— А дом, что… — Я не могу закончить мысль, не могу примириться с тем, что вижу. — Он плывет, — мрачным голосом отвечает Джон. — Плывет? — Я сглатываю. — Очевидно, его смыло штормом. Сорвало со свай. — И мы утонем, да? Он не отвечает. Неужели это конец? Все эти годы я мечтала о ребенке, месяцы носила ее, прислушивалась к первым шевелениям, еле ощутимым толчкам, которых так напряженно ждешь, мое тело менялось, ребенок становился частью меня, пока наконец мы стали неразделимы. Муки, пережитые несколько часов назад, тупая боль в спине, обострившаяся до невыносимой, чувства и переживания, от которых пресекалось дыхание. Все надежды и мечты, связанные с этим ребенком, — истории, которые я мысленно сочиняла, приключения, которые нам предстояли, обычная повседневная жизнь, в которой я больше была не одна, а со светловолосой малышкой, чей уморительный лепет и заразительный смех будут наполнять наши дни. Ее первый осмысленный взгляд, забавно сморщенное личико, тельце, уютно устроившееся у меня на руках, точно она лежала там всегда. Мы не можем умереть. Я изо всех сил прижимаю к себе Люси, а руки Джона обнимают нас обеих, а дом между тем плывет по морю, в котором бушует шторм. Как нам пережить эту ночь? Глава 23 Мирта Мое тело оцепенело, грудь стискивает боль, дышать удается с трудом. Глаз урагана миновал нас, ветер возобновился, вода в доме прибывает, и, как я опасалась, все стало только хуже. Точно мир катится в тартарары, и его ткань трещит по швам. И в паре метров от меня лежит труп. Мы обмотали его простыней и подумали выбросить наружу, чтобы его отнесло штормом, но погода слишком опасная и непредсказуемая — лучше не рисковать. На белой ткани расплывается кровавое пятно — увеличивается все больше, и я не могу отвести от него взгляд, эта кровь не только на трупе, но и на мне. Что я наделала? — Мирта! — Энтони берет меня за плечи и встряхивает. — Мирта! Я отвожу взгляд от тела и поднимаю глаза на мужа. Каждое движение требует невероятных усилий, ноги передвигаются с трудом, словно я иду по песку, руки отяжелели, точно под толщей воды. — У тебя шок, — тихо произносит Энтони, растирая мне руки. На рукаве платья красное пятнышко, в том месте, где кровь… Я содрогаюсь. — С тобой все в порядке, — шепчет мне на ухо Энтони. — Все будет отлично. Я отшатываюсь от него — несмотря на холод, во мне вскипает ярость. — Я убила человека. И ты говоришь, все будет отлично? — Если бы ты не убила его, он убил бы тебя. — Я убила его, — повторяю я и сама едва в это верю. — Ты сделала то, что должна была, — он берет меня за руку. — Здесь тебя никто не осудит. Да неужели? Что же это за мир, в который я попала? И вопреки всем маминым увещеваниям, всем ее серьезным наставлениям по поводу брака, мне хочется высказаться начистоту. Какой смысл притворяться дальше, если мы все равно умрем? — Он появился здесь из-за твоих дел. Потому что у тебя есть враги. Это что, воздаяние за все те разы, когда ты наставлял оружие на людей и их близких? — Я никогда не грозил оружием ничьим близким. Думай обо мне что хочешь, но у людей нашего круга есть понятия о чести и границах, которые нельзя переступать. Фрэнк Морган — вот кто не знает, что такое честь. Отправить подобного типа в дом, где я провожу медовый месяц, чтобы он напал на мою жену… — Почему ты не предостерег меня? Ты говорил, что встреча прошла неважно, но разве я знала, что это означает, что меня могут убить? Знай я об этом, я сказала бы тебе, когда впервые заметила этого типа возле дома. Я решила, что это работник, и не хотела причинять беспокойство. Мне хотелось им понравиться. — Ты права. Это все моя вина. Я встречался с людьми Фрэнка, чтобы заключить перемирие. Все прошло не так, как ожидалось, но я никак не предполагал, что он отважится на такие меры. — Этот тип скрывался здесь все это время? — спрашиваю я. — Возможно, он не собирался действовать так быстро, но дом, вероятно, показался ему хорошим укрытием. И он, как и мы, оказался в ловушке. — Как думаешь, он был один? — Не знаю, но сейчас, по крайней мере, мы готовы, — говорит Энтони, сжимая в руке револьвер. Идти нам некуда, и остается только одно — ждать. Теперь все зависит от того, удастся ли нам переждать непогоду, поэтому мы вместе сидим в углу, уповая на то, что неведомые люди, построившие этот дом много лет назад, выполнили свою работу на совесть. Текут минуты, часы… Я почти сплю, когда Энтони толкает меня локтем. — Кажется, все. Он прав — снаружи стало значительно тише. Он берет меня за руку, в другой сжимает револьвер, а я свободной рукой держу лампу, и мы выходим из спальни, минуя труп, на лестничную площадку. Я свечу лампой в лестничный пролет. Пол на первом этаже залит водой, но ее не так много, как я опасалась, пройти вполне можно, хотя ущерб может быть серьезный. — С запасами можно попрощаться, — кривится Энтони. — Возможно, не все пропало. После беснования шторма кругом стоят такие тишина и спокойствие, что просто жуть берет. — Ты это слышала? — спрашивает Энтони. Я напрягаю слух: звук далекий, но различимый — тихий шелест. Сердце начинает колотиться. Энтони преодолевает оставшиеся ступеньки и ступает в воду на полу. Она доходит ему до колен. — По-моему, звук идет с веранды. — Пожалуйста, не ходи туда, — говорю я, сокращая расстояние между нами. — Вдруг шторм не закончился. Это может быть опасно. — Я только посмотрю, может, там кто-то есть. Я хватаю мужа за руку — он напряжен, и на лице такое выражение, какое, должно быть, видят его враги за мгновение до смерти. Вот он — человек, о котором шепталась вся Гавана, безжалостный преступник, сколотивший себе состояние силой и хитростью. Видеть другую сторону мужчины, за которого я вышла замуж, это одновременно и страх, и странное успокоение. — Я буду осторожен, — говорит он. — Обещаю. Я выпускаю его руку, и он подходит к окну. Я отдаю ему лампу — он светит в оконное стекло. — Вода ушла, — говорит он. — Там, где был океан, теперь песок. Такое мне уже случалось видеть, и я отлично знаю, что будет дальше. — Он вернется. Труп лежит наверху у нас в спальне, пол заляпан кровью, а временной промежуток до следующего натиска океана все сокращается. — Нужно избавиться от тела, — говорит Энтони. — Каким образом? Он бросает на меня взгляд, по которому можно заключить, что в этих делах он не новичок. — А вдруг его найдут? — спрашиваю я. — Надо сделать так, чтобы не нашли. Шторм поможет. Если действовать быстро, можно надеяться, что он исчезнет. А потом тут будет полный бардак. — Он застрелен.