— Позвольте предостеречь вас. В лагерях народ суровый. Девушке вроде вас там не место. Да и добираться на север нелегко. — Я могу за себя постоять. — Не сомневаюсь, но стоит ли бегать за мужчиной, который играет в прятки? Если он приехал сюда, чтобы затеряться, значит, не хочет, чтобы его нашли. Она не отвечает, да в этом и нет необходимости. Упрямый блеск в глазах говорит сам за себя. Я вздыхаю. — Если будете искать, где остановиться, то лучше на Аппер-Мэткемб или Уиндли-Ки. На Лоуэр-Мэткемб, насколько мне помнится, остановиться почти негде. Моя тетя держит гостиницу на Аппер-Мэткемб. В Айламораде. Прямо перед железнодорожной станцией. Ничего особенного, но чисто и дешево. Могу сказать вам название, если хотите. В ее зеленых глазах вспыхивает облегчение. Девушка протягивает мне ручку и конверт с измятым письмом. На его обратной стороне я быстро записываю адрес и название. Гостиница «Восход». — Спасибо. Меня зовут Элизабет, — добавляет она с запоздалой улыбкой. — Хелен. Откуда вы, Элизабет? — Из Нью-Йорка. Меня удивляет не столько само место, сколько расстояние до него. — Далековато от дома. Вы приехали сюда одна? — Да. — Будьте осмотрительны. Не знаю, что за жизнь в городе, но здесь не поддавайтесь очарованию пляжей и голубого неба. Если не знать, куда направляешься, и довериться плохому человеку, можно попасть в большую беду. Народ тут отчаянный, как и повсюду. Отчаянные люди способны на опасные поступки. Несмотря на предостережения, я могу лишь восхищаться ее мужеством и целеустремленностью. Сколько раз мне хотелось все бросить, но я сама себе говорила, что не должна этого делать, пасовала перед стоящими на пути препятствиями. Краешком глаза я замечаю, что мне подают знаки с другого столика. — Я к вам еще подойду через несколько минут, — говорю я и с неохотой оставляю ее. Когда десять минут спустя я возвращаюсь, она уже ушла — на столике лежит мелочь за еду, включая пирог, и небольшие чаевые, оставлять которые ей вряд ли по карману. Глава 5 Элизабет Я заслоняю глаза от солнца, но все равно наворачиваются слезы. Облака набегают и проносятся мимо, давая легкую, слишком короткую передышку. Внутри ресторана было жарко, вентиляторы почти не охлаждали помещение, а теперь, когда я снова оказалась снаружи, влажный воздух невыносимо липнет к телу, а ветерок почти не обдувает. Как я доберусь до Мэткемб? Глупо, конечно, паниковать из-за слов официантки. Я одна проделала весь путь из Нью-Йорка. Мне вполне под силу преодолеть и последние несколько часов, но почему-то сейчас мне так не кажется. Я была абсолютно уверена, что найду его в Ки-Уэст. Я опускаю саквояж на пыльную землю — он вдруг становится слишком тяжелым. Мимо проносится мышь, волоча по грязи свой хвостик. Я взвизгиваю. Когда родители подарили мне на шестнадцатилетие элегантный дорожный комплект с моими инициалами, я представляла, как буду разъезжать с ним на роскошных лайнерах — в Европу, Ньюпорт, Палм-Бич и тому подобные места. Столь бесславный конец я и представить себе не могла. Я достаю кошелек и снова пересчитываю наличные. Едва хватает на еду и проживание, а с билетом на поезд от моего бюджета останется просто пшик. И что тогда? Капиталы водятся только у одного моего знакомого, но сомневаюсь, что он станет меня выручать, когда узнает, что я сбежала. Я роюсь в сумке, царапаю пальцы о бриллиантовое кольцо, ищу носовой платок… — Вам помочь? — слышится вопрос. — Все в порядке, я… — Я поднимаю глаза и вижу прямо перед собой мужчину в сером костюме, моего недавнего попутчика, который смотрит на меня с высоты своего роста с необоснованным превосходством. Вот черт. Я комкаю в руке старенький платочек и принимаюсь тереть под глазами, молясь о том, чтобы тушь не потекла, а мои щеки заливаются краской от негодования. Ну почему именно его принесло сюда, когда я нахожусь в таком унизительном положении? — Я в порядке, — уже с нажимом повторяю я и добавляю «спасибо», потому что мама всегда говорила, что благовоспитанные девушки должны быть вежливыми, пусть даже мне сейчас не хочется быть ни «вежливой», ни «воспитанной». Ну, будем надеяться, что он отправится восвояси. — По вам не скажешь, — довольно бестактно замечает он. — Спасибо, вы очень наблюдательны. Но я в порядке. Я жду, что он извинится. Не тут-то было. — Я вас не задерживаю, — говорю я, решительно позабыв про «вежливость» и «воспитанность». — Ах, теперь вам не терпится от меня избавиться — прежде за вами это не замечалось. Он что, ухмыляется? — Мне было скучно, — говорю я. — Когда долго едешь, такое случается. Оказавшись в тесном пространстве, все немного сходят с ума. — Скучно? Что-то не верится. У вас отбоя не было от поклонников. — Никакой радости от таких легких трофеев. — Так вам хотелось большего? — Почему, когда мужчина рассматривает женщин как трофей, его превозносят, а когда женщина выходит на охоту, ее клеймят как слишком агрессивную, энергичную и алчную? У мужчин нет монопольного права на рынок амбиций. Или на пристрастие к охоте. Он смеется — к нашему обоюдному удивлению. — Тут вы правы. Кстати, о трофеях — а где же ваш приятель из поезда? Все еще любуется рыбками в океане? Выходит, он все-таки обращал внимание. — Где-то там. А теперь, пожалуйста, уходите. Мы с вами мило побеседовали, исполнив ритуальный танец взаимных оскорблений, но у меня больше нет на это времени и, как ни больно мне развеивать ваши заблуждения, вы действительно интересовали меня лишь как возможность скоротать часы поездки. Но он не уходит. Вместо этого он прислоняется к перилам рядом со мной и складывает руки на груди. — Что ж, теперь, когда мы установили, что вы не страдаете от безнадежной любви ко мне, удовлетворите мое любопытство вот в чем: почему вы стоите тут на солнцепеке в том же самом платье, с саквояжем и выглядите совершенно потерянной. Вы кого-то ждете? — Нет, я никого не жду. Я приехала сюда одна. Почему он не уходит? — Кроме шуток? А мне казалось, вы направляетесь к семье… друзьям… — Я приехала, чтобы разыскать кое-кого, — после паузы отвечаю я. — Я думала, он здесь, а его нет. Поэтому я уезжаю. И вам тоже пора. — Но если его здесь нет, тогда где он? Мне хочется солгать или вообще не отвечать, но я слишком устала, чтобы утруждать себя, и потому говорю правду. — Наверное, на Лоуэр-Мэткемб. Или Уиндли-Ки. Я точно не знаю. Мы не общались. Но, насколько я поняла, там находится лагерь бывших солдат. — Он воевал? — Да. — В этих лагерях такой, как вы, не место.