— И вы сейчас так там и живете? Он молча кивнул. — Вот это совершенно определенно отрицание, детектив Босх. Не думаю, что вы поступаете разумно. — А я не думаю, что вас хоть как-то касается то, что я делаю в свободное от работы время. Она вскинула руки, признавая его правоту: — Что ж, хотя я этого и не одобряю, наверное, тут можно найти и свои положительные стороны. Хорошо, что у вас есть дело, которым вы можете заняться. Хотя я лично предпочла бы, чтобы это был какой-то спорт, хобби или, возможно, планы куда-то выехать из города. Думаю, вам сейчас очень важно чем-то себя занимать, чтобы не думать об инциденте. Босх ухмыльнулся. — Что такое? — Даже не знаю. Все почему-то упорно называют то, что произошло, «инцидентом». Сразу вспоминается Вьетнамская война, которую предпочитали именовать конфликтом, а не войной. — Ну, хорошо, а вы сами как назвали бы то, что произошло? — Не знаю. Но инцидент… это звучит как-то… не знаю. Безлико. Слушайте, доктор, давайте вернемся немного назад. Я не хочу никуда уезжать из города. Я ловлю убийц. Это моя работа. И мне очень хотелось бы к ней вернуться. Думаю, я могу принести еще кое-какую пользу обществу. — Если руководство вам позволит. — Если вы дадите мне допуск. Вы же знаете, что это будет зависеть от вас. — Возможно. Вы никогда не обращали внимания на то, что говорите о своей работе как о некой миссии? — Ну, примерно так оно и есть. Это ж практически святой Грааль. Он произнес это с сарказмом в голосе. Терпеть это становилось уже совершенно невозможно, а ведь это была всего лишь первая сессия. — В самом деле? Вы действительно считаете, что ваша миссия — раскрывать убийства, сажать преступников в тюрьму? Он снова дернул плечом — в знак того, что не знает. Потом поднялся и, подойдя к окну, устремил взгляд на Хилл-стрит. По тротуарам спешили толпы пешеходов. Каждый раз, когда он оказывался в этом квартале, на улицах были толпы. Он обратил внимание на двух женщин европейского вида. В море азиатских лиц они выделялись, как изюминки в рисе. Женщины поравнялись с витриной китайской мясной лавки, и Босх разглядел за стеклом рядок подвешенных за шеи копченых утиных тушек. Дальше по улице виднелся переброшенный через Голливудское шоссе виадук, темные окна старой тюрьмы и здание Уголовного суда. Слева серела громада городской администрации. Верхние этажи были затянуты черным строительным брезентом. Выглядело это как знак траура, но Босх знал, что брезент призван предотвратить падение строительного мусора во время восстановительных работ после землетрясения. За зданием городской администрации виднелась Стекляшка. Паркер-центр, штаб-квартира Управления полиции Лос-Анджелеса. — Расскажите мне, в чем заключается ваша миссия, — негромко произнесла у него за спиной Инохос. — Я хотела бы, чтобы вы это сформулировали. Он снова сел и попытался облечь свои мысли в слова, но в конце концов лишь покачал головой. — Я не могу. — Ну, я хочу, чтобы вы об этом подумали. Ваша миссия. В чем именно она заключается? Подумайте об этом. — Доктор, а ваша миссия в чем заключается? — Это сейчас не имеет для нас никакого значения. — Разумеется, имеет. — Послушайте, детектив, это единственный личный вопрос, на который я вам отвечу. Мы здесь не ради того, чтобы разговаривать обо мне. Мы здесь ради того, чтобы разговаривать о вас. Моя миссия, в моем понимании, заключается в том, чтобы помогать мужчинам и женщинам, работающим в отделе. Это если в узком смысле. А если в более широком — занимаясь этим, я помогаю обществу, я помогаю всем, кто живет в этом городе. Чем лучше полицейским, которые патрулируют наши улицы, тем лучше нам всем. Тем в большей безопасности мы все находимся. Устроит вас такой ответ? — Сойдет. Применительно к моей миссии, вы хотите, чтобы я уложил свой ответ в пару подобных предложений и отрепетировал их, чтобы от зубов отскакивало? — Мистер… э-э-э… детектив Босх, если вы намерены и дальше ерничать и огрызаться, мы с вами далеко не уедем, а это означает, что вы в ближайшее время не сможете вернуться к работе. Это именно то, чего вы пытаетесь добиться? Босх вскинул ладони, признавая поражение. Она уткнулась в свой желтый блокнот, и он получил возможность разглядеть ее повнимательнее. У Кармен Инохос были маленькие смуглые руки, которые она положила перед собой на стол. Никаких колец. В правой руке она держала дорогую на вид ручку. Босх всегда считал, что дорогие ручки — удел людей, чрезмерно озабоченных впечатлением, которое они производят на окружающих. Но, возможно, в случае с Инохос это было не так. Ее темно-каштановые волосы были забраны в хвост на затылке. На переносице — очки в тонкой черепаховой оправе. Ей следовало бы в детстве выпрямить зубы, но они так и остались кривоватыми. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. — По моим сведениям, этот инци… эта ситуация совпала по времени или произошла вскоре после того, как у вас случился разрыв романтических отношений. — И откуда у вас эти сведения? — Из материалов досье, которое мне предоставили. Источники этих материалов не имеют значения. — Нет, еще как имеют, потому что ваши источники никуда не годятся. Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Разрыв, как вы его называете, произошел почти три месяца тому назад. — Боль от таких событий может длиться куда дольше. Я понимаю, что это личное и что вам может быть тяжело об этом говорить, но, думаю, поговорить следует. Это даст мне возможность сделать выводы о вашем эмоциональном состоянии в момент нападения. Вам это будет сложно? Босх взмахнул рукой. — Как долго вы состояли в этих отношениях? — Около года. — Официально? — Нет. — А речь о том, чтобы их узаконить, заходила? — Нет, в открытую — никогда. — Вы жили вместе? — Время от времени. У каждого из нас было свое жилье. — Вы расстались окончательно? — Думаю, да. Кажется, произнеся эти слова сейчас вслух, Босх впервые признал, что Сильвия Мур исчезла из его жизни навсегда. — Расставание произошло по взаимному согласию? Босх кашлянул, прочищая горло. Говорить на эту тему ему не хотелось, но нужно было покончить с этим. — Наверное, можно сказать, что по взаимному, но узнал я об этом только после того, как она собрала вещи. Три месяца назад мы с ней обнимали друг друга в постели, когда дом ходуном ходил во время землетрясения. Можно сказать, что она ушла еще до того, как закончились остаточные толчки. — Они до сих пор не закончились. — Это просто фигура речи. — Вы хотите сказать, что причиной разрыва ваших отношений стало землетрясение? — Нет, я такого не говорил. Я сказал, что это произошло в одно и то же время. Вернее, сразу после. Она работала учительницей в школе в Вэлли, и ее школа оказалась разрушена. Учеников перевели в другие учебные заведения, и так много учителей стало не нужно. Им предложили взять отпуск на год, и она согласилась. И уехала из города. — Из страха перед новым землетрясением или из страха перед вами? — Она в упор посмотрела на него. — С чего бы ей было испытывать передо мной страх? Он отдавал себе отчет в том, что тон у него несколько оборонительный. — Не знаю. Я просто задаю вопросы. Вы давали ей какие-то основания вас бояться? Босх замялся. Это был вопрос, которого он в своих сокровенных мыслях об их разрыве с Сильвией никогда не касался. — Если вы имеете в виду в физическом отношении, то нет, она не испытывала передо мной страха, и я не давал ей к этому никаких оснований. Инохос кивнула и что-то записала в своем блокноте. Босха беспокоило, что она собралась делать записи. — Послушайте, это не имеет никакого отношения к тому, что случилось в участке на прошлой неделе. — Почему она ушла? Что было настоящей причиной? Босх отвел взгляд. Его переполняла злость. Так оно дальше и будет. Она будет задавать ему любые вопросы, какие взбредут ей в голову. Лезть к нему в душу при каждой возможности. — Я не знаю. — Нет, так не пойдет. Я думаю, вы знаете или, по крайней мере, предполагаете, почему она решила уйти. Вы должны это знать. — Она выяснила, кто я такой. — Она выяснила, кто вы такой? И что это означает? — Это у нее надо спрашивать. Это же она так сказала. Только она сейчас в Венеции. В той, что в Италии. — Ну, тогда, по вашему мнению, что она имела в виду?