Глава 5 Встречу с Сабиной Дана назначила в кафе «Аладдин» в Старом городе. Выбирая это место для встречи, Дана исходила из того, что ей все равно надо ехать в контору докладывать Даммеру результаты судебного процесса. Конечно, он уже все знает. Наверняка Эмиль Фишер, а скорее всего его мамаша, связались с родственником и поблагодарили за чудесное спасение. В принципе, доклад Даммеру мог подождать до завтра, а сегодня Дана могла с чистой совестью отдохнуть, но пыл, с которым Сабина просила о немедленной встрече, произвел на нее сильное впечатление. Неужели старая подруга не преувеличивает и над ее Пинхасом действительно нависла какая-то реальная опасность? Дана, как и обещала маме, позвонила Сабине сразу, как добралась до дома. Но разговор сложился совершенно не так, как ожидала Дана. Не было в нем ни сердечности людей, хорошо относящихся друг к другу, но долго не встречавшихся, ни интереса добрых подруг к событиям жизни друг друга. Услышав в трубке голос Даны, Сабина громко всхлипнула и засопела. – Сабина, ты плачешь? – испугалась Дана. – Что случилось? Сабина, дорогая, не плачь. Ну, пожалуйста. Мы все сумеем исправить. Сабина затихла, тяжело перевела дыхание и срывающимся голосом сказала: – Даночка, у меня ужасная беда. Тут Дана испугалась по-настоящему. Неужели произошло нечто такое, чего никому не удастся исправить? – Что случилось? – еле слышно спросила она. – Пинхас, – сказала Сабина и вновь залилась слезами. – Что с Пинхасом? – Дана повысила голос, подозревая самое страшное. – Его подозревают в убийстве! – Сабина заплакала. – Ты понимаешь, его… В убийстве-е-е! Следователь сказал, что мы должны взять адвоката. Дана, я умоляю тебя, возьми это дело. Спаси его, Дана, пожалуйста! – Хорошо, хорошо, – бормотала обескураженная Дана. Уж очень образ профессора Пинхаса Пастера не вязался с обвинением в убийстве. …Будущий профессор Пастер уже с первого курса факультета биологических технологий Израильского технологического института «Технион» в Хайфе «подавал большие надежды». Заведующие всеми кафедрами старались привлечь этого строгого молодого человека с серьезным взглядом карих глаз и непокорным черным чубом к своим семинарам, надеясь, что он выберет в качестве основной специализации именно их предмет. Выбор был богат, от разработки искусственного интеллекта до генетических практик, но Пинхас остановился на медицинской кибернетике. Ему это казалось очень благородным – направить свой научный дар на оказание реальной помощи людям, страдающим от тяжких заболеваний. Когда Пинхас учился на третьем курсе, его статья о новом направлении в вычислительной диагностике была опубликована в американском New England Journal of Medicine, перепечатана немецким Scopus, а затем научными журналами Швейцарии, Испании, Великобритании, Италии и Франции. На шестом курсе Пинхас занялся конструированием хитрого прибора, способного измерять энергетическую наполненность органов человеческого тела. По замыслу молодого ученого его детище должно было в корне перевернуть медицину, дав возможность врачам бороться не с болезнью отдельного органа, а устранять сбои во всем организме. Весь седьмой курс Пинхас готовился к защите диплома, который должен был представить научному сообществу его разработку и стать новым словом в медицинской кибернетике. Руководителем диплома Пинхаса Пастера был отец Сабины профессор Кауфман. Пинхас приезжал в большой дом семьи Кауфман почти ежедневно после утренних лекций. Несколько часов он работал в кабинете с профессором, потом мужчин приглашали на ужин. Так Пинхас познакомился с дочерью профессора Сабиной, которая училась на втором курсе актерского факультета. За столом Пинхас преображался, превращался из сухого аналитика в милого парня, рассказывающего смешные истории и даже поющего дуэтом с Сабиной веселые песенки. Впрочем, делал он это абсолютно автоматически. И во время рассказа, и во время исполнения песен взгляд молодого ученого был устремлен в только ему ведомые дали, в которых человечество решало проблемы своего оздоровления с помощью идей медицинской кибернетики. Мама Сабины, властная и расчетливая хозяйка дома, с улыбкой смотрела на этот дуэт. Она уже просчитала вариант соединения легкомысленной дочери с перспективным специалистом, по словам мужа, почти гением, а значит, будущим академиком. За столом она заводила разговоры о вреде переработки для молодых организмов и о необходимости отдыхать после трудов праведных. Под «молодым организмом» она подразумевала Пинхаса, а под «отдыхом» – поход в кино, театр или бар со своей дочерью. Сначала Пинхас, погруженный в свои размышления, никак не связывал абстрактные застольные беседы с конкретной ситуацией в доме профессора Кауфмана. Как вежливый человек, он не спорил с хозяйкой, отвечал на вопросы, как именно он любит отдыхать, и даже рассказал, что в школьные годы научился управлять небольшой яхтой, но не спешил приглашать Сабину на совместный отдых. Но как-то во время исполнения дуэтом веселой песенки «В стране, текущей молоком и медом», в которой воспевалась «свежая и беззаботная» дочь охотника по имени Лея, он вдруг поднял глаза, на мгновение оторвался от своих мыслей и заметил Сабину. Почему это видение, которое так долго было перед его глазами, поразило его именно в эту секунду, никому не известно. Сама Сабина приписала это чудо великой магии искусства, а именно песенке, в последних строках которой говорилось, что «охотник подстрелил оленя, а дочка – паренька, поразив его в самое сердце». С этого момента события развивались стремительно. Пинхас пригласил Сабину в кино, оттуда они заглянули в бар, где он и предложил ей стать его женой. После свадьбы Сабина полностью посвятила себя интересам мужа. Пинхас защитил диплом, который произвел фурор в научных кругах, и был приглашен на работу в лабораторию медицинской кибернетики института фармакологии и токсикологии Армии обороны Израиля. Оставив актерскую карьеру, Сабина занялась домом. Покупала Пинхасу его любимые отбивные, готовила их так, как любит он, возила его, так и не освоившего искусство управления автомобилем, вечерами в бассейн и спортивный зал. Потом родила мальчика и окончательно похоронила мечты о сцене и кинокамере. Дана, случайно узнававшая о переменах в жизни Сабины от общих знакомых и из социальных сетей, действия подруги не одобрила и искренне им удивилась. Сабина! Такая целеустремленная и сильная, мечтавшая завоевывать залы, города и страны, блистать на кинофестивалях, получать призы и награды, стоит у плиты, готовит фаршированную рыбу, форшмак[32] или цимес[33] и думает только о том, какое впечатление произведет ее Пинхас на участников очередной научной конференции. Впрочем, профессия адвоката научила Дану искать оправдания каждому человеческому поступку и не делать скоропалительных выводов. Встретившись с Сабиной, она ни словом не упомянула о своем удивлении. И именно это позволило им сохранить добрые воспоминания друг о друге и дружеские отношения на долгие годы. …Дана оставила машину на парковке офиса и пешком вошла в Старый город через Яффские ворота. Пересекла площадь, мощенную камнем, отшлифованным за тысячи лет сотнями тысяч ботинок, сапог, туфелек, калиг, сандалий и деревянных башмаков, оставила справа от себя башню Давида, дошла до церкви Иоанна Крестителя и свернула на Христианскую улицу. С минарета мечети Омара[34] что-то призывно пел муэдзин. Дана ускорила шаг, чтобы не оказаться в толпе молящихся, миновала храм Гроба Господня[35], перед которым, как обычно, толпились паломники, и оказалась перед мрачным зданием Греко-православного патриархата Иерусалима. Обогнула его по улочке Святого Франциска[36] и вышла к самым дверям кафе «Аладдин». Дана потянула на себя резную дверцу и ощутила резкий, но одновременно и успокаивающий запах кардамона. С удовольствием втянула носом воздух, переступила порог и сразу увидела Сабину. Подруга сидела в углу, не сводя глаз со стоящей перед ней чашки. Навстречу Дане двинулся пожилой араб в традиционной черно-белой куфии[37]. Он узнал Дану и улыбнулся, отчего его серо-желтые усы приподнялись буквой V. – Здравствуйте, госпожа. Как обычно? – Здравствуйте, Абдулла, – кивнула Дана. – Конечно. Бедуинский кофе, но с лимоном. Абдулла кивнул и иронично нахмурился, будто хотел сказать, что постоянная посетительница могла и не напоминать о своих пристрастиях. – А что пьет эта дама? – Дана кивнула на Сабину. – Чай масала. Абдулла сделал приветственный жест и вернулся за стойку. Дана пошла к Сабине, отмечая про себя, что у подруги красные глаза. Сабина явно была в какой-то прострации, во всяком случае, она подняла глаза на Дану только тогда, когда та подошла вплотную к столику. Сабина не произнесла ни слова, ее подбородок задрожал, и по щекам побежали две слезинки. – Прекращаем плакать, – жестко и даже грубовато сказала Дана вместо приветствия. Она согласилась защищать Пинхаса, значит, не потерпит пустой болтовни, глупых слез и бессмысленных причитаний. Только разговоры по делу и рассказы о том, что произошло. Сабина по тону подруги ощутила ее настроение и мгновенно перестала плакать. – Хорошо, – закивала она, шмыгая носом и прикладывая к красным глазам белоснежный шелковый платочек. Сабина погладила Дану по пальцам, но, заметив, что это проявление нежности заставило подругу нахмуриться, отдернула руку и села ровно. – Я сейчас закажу тебе кофе с лимоном, – сказала она ровным и почти спокойным тоном. – Надеюсь, твои вкусы не изменились? Дана не выдержала и улыбнулась. – Я уже заказала. Конечно, мои вкусы не изменились. К кофе с лимоном она пристрастилась на первом курсе университета, когда перед экзаменами ночами напролет штудировала учебники по экономическому (будь оно неладно) праву. Глаза слипались, замысловатые юридические формулировки договоров о кооперации и законов о банкротстве не доходили до сознания. Дана залезла под холодный душ, но он не помог. Она решила сварить себе кофе. Такой крепкий, какой только сможет. Всыпала в джезву две полных ложки чудно пахнущего бразильского порошка, подумала и добавила еще три. Довела до кипения, сняла, пригубила и поняла, что не сможет сделать больше ни одного глотка. Напиток был до того горьким, что перехватило дыхание. Дана прополоскала рот водой и уставилась на сваренный кофе. Что с ним делать? Вылить и варить еще раз? Значит, ждать, пока закипит вода, стоять у плиты… Жалко времени. Она обвела глазами кухню, заметила половинку лимона и в отчаянии выдавила его в чашку. Пригубила и поняла, что нашла напиток мечты. Кислота лимона не только погасила горечь кофе, но и прогнала сон, просветлила мозг, придав ему силы для овладения знаниями о правах потребителей на приобретение безопасных и качественных товаров. С тех пор кофе Дана пила только с лимоном, овладев всеми секретами приготовления этого напитка – от «кофе по-римски» (обычный эспрессо с долькой лимона) до сложного «сицилийского» напитка с лимонным соком и натертой цедрой. Дана села за столик, кивнула Абдулле, который поставил перед ней чашку с плавающей поверх кофе натертой лимонной цедрой, и взяла подругу за руку. – Успокойся, сосредоточься и расскажи мне обо всем, что произошло. Спокойно и без слез. Сабина часто закивала и заторопилась. – Хорошо-хорошо. Я постараюсь. Я постараюсь спокойно. Я сейчас… Сейчас все расскажу. Мы с Пинхасом решили пойти в кино. Посмотреть «Прекрасную даму мистера Крауна»… – А, Рикафен, – кивнула Дана. – Классный фильм. – Мы давно хотели его посмотреть. – Сабина приложила платочек к носу. – Но у Пинхаса не получалось выбраться. А позавчера у него был выходной. И мы пошли в Cinemax на дневной сеанс… Сабина рассказывала о том, что произошло в зале кинотеатра, а Дана слушала, привычно отделяя эмоции от реальных событий, анализируя и сопоставляя факты и пытаясь понять, насколько честен собеседник и что произошло на самом деле. По мере рассказа Сабины в ней крепло возмущение – как можно в этом убийстве обвинять Пинхаса Пастера?! Нет, Дана вовсе не считала, что человек с умными глазами и добрым сердцем не может быть убийцей. В своей адвокатской практике она сталкивалась со многими демонами, в том числе и в обличье ангелов. Но Пинхас Пастер никогда не совершил бы такого глупого и нелепого преступления. Стрелять в зале кинотеатра, рискуя быть замеченным многими людьми! Нет, если профессор Пастер когда-нибудь пойдет на преступление, оно будет умным, хитрым и продуманным до мельчайших деталей. Он взвесит каждый шаг, спланирует каждое действие, проявит осторожность везде, где только возможно. А выстрел в зале кинотеатра… Нет, это не для него. Здесь действовал человек с железными нервами, абсолютно уверенный в своих силах и возможностях. И к тому же вынужденный какими-то обстоятельствами стрелять именно в эту минуту и именно в этом месте. Вряд ли у Пинхаса Пастера были такие обстоятельства. Хотя… Все это ей предстоит проверить. Наконец Сабина закончила свой рассказ и подняла на Дану глаза, полные надежды и томительного ожидания. Дана улыбнулась, обняла подругу и чмокнула в щеку. – И из-за этого ты ревела? Господи, какая ерунда. Губы Сабины сами собой растянулись в счастливой улыбке. Такой реакции от подруги она явно не ожидала. – Ты думаешь, ерунда? Ну все-таки… Ведь Пинхас никого не убивал. Ты же понимаешь? – Конечно, понимаю. И ничего у следствия нет против твоего Пинхаса, кроме догадок и предположений. Причем довольно нелепых. А с этим мы справимся. Кстати, кто вел допрос? Сабина напряглась, пытаясь вспомнить фамилию следователя. На ее лбу четко обозначилась глубокая морщина. – Пинхас назвал мне его фамилию, а я забыла. Позвонить Пинхасу? – Не стоит. Я все сама выясню. А где был допрос? – В штабе Иерусалимского округа. В «Русском подворье». У Даны вдруг мелькнула догадка. – Ты, случайно, Габриэлю не звонила? – Твоему бывшему? – испугалась Сабина. – Нет. А что? Думаешь, надо позвонить? – Нет, конечно, – Дана успокоилась. – Тебе теперь вообще ничего не надо делать. Все, что надо, я сделаю сама. Ни с кем не беседуй на эту тему, никому ничего не рассказывай. И вообще постарайся как можно меньше встречаться с людьми в эти дни. Договорились? – Конечно! – Сабина закивала, и вдруг в ее глазах вновь мелькнула тревога. – Даночка, если Габриэль ведет это дело… Вдруг он решит тебе мстить. И отыграется на моем муже? Дана засмеялась и прижалась щекой к щеке подруги. – Ну что ты, дорогая! Габриэль, конечно, страшенная зануда, но он хороший полицейский. Он ни на ком не будет отыгрываться. Да и мстить мне ему не за что. Не волнуйся. В любом случае я во всем разберусь. В принципе, Сабина права. Разведенные супруги должны относиться друг к другу именно так: мстить, отыгрываться, делать гадости. Но только не они с Габриэлем. Разводясь, они продумали все. И все обсудили. От того, как объяснить свои действия дочери, до финансовых вопросов. Позаботились, чтобы их будущие отношения определял здравый смысл, а не эмоции. Рассказывая об этом маме, Дана гордо заявила: «Так должны поступать все нормальные цивилизованные люди». Впрочем, на маму эти слова не произвели впечатления. «Нормальные цивилизованные люди не должны разводиться, – безапелляционно заявила она и, пресекая попытку Даны возразить, добавила: – Такие люди должны лучше продумывать свои решения и уметь подстраиваться под человека, с которым связали жизнь и родили ребенка». Вспомнив об этом разговоре, Дана расстроилась, отодвинула недопитый кофе и поднялась из-за столика. – Пошли ко мне. Подпишешь кое-какие документы, и начнем работать. – Ты думаешь, все будет хорошо? – Сабина схватилась за кошелек и сделала знак официанту. – Ты думаешь, Пинхаса не посадят? – Не посадят. Никто твоего Пинхаса не посадит. Во всяком случае, за это убийство. Глава 6 – Здравствуй, дочь! Полковник Габриэль Лейн закрыл гараж, пересек поляну, покрытую густой травой, и опустился в кресло под высоким кленом напротив дочери. Алина, одетая в толстый ярко-оранжевый свитер и лосины того же цвета, сидела в таком же кресле, забравшись в него с ногами, и сосредоточенно шевелила длинными спицами, от которых под стол тянулась толстая ярко-желтая шерстяная нить. – Здравствуй, папа! – ответила Алина, не отрываясь от спиц. – А чем это ты занимаешься? – Габриэль кивнул на спицы. – У тебя новое увлечение?