Когда я расправляюсь с поданным на десерт шоколадным муссом, дверь открывается и на пороге возникает Энтони. Вид у него измученный, костюм измят, волосы растрепаны. — Как прошла встреча? — спрашиваю я, поднимаясь, чтобы поцеловать его. — Кажется, все в порядке. Я купил билеты на поезд до Нью-Йорка. После всего случившегося лучше поехать домой как можно скорее. Если Фрэнк Морган собирается выступить против меня, мне нужно подготовиться. Здесь я слишком уязвим, — он наливает себе вина из бутылки, стоящей на столе. — Давно надо было это сделать. Вместо того чтобы ночевать под открытым небом, надо было остановиться в шикарном отеле. Прости, что затащил тебя туда и подверг опасности. Я хотел, чтобы мы лучше узнали друг друга — вдали от людей и пересудов о моем прошлом, — он невесело хмыкает. — Мне хотелось, чтобы ты разглядела во мне кого-то другого, не гангстера, который тебя недостоин. Я знаю, что мы необычная пара. Я знаю, что в других обстоятельствах ты вышла бы замуж за человека гораздо лучше меня. Но я хотел сделать тебя счастливой. Я обвиваю его руками, кладу голову ему на грудь, чувствуя себя уютно в его объятиях. — Я не могу забыть, как тот тип приставил нож к твоей шее, — тихо произносит он. — А я не могу забыть его глаза за мгновение до смерти, — признаюсь я. — Ты не должна винить себя в этом. — Ты все время говоришь так, но от этого не легче. Что, если объявятся другие? Значит, такое нам уготовано будущее? — Я глубоко вздыхаю. — А однажды нож приставят к шее нашего ребенка? — Я не допущу этого. — А как ты помешаешь? Ты говоришь, твои враги зарятся на твое, что власть — это мишень на твоей спине. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Чтобы я полностью отошел от дел? Найдутся те, кто расценит мой отказ от сферы не столь законных интересов как проявление слабости, воспрянут духом и нанесут по мне удар, решив, что теперь им это дозволено. — Тогда сделай так, чтобы они не посмели считать тебя за слабого. Но при такой жизни разве возможно создать семью? Разве можно быть счастливыми, если все время оглядываться, опасаясь нападения? — Ты этого хочешь от меня — семьи? После всего, что узнала обо мне? — А есть другие предложения? — Я не знаю, — он проводит рукой по волосам. — Ты могла бы вернуться на Кубу. Купить дом поблизости от родителей. Там ты была бы в безопасности. Если ты этого хочешь, я понял бы тебя. Что касается нашего брака, то я ошибся, считая, что с такой жизнью могу иметь жену. После всего, что я натворил. Извини. Но извинений мне недостаточно. Прежде я обрадовалась бы, схватила бы брошенную мне подачку, решив, что это поступок хорошего человека, что он уважает меня. Теперь — недостаточно. * * * Мне нужно все — партнерство, его любовь, и чувство безопасности, и уверенность в будущем, когда мне не придется переживать о том, что я стану средством возмещения ущерба, возникшего по чужой прихоти. Я требую этого. — Я не вернусь на Кубу. Я твоя жена. Мое место рядом с тобой. Клятвы, которые мы дали в день нашей свадьбы, — я хочу их выполнить. Но такая жизнь невозможна, если постоянно находиться в опасности. И какие у нас варианты? Залечь на дно? Я устала. Устала принижать себя, чтобы не навлечь беды на себя и свою семью. Так мы жили на Кубе, когда из-за решений отца оказались в опале, и я не хочу испытать это снова. Я устала вечно бояться и зависеть от чужих решений. Ты хочешь меня, хочешь создать со мной семью, значит, разберешься с этим. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я смотрю ему прямо в глаза. — Все, что потребуется. — И ты будешь рядом? Это шанс начать наши отношения заново — с чего бы мы их ни начали, но сейчас, ради нашего будущего, я выбираю его. — Да. Он достает из кармана пиджака маленькую черную коробочку. — В первый раз я сделал это не так, как следует. Сейчас надеюсь исправиться. Энтони опускается передо мной на колено и открывает коробочку. Бриллиант меньше, чем тот, который он подарил мне в Гаване — то кольцо нашло свое последнее пристанище где-то там, вместе с покойным. У нового — круглый камешек, окруженный маленькими бриллиантиками, закрепленными на тонком ободке. — Как оно мне нравится! Я протягиваю руку Энтони, и он надевает обручальное кольцо мне на палец рядом с простым, которое дал мне в день нашей свадьбы на Кубе. Нами овладевает исступление — сила обуревающего меня желания ошеломляет. Сколько я себя помню, мне всегда говорили: не желать большего, чем я могу получить, быть приятной, услужливой и соизмерять свои желания с потребностями семьи — меня наставляли, что моим высшим достижением в жизни будет момент, когда я стану принадлежать другому. С этим покончено. Теперь он будет принадлежать мне. Он будет добиваться моего расположения. На меньшее я не согласна. Глава 31 Хелен В «Майами Геральд» опубликовали список погибших и пропавших без вести — я с замиранием сердца просматриваю его, ища Тома. Его фамилия там не значится. А вдруг Том ищет в списках меня или уже здесь, разыскивает и думает, не оказалась ли я в числе безымянных жертв, чьи тела найдены, но пока не опознаны? Меня изводит страх неизвестного. После урагана мы живем в ожидании новостей. Сколько еще людей не могут найти ответы на вопросы о том, что произошло 2-го сентября? Я не могу представить, что должен чувствовать человек, узнающий из газеты о гибели тех, кто ему дорог. Как после этого жить? Откуда брать силы? И хотя я очень надеюсь увидеть фамилию Тома среди погибших и пропавших без вести, одновременно я боюсь увидеть в списках тетю Элис. Но ее фамилия тоже нигде не значится. В отсутствие Джона я узнаю новости из газет и расспрашиваю медсестер. Говорят, Национальная гвардия не разрешает жителям возвращаться в родные места. Мол, так много трупов, что это небезопасно. Поиски жертв ведутся на земле и на море. Каких ужасов насмотрелся Джон, помогая в спасательных операциях? Люди продолжают умирать от травм, другие просто исчезли — их тела не найдены, родные отчаянно пытаются их разыскать. Я не знаю, что тяжелее — окончательность смерти или состояние неопределенности, отсутствие тела, невозможность поставить точку. Но опять же, разве после такого можно поставить точку? Некоторым это не удастся никогда. Точно десница божья спустилась и изменила привычный для нас мир. Целые семьи исчезли с лица земли — их смыло водой и развеяло по ветру, а выжившие остались с вопросом: почему нас пощадило, а многих других — нет? День за днем проходит без Тома, и мы с Люси все больше становимся семьей — я все сильнее проникаюсь идеей, что буду воспитывать ее сама, позволяя себе мечтать о жизни без него. Порой я вообще забываю о том, что он был, — мысли о дочери поглощают меня целиком, точно жизнь до ее прихода в мир почти не имела значения. Она разделилась на «до» и «после», и я, став матерью, сама родилась заново. Но бывают моменты, когда я не могу отделаться от воспоминаний о нем — о его теле, вдавливающем меня в матрас, о жарком дыхании у меня на шее, о его руках… Вздрогнув, я просыпаюсь — с колотящимся сердцем и вся в поту. Я поворачиваюсь к кроватке, в которой спит Люси. Она пуста. Я с трудом приподнимаюсь на постели, откидываю простыни. — Хелен, малышка у меня. Вот она. Джон с Люси на руках подходит к кровати и протягивает ее мне. — Я не хотел вас напугать. Я вернулся вечером и захотел вас проведать. Вы спали, а Люси проснулась, и я решил не будить вас. Я прикладываю малышку к груди, сердце отчаянно бьется. — Все в порядке, просто у меня был плохой сон. Когда я проснулась и не нашла ее, я подумала: а вдруг ее забрал Том. — Вы здесь в безопасности, — Джон гладит меня по волосам. Буду ли я когда-нибудь чувствовать себя в безопасности? Или пока мой муж живет на белом свете, мне придется все время оглядываться?