© Кон Д., 2023 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023 Глава 1 – Будет пустой зал. И это понятно. Если в фильме нет моря крови, мускулистых героев, летающих на своих плащах, взрывов и голых задниц, никто не придет его смотреть. Даже если фильм замечательный. И поставлен великим мастером. С этими словами Клара Дворкин, билетер кинотеатра Cinemax в тихом районе Иерусалима Рамат-Эшколь[1], оторвала корешок от билетов немолодой пары и с вызовом взглянула на коллегу Лизу Зальцман, проверявшую билеты у соседних дверей. – Причем по нынешним временам совершенно неважно, – строго глядя поверх очков, добавила Клара, – мужские это задницы или женские. И это – самое ужасное. Кларе Дворкин было пятьдесят восемь лет, и она не сомневалась, что жизненный опыт, неуклонное следование установленным правилам и когда-то усвоенным нормам дают ей право учить жизни всех, кого она считала «новым поколением», а значит, людьми неразумными, пустыми и легкомысленными, – своих дочерей, внуков, соседей и, конечно, коллегу Лизу, которой только исполнилось двадцать пять. Да что там, право! Это ее обязанность. Как и любого нормального человека. Если нынешнюю молодежь не учить, она такое натворит! Собственно, уже натворила. Своей неуемной тягой к этим ужасным компьютерам и отвратительному интернету они разрушили все, что было дорого любому нормальному человеку. Возможность общаться, глядя друг другу в глаза, а не на фотографию, дружить по-настоящему, а не в социальной сети, писать друг другу нормальные, теплые, живые, а не электронные письма. А что они читают, какую музыку слушают, какие фильмы смотрят?! Нет, если так будет продолжаться, мир просто рухнет. Цивилизация не выдержит такой атаки людей, неспособных ни думать, ни сопереживать ближнему. Вступая в очередной спор, Клара ощущала себя защитницей цивилизации, героем, готовым отхлебнуть волшебного зелья, взвиться над толпой и повести за собой армию эльфов на город, захваченный гоблинами[2]. Но Лиза, слывшая заядлой спорщицей и даже отчаянной головой, не была готова безоговорочно принимать наставления. На ее лице появилось учтивое, но вместе с тем упрямое выражение. «Ну почему? – с тоской думала она. – Почему к этой работе, за которую платят гроши, к отсутствию перспективы и постоянному стоянию на ногах должна прилагаться эта старая грымза со взглядами из позапрошлого века?» Почему бы провидению не дать ей в напарницы веселую девчонку, с которой можно было поговорить о музыке и о литературе, а не о том, как плохо все вокруг устроено и как научный прогресс портит людей? – Во-первых, сеанс дневной, – рассудительно произнесла она, улыбаясь молодому человеку, который одной рукой протягивал ей билеты, а другой обнимал симпатичную блондинку в ярком плаще. – Кто пойдет в кино во вторник в два часа дня? Во-вторых, ты меня извини, Клара, но Рикафен, хоть ты и считаешь его гением, не тот режиссер, на которого люди должны валить валом. Я дважды начинала смотреть его «Землян» и оба раза выдерживала только до десятой минуты. Лиза украдкой взглянула на Клару из-под длинных наклеенных ресниц. В ее глазах светилось лукавство. Казалось, ей доставляет удовольствие возражать напарнице и наблюдать, как по мере беседы плечи Клары опускаются, укорачивая ее и без того непропорциональную фигуру, а на лице появляется выражение страдания, будто слова напарницы доставляют ей физическую боль. Клара действительно была расстроена. Вот они, нынешние веяния. «Земляне»! Фильм об отношениях людей. Совершенно разных. Мальчика-калеки, оставшегося без родителей, и немолодой проститутки, мыкавшейся всю жизнь по притонам. Там же все до слез. На пределе. До дрожи. А Лиза, кстати не самая глупенькая из представителей нынешней молодежи, выдерживала только до десятой минуты. Куда катится мир?! Клара Дворкин поджала губы и отвернулась от коллеги, наблюдая, как молодой человек в спортивном костюме и синей бейсболке с большим козырьком вывозит из черного минивэна, остановившегося у тротуара, инвалидную коляску. Но оставлять последнее слово за Лизой она не собиралась. – «Земляне» – сложный фильм для восприятия. – Клара чуть не сказала «простого человека», но сдержалась. – Но «Прекрасная дама мистера Крауна»… Это же такой фильм… С такой тонкой психологией… Я не сомневалась, что у нас будут полные залы. – Клара коротко взглянула на напарницу и твердо закончила: – В том числе и на дневных сеансах. После этих слов Клара повернулась к Лизе спиной, давая понять, что не намерена продолжать дискуссию. Молодой человек уже вывез коляску из машины, заботливо поправил клетчатый плед, которым был накрыт сидящий в коляске инвалид в такой же, как и у него, синей бейсболке, и пошел к кинотеатру. «Она действительно волнуется. И злится всерьез, – думала Лиза, не сводя глаз со спины Клары. – Ничего не поделаешь. Это все последствия ее жизни в Советском Союзе. Остатки коммунистического прошлого. Тяжелое наследие тоталитарного режима. Все их поколение не умеет относиться к тому, что происходит вокруг, легко. Вечная борьба. Покой им только снится. Так их воспитывали». Лиза решила пойти на мировую. – Времена тяжелые, – вздохнула она, словно желая оправдать свою позицию. – Посмотри, что в мире творится. Эпидемии, войны, террор. Вулканы всякие извергаются. Людям нужны легкие фильмы. Чтобы просто смотреть и ни о чем не думать. Не разбираться во всех этих психологических нюансах. Клара вздрогнула. Вот он, корень всех зол! Ни о чем не думать! Это ключевая проблема. Они не хотят думать. И не умеют. Вот особенность сегодняшней молодежи. А их поколение этому учили. Начиная с самого детства. Учили думать. И принимать решения. И брать на себя ответственность. – Боевики? – скривилась Клара, вложив в это слово все доступное ей презрение. – И боевики тоже. – Лиза уже была не рада, что продолжила спор. – В них, по крайней мере, все понятно. Где свои, где чужие. И свои всегда побеждают. – И голые задницы? – Клара продолжала гнуть свою линию прежним резким тоном. – Там тоже все ясно. Где свои и где чужие. – И они тоже. – Лиза протянула руку и взяла билет у очередного зрителя. – Голые задницы всегда пользуются спросом. Очередной зритель удивленно взглянул на Лизу, взял у нее билет и вошел в фойе. Клара собиралась рассказать Лизе все, что она думает о людях, у которых пользуются спросом голые задницы на экране. Она уже набрала воздух в легкие, но тут… – Простите! Клара и Лиза повернулись одновременно. Полный невысокий мужчина средних лет в темном пиджаке и серой водолазке приподнял над бритой головой старомодную шляпу с черной лентой и протянул Кларе свой билет. – Простите, – повторил он, указывая пальцем на какую-то строку в билете. – Где этот зал? – На какой фильм у вас билет? – строго спросила Клара, даже не взглянув на указанную строку. Бритоголовый вроде как обиделся. Метнул на Клару гневный взгляд и прижал шляпу к груди, будто кто-то собирался ее отнять. – На «Прекрасную даму», разумеется. Клара просияла и бросила победный взгляд на Лизу. Вот, дескать, взгляни, какие люди ходят на фильмы Рикафена, – думающие и интеллигентные. – Зал номер три, – сказала она голосом доброй бабушки, предлагающей внуку сладкую кашу. – Это здесь, на первом этаже. Прямо перед вами. Мимо нее проехала инвалидная коляска. Везущий ее молодой человек задел колесом дверной проем, произнес: «Простите» – и протянул Кларе два билета. Клара кивнула, оторвала полоски контроля и вернула билеты. – Проходите, пожалуйста! Молодой человек коротко кивнул и повез коляску в зал. Бритоголовый еще раз поклонился Кларе, произнес: «Благодарю вас!» – и пошел в сторону буфета, около которого толпились немногочисленные зрители. Одни из них пили кофе за столиками, другие отходили от буфетной стойки с объемными ведерками с попкорном. Прозвучал звонок. – Пожалуйста, в зал! – провозгласила Клара громким голосом человека, уполномоченного поддерживать общественный порядок. – Сеанс начнется через четыре минуты. Буфетчик заторопился, его руки задвигались быстрее. Впрочем, очередь не развалилась. Зрители не собирались нарушать свои планы по покупке попкорна, кофе и булочек. Только стали чаще оглядываться на двери зала: не закрыли ли их? Другие зрители, сидевшие за столиками и в расставленных вдоль стен креслах, потянулись к залу. Бросив короткий взгляд на часы, Клара заперла свою дверь, оставив возможность опаздывающим зрителям входить через дверь, у которой стояла Лиза, и тоже пошла в зал. Зрители искали свои места и занимали их, громко переговариваясь. Клара обвела печальным взглядом пустые ряды кресел, еще раз посмотрела на часы и повернула выключатель. Свет погас. Лиза приняла билет у запоздавшего зрителя – молодого парня в темно-сером костюме и светло-голубой рубашке. На голове у парня была бейсболка со странной надписью: «Русские ведомости в Израиле». Он выхватил свой билет из руки Лизы и почти бегом бросился к залу, вытирая на ходу пот со лба большим белым платком. На экране замелькали первые кадры рекламного ролика. Парень в сером костюме быстро прошел через весь зал и сел в середине последнего ряда. Последним в зал вошел бритоголовый мужчина. Выглядел он очень неловко: шляпа на самой макушке, в руках большое ведро с попкорном и картонный стакан с кока-колой. Клара закрыла за его спиной тяжелую дверь зала. Бритоголовый постоял у порога, давая глазам привыкнуть к темноте, затем осторожно сделал шаг. Клара взяла его под руку и зажгла свой фонарик, светя себе под ноги. Бритоголовый коротко кивнул ей в знак благодарности. Он сделал шаг, потом еще один, но зацепился за что-то ногой и, громко вскрикнув, рухнул на пол, едва не утащив за собой Клару. Она вовремя отпустила локоть бритоголового, замахала руками и с трудом удержалась на ногах. Ведро с попкорном полетело к первому ряду, шляпа покатилась по проходу, стакан с кока-колой шмякнулся об пол и лопнул по швам, расплескивая вокруг себя сладкую жидкость. Зал ахнул. Зрители вскочили со своих мест, пытаясь рассмотреть, что же произошло. Клара вскрикнула и вцепилась обеими руками в плечо упавшего человека. – Господи! – воскликнула она. – Что с вами?! Бритоголовый лежал не шевелясь. Кларе стало не по себе. Не убился ли этот человек на ее глазах? Да что там на глазах. Она держала его под руку. Потом иди доказывай, что не ты его толкнула. – Вы живы? – чуть не плача спросила она. Бритоголовый зашевелился, приподнялся на локте, перевалился на бок и сел на пол, брезгливо оглядывая собственный пиджак, залитый кока-колой. Он чуть не плакал. – Боже мой, почему я такой неуклюжий? Несколько зрителей из первых рядов бросились к нему на помощь. Один подал шляпу, двое других помогли подняться. Бритоголовый благодарил, коротко кивал головой и беспрестанно повторял: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!» Он с ужасом смотрел на озеро кока-колы на полу и на тонущий в этом озере попкорн. – Что я наделал! – прошептал он, повернулся к Кларе и схватил ее за руку. – Простите меня, простите, ради бога. Я сейчас все исправлю. Только где мне взять швабру? Он суетился, вскрикивал, махал руками, пытаясь еще и еще раз отряхнуть брюки и пиджак, и явно чувствовал себя очень неудобно под взглядами всего зрительного зала. – Не беспокойтесь, мой господин, – Клара попыталась успокоить его. – Садитесь на свое место. Я все сделаю сама. – Ну как же, – попытался возражать бритоголовый. – Это ведь моя вина. Я сейчас… Сейчас… Только позвольте. – Успокойтесь и сядьте, – голос Клары приобрел жесткость. – Главное: вы в порядке? Руками и ногами шевелить можете? Кровь нигде не идет? Бритоголовый осмотрел собственные руки, подвигал ими, ощупал лицо, переступил с ноги на ногу. – Вроде все в порядке. – Садитесь! – скомандовала Клара и вышла из зала. Но тут же вернулась со шваброй, совком и ведром. Зрители расселись по местам. Бритоголовый шел к своему креслу под десятками взглядов, поминутно оглядываясь на Клару, уверенно орудовавшую шваброй. Несколькими движениями она собрала кока-колу и размякший попкорн в ведро, протерла место происшествия тряпкой и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Уже выходя, она заметила, что на экране пошли первые титры фильма. – Что там? – поинтересовалась Лиза. – Человек упал. Зацепился в темноте за что-то. Ужас! Кока-колу разлил, попкорн рассыпал. Лиза покачала головой, а Клара продолжила возмущаться: – Почему нельзя войти в зал вовремя? Пока горит свет. Почему все надо делать в последнюю минуту? Она хотела добавить что-то о современных нравах и несовершенстве мира, но вспомнила, что ошибку допустил любитель фильмов Рикафена и промолчала. Лиза заперла входную дверь. – Все! Можем отдохнуть. Следующий сеанс через сорок минут. В пятом зале. Пойду где-нибудь присяду. Ноги гудят. Лиза вопросительно смотрела на Клару, ожидая, что сослуживица присоединится к ней. Но Клара кивнула на дверь в зал номер три. – Я зайду. Хочу еще раз начало посмотреть. Там такие отношения, так все снято. Если кто-то будет искать, я сижу в первом ряду. Лиза пошла в сторону буфета, а Клара приоткрыла тяжелую дверь и проскользнула в зал. Два десятка людей, сидящих в разных концах большого зала, не сводили глаз с экрана, на котором главный герой в исполнении Тиля Швайгера одевался, собираясь перебраться через Берлинскую стену. Еле слышно ступая и не сводя глаз с экрана, Клара подошла к первому ряду и села, предвкушая, что сейчас она увидит сцену погони за героем восточногерманских пограничников, в результате которой он будет ранен и чудесным образом спасен прекрасной незнакомкой, которая останется в Восточном Берлине, окажется в застенках «Штази» и исчезнет из его жизни на долгие годы. А он будет искать ее, преодолевая все препятствия и даже пытаясь вернуться в ненавистный ему коммунистический Восточный Берлин. На глазах у Клары заранее появились слезы, хотя главный герой только садился в машину, чтобы отправиться на Муленштрассе. Она отчаянно завидовала всем этим людям, сидящим за ее спиной. Они смотрели фильм впервые и еще не знали, что произойдет буквально в следующую минуту. Вот герой вышел из машины, накинул на голову капюшон и пошел вдоль стены. Клара вцепилась пальцами в подлокотник кресла, хотя прекрасно знала, что сейчас его заметят и начнется погоня.