Меня переполняет удивление. — Ерунда, я здесь в полной безопасности, — отшучиваюсь я, стараясь разрядить обстановку, смягчить напряженность в его взгляде и успокоить нарастающие внутри сомнения. — Что со мной может случиться? Мы здесь почти одни. — При моем бизнесе ни в чем нельзя быть уверенным, — он замолкает. — У меня непростой характер. Энтони накручивает на палец прядь моих волос и легонько привлекает меня к себе. В груди у меня что-то ухает, его рот оказывается совсем близко от моих губ. — У меня непростой характер, — продолжает он, — но я стараюсь. Я не привык быть мужем. Или беспокоиться о жене. Будь со мной терпеливой. Пожалуйста, — поправляется он. — Хорошо. — Я нерешительно поднимаю руку и провожу пальцами по его подбородку. У Энтони вырывается стон — он бьет кулаком по мокрой ткани моего снятого платья, подается вперед в ответ на мое прикосновение, так что я впиваюсь спиной в перила, и с силой прижимается к моему телу. — Мирта! Произнесенное им, мое имя звучит странно, точно это не я, а какая-то другая женщина. Он наклоняется, я уже жду его поцелуя, и тут, к полной моей неожиданности, он упирается лбом в мой лоб. — Я скучал по тебе, — шепчет он. В его словах столько чувства, что я цепенею. — Я беспокоился о тебе, — повторяет он — страсть, звучащая в его голосе, заставляет меня задуматься, что его жизнь в самом деле настолько опасна, как он говорит. Я считала, что все мои страхи остались на Кубе, и в какой-то момент даже хочу спросить его, может быть, мне надо беспокоиться, но это совсем нехоженая земля, мы — лишь на пороге близости, и я ужасно не хочу разрушить эту хрупкую связь вопросами, которые можно отложить на потом. Я вскидываю руку, обнимаю его за шею и ерошу ему волосы — желание в его взгляде придает мне смелости. Мышцы на его шее становятся каменными. — Встреча плохо прошла? — спрашиваю я, пытаясь понять, почему он не в духе. — Нет. Проблемы дома, в Нью-Йорке. Я слишком задержался в Гаване, слишком давно отсутствую. Враги решили, что могут претендовать на мою территорию. — Ты говоришь так, словно дела обстоят неважно. — Здесь другая война — ты к такой не привыкла. А может, и нет. Может, это только принято так считать. Может, все войны одинаковые — борьба за власть, за ресурсы. На улицах — за территорию. За уважение. Я защищаю то, что принадлежит мне. Людей, которые на меня работают, семьи, которые живут по соседству. Звучит знакомо. — А где мое место в этой иерархии? — Твоя безопасность для меня превыше всего. Твоя и наших детей. Мои дела тебя не коснутся. Я тебе это обещаю. — Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать. Отец много чего утверждал на Кубе — что он действует осмотрительно, поддерживая Мачадо, что мы будем в полной безопасности. Мужчины ведут себя так, точно весь мир подконтролен им и их приказам, но в жизни бывает по-разному. Нередко за углом поджидает что-то такое, к чему ты не готов и будешь не в силах из этого выбраться. — Ты не одобряешь моих занятий, да? — спрашивает Энтони. — Это имеет значение, одобряю я или нет? — Представь себе. — Тогда, думаю, нет, не одобряю. Он отпускает меня, делает шаг назад и пристально смотрит мне в глаза. — Ты знала, какие слухи обо мне ходят. И все же вышла за меня замуж. — Да. И от слухов никуда не деться. Они правдивы? — Достаточно. Значит, он преступник. Это не волнует меня в такой мере, как должно бы, — в Гаване я знавала немало видных граждан, испачкавших себе руки на пути к власти. Не скажу, что радуюсь присутствию американской мафии на Кубе, но кому есть дело до моего мнения? Они заявили о своих притязаниях на остров, так что лучше уж мы будем союзниками. — Мне страшно, — признаюсь я. — Когда отец впал в немилость, мы жили в постоянной угрозе насилия. Я видела, как это отражалось на моих близких — жить в атмосфере страха и смерти. Отчасти поэтому мне хотелось уехать с Кубы, потому что я хотела, чтобы у моей семьи появился шанс на лучшую жизнь. — Ты вышла за меня из-за моей дружбы с Батистой. — Не только. Но да, с учетом того, что стояло на кону, я должна была поступить так во благо своей семьи. А ты? Ты заплатил отцу, чтобы жениться на мне? — Почему ты спрашиваешь? — Я не глупа. От меня не укрылось, что после того, как я приняла твое предложение, отец сразу стал гораздо меньше переживать о деньгах. Появились средства на мое приданое и новые платья, тогда как старые мы донашивали два года. В тот день, когда он объявил о твоем предложении, он сказал мне, что семья крайне в нем заинтересована. Я предположила, что это связано с деньгами. — Но ты не спросила его напрямик? — У меня не было на это права. Возможно, я захожу слишком далеко, обсуждая это с Энтони, но если он хочет, как он сказал, «настоящего» брака, то я хочу, чтобы этот брак был партнерством. Я видела, как тяжело приходилось маме во время семейных неурядиц из-за того, что отец полностью отстранил ее от дел. Возможно, он думал, что защищает ее, но в итоге мы лишились всего. Если Энтони не будет относиться ко мне как к равной, остальное не имеет смысла. — Да, деньги были. — Много? — Это важно? — Может, я хочу узнать, во сколько ты меня оцениваешь. — Ты бесценна. Он произносит это так серьезно, с такой убежденностью в голосе, что я почти готова ему поверить. — Ты принесла себя в жертву ради спасения семьи. Я не хочу, чтобы в этом браке ты тоже приносила себя в жертву. — Я хотела выйти замуж. Хотела иметь семью. Хотя надеялась, что у меня будет право голоса при выборе супруга. — Ты хотела сбежать оттуда, — говорит он. — Возможно. * * * Все это время я считала, что меня подводили к этому браку, но, честно говоря, мне хотелось того, что воплощал собой Энтони, — потенциала для создания семьи, собственного дома, безопасности, пусть даже некоторые обстоятельства по-прежнему вызывают во мне настороженность. — Мой бизнес не коснется тебя. Обещаю. Ты — самое дорогое, что у меня есть. Учитывая наше короткое знакомство, это очень ответственное заявление, и я не вполне верю его словам, но мне приятно их слышать, хотя я не могу отделаться от тревожных мыслей. На этот раз первый шаг делаю я и сокращаю расстояние между нами. Я снова обнимаю его за шею, притягиваю к себе и целую, как он учил меня прошлым вечером, захватывая его резкий вдох в то самое мгновение, как только он срывается с его губ. — Возможно, мне понравится замужем, — шепчу я. — Рад слышать, — смеется он. — Я ждал этого. Кровь приливает к моим щекам, я вздрагиваю, по коже ползут мурашки. Энтони со вздохом отпускает меня. — Ты вся мокрая, пойди переоденься. А мне нужно узнать у Гаса новости насчет шторма. Поцеловав его еще раз, я иду наверх, снимаю одежду и залезаю в ванну, которую мне уже приготовила горничная. Дождь барабанит по окнам. Я глубже погружаюсь в воду, глядя на потолок и проводя намыленной губкой по телу. Слышится стук в дверь. — Можно? — Это Энтони.