взгляд от досье, которое изучала последние двадцать минут. Отчаянная надежда блеснула в ее глазах и умерла, когда она увидела, про какую папку я спрашивала. – Исайя Александр? Там была страница. Всего одна. Короткое досье. Еще один сокращенный работник, уволенный из лаборатории Хоторна. Доктор наук, восходящая звезда – а сейчас у него ничего нет. Ни богатства. Ни влияния. Ни связей. Не то, что мы ищем. – А где страница? – уточнила я, вопрос терзал меня. – Это имеет значение? – небрежным тоном ответила вопросом на вопрос Иви, раздражение омрачило ее черты. – Возможно, попала в другое досье. – Возможно, – повторила я. Но, закрыв папку, я снова увидела на ней имя. Александр Исайя. Иви назвала его, но я только сейчас поняла, о ком именно шла речь. Отцом Грэйсона был Шеффилд Грэйсон. Отца Нэша звали Джейк Нэш. А имя Ксандр – сокращение от Александр. * * * Я нашла своего ЛДХН в лаборатории. В этой потайной комнате были собраны настолько разноплановые предметы, насколько только можно вообразить. Некоторые люди занимались реди-мейдом, делая из обычных вещей произведения искусства, открывая их с художественной стороны. Ксандр же был инженером от реди-мейда. А если говорить о копингмеханизмах этого Хоторна, они, вероятно, были самыми здоровыми в Доме. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – сказала я. – Надеюсь, об использовании средневекового оружия не по назначению? – предположил Ксандр. – Потому что у меня есть некоторые идеи на этот счет. Это было непросто, с какой стороны ни посмотри, и это же был Ксандр. Мне хотелось заплакать, или обнять его, или сделать что угодно, но не махать перед ним папкой и не заставлять его говорить со мной о чем-то, о чем он говорить не хотел, как сообщил нам на «Змеях и лестницах». – Это твой отец? – мягко произнесла я. – Исайя Александр? Ксандр обернулся, чтобы посмотреть на меня. Затем, как будто приняв очень серьезное решение, он поднял руку и прижал палец к кончику моего носа. – Пип. – Тебе не удастся отвлечь меня, – сказала я, раздражение, которое я могла бы испытать, обернулось чем-то более нежным и тянущим. – Давай, Ксан. Я твой ЛДПХН. Поговори со мной.