– Вообще-то я с ним целовалась. – Марина улыбнулась еще шире. – Я бы заметила. Марина забросила телефон в сумочку, словно подчеркивая, что говорить больше не о чем. Дана смотрела на нее, не произнося ни слова. «Наша беседа еще не закончена, милая Марина, – думала она. – Потому что ты сказала мне далеко не всю правду». – Губа у Антона не была разбита, – повторила Дана, словно диктуя кому-то текст. – Хорошо. С этим разобрались. Идем дальше. – Дальше? – Марина от неожиданности даже вздрогнула. – А чего еще вы ждете от меня? Я вам все рассказала. Мы приехали из редакции в гостиницу. Антон предложил подняться к нему. Я согласилась. А что дальше? Или вас интересуют интимные подробности? Могу рассказать, если вы готовы слушать. Во взгляде Марины появилась явная насмешка. Дана ответила широкой улыбкой. – Нет. Интимные подробности меня не интересуют. Меня интересует Олег Михайлов. Взгляд Марины вновь стал отрешенно-враждебным. От ее веселости и задорного тона не осталось и следа. – А что Олег Михайлов? Ноздри Марины раздулись, голубые глаза потемнели. Но уже в следующее мгновение она взяла себя в руки. – Я с Олегом Михайловым незнакома. Что я могу вам рассказать? Только то, что мне говорил Антон. Он был настроен решительно. Говорил, что нашел серьезные доказательства его преступлений и отправит Михайлова за решетку. – Где? – голос Даны прозвучал жестко. – В России или здесь, в Израиле? – В России, конечно, – убежденно сказала Марина. – Михайлов же там раздавал взятки и занимался незаконным строительством. Антон считал, что его материалов хватит на то, чтобы Россия потребовала экстрадиции Михайлова. На лице Даны появились сомнения. – Прямо-таки экстрадиции? Михайлов все-таки известный бизнесмен, очень богатый человек, – усмехнулась Дана. – Не показалось ли вам, что господин Голованов несколько самонадеян? – Показалось. – Марина энергично закивала. – Я ему сказала то же самое. Что ни в какую тюрьму Михайлов не сядет. Заплатит кому надо и сколько надо и выкрутится. Но Антон ответил, что на этот раз не выкрутится. Он не хотел объяснять подробно, но по его намекам я поняла, что Антон сколотил настоящую коалицию против Михайлова. Собрал богатых бизнесменов, с которыми Михайлов конкурировал. А у них есть влияние на сотрудников полиции и прокуратуры. И эти сотрудники должны были начать действовать сразу после выхода статьи Антона. Открыть дело и объявить Михайлова в розыск. – Вот оно что, – усмехнулась Дана. – Собрал целую коалицию богатых бизнесменов. Или эти богатые бизнесмены привлекали Антона к своим разборкам с конкурентом? Как звезду журналистики… Марина пожала плечами. В ее глазах мелькнуло удивление, и Дана поняла, что такую ситуацию Марина даже не рассматривала. – Так, может быть, эти бизнесмены и снабдили Антона компроматом на Михайлова? – сказала она, и ее голубые глаза раскрылись еще шире. – Может быть, – согласилась Дана. – Но с этим пусть разбирается русская полиция. А меня больше интересует, встречались ли вы с Олегом Михайловым. Общались с ним? Беседовали? – Я? – испугалась Марина. – Нет, конечно. Не виделась. Не общалась. Не беседовала. Ни с ним и ни с кем из его окружения. – Тон ее стал вызывающим и даже грубым. – Если, конечно, не считать окружением Михайлова охранника у ворот, которого я расспрашивала об Антоне. А почему вы задаете мне такой вопрос? Дана помедлила, словно взвешивая, стоит ли произносить следующую фразу. Марина смотрела на нее не отводя глаз. «Она нервничает, – поняла Дана. – Ничего, пусть понервничает. Ей это полезно». – Знаете, Марина, – Дана старалась говорить ровным голосом, чтобы не напугать преждевременно эту девицу и избежать взрыва. – Готовясь к беседе с вами, я выяснила, где вы живете, и побывала в вашем доме. Ваши соседи рассказали, что вы начали ремонт своей квартиры. – Да, начала, – вызов и раздражение в голосе Марины звучали все громче. – И что с того? – Ничего. Просто ремонт – дело по нынешним временам дорогостоящее. В вашей квартире работают мастера. Я представилась соседкой, которую беспокоит шум, и поговорила с ними. Сказала, что тоже хочу делать ремонт, но не имею средств. Один из ваших мастеров рассказал мне, что у вас тоже не было денег на ремонт и вы подали заявку в банк на оформление кредита. Хотели начинать ремонт только после того, как банк переведет деньги на ваш счет. А позавчера вы ему позвонили и сообщили, что необходимость в кредите отпала, он может немедленно получить аванс и начинать ремонт. Почему вы передумали брать кредит? У вас появились деньги? Марина бросила на Дану взгляд, полный презрения. «Мне плевать на твое отношение ко мне, – усмехнулась Дана. – Но если ты, стерва, взяла деньги у Михайлова, то я хочу знать за что». – У меня появились деньги, – Марина старалась говорить как можно спокойнее, четко выговаривая каждое слово, но в ее глазах отражались одновременно и ненависть, и страх. – Мне их дал любовник. Вы ведь не думаете, что я спала только с Головановым. Антон – это так, легкое увлечение. Не устояла перед красивым молодым человеком. А вообще у меня много любовников. Я женщина свободная, независимая, красивая. Или вы заставите меня рассказать вам обо всех своих любовных связях? Марина резко поднялась с кресла и выпрямилась во весь рост. Дана тоже встала напротив нее. Взгляды женщин пересеклись. Ненавидящий и презрительный – Марины и насмешливый – Даны. – Я вас заставить не могу. У меня нет такого права, – сказала Дана, продолжая игру в гляделки. – К тому же ваши любовные связи меня не интересуют. Но если вы получили деньги от Михайлова, то было бы честнее и правильнее об этом рассказать. Все-таки речь идет об убийстве… – Я не получала денег ни от Михайлова, ни от его людей, – перебила Марина, не отводя взгляда. – К убийству не имею никакого отношения. И говорить с вами мне больше не о чем. – Пока не о чем, – кивнула Дана. – Но кто знает? Возможно, нам еще придется встретиться. – Надеюсь, не придется, – выпалила Марина, резко оттолкнула кресло и выскочила за дверь. Глава 15 «Чтобы заставить наш мозг выдавать верные решения, мы должны дать ему возможность успокоиться, отрешиться от текущих проблем и обратиться к духовным мирам». Это наставление преподавателя йоги Пракаша Чандра Дана помнила хорошо. Вот уже восьмой месяц она аккуратно, дважды в неделю посещала занятия йогой в Общинном центре буддизма на бульваре Моше Даяна[51] и уже могла спокойно простоять две минуты на голове и сесть в настоящую, а не облегченную, для новичков, позу лотоса. На занятиях она добросовестно «кланялась солнцу», сосредотачивала внимание на нужных точках и участках тела и тянула бесконечные мантры, хотя многие ее соседки по коврику этой частью занятий пренебрегали, отдавая предпочтения физическому аспекту упражнений. Но Дана какой-то частицей подсознания понимала, что все эти асаны, вьяммы и мудры[52] не столько тренируют мышцы внутренних органов, сколько дают возможность соединиться с чем-то гораздо большим, чем то, что открывается людям в их сложном, полном страхов, противоречий и проблем материальном мире. Проводив Алину в кино, она погасила свет во всей квартире, зажгла свечи, сварила кофе, выдавила в чашку половину лимона и удобно устроилась на ковре. Следуя указаниям мудрейшего, Дана закрыла глаза, изгнала из головы все посторонние мысли и попыталась увидеть своим внутренним взором пламя свечи. Сначала все получилось. Пламя весело плясало, делилось на цвета. Внизу, у поверхности свечи, оно было синеватым, чуть выше – желтым, а на самом верху – оранжево-красным. Но через несколько секунд видение начало растворяться, а посторонние мысли полезли в голову, как шпионы и диверсанты через границу. «Сегодня мой мозг успокаиваться не желает», – констатировала Дана. Если честно, она вполне понимала свой мозг. Попробуй успокоиться, если голова пухнет от мыслей об этом убийстве, об Антоне Голованове, потерявшем конверт с деньгами и получившем удар по губе, о Сабине, которая зачем-то встречалась с женой Олега Михайлова за день до убийства, об этой девке, Марине Цукерман, с ее любовниками и шашнями с убитым. Дана предприняла еще одну попытку, и она оказалась более удачной. Пламя свечи трепетало перед внутренним взором, посторонние мысли не донимали. Дыхание стало ровным и глубоким. Дана ощутила, как откуда-то изнутри поднимается приятное тепло. Ну, еще немного. Еще несколько секунд, и успокоившийся мозг выдаст неожиданное решение. Но пламя свечи предательски задрожало и начало расплываться, а перед глазами вновь возникло лицо плачущей Сабины, и мысли о нелепом выстреле в зале кинотеатра оттеснили на обочину сознания все остальное. Почему этого журналиста убили во время сеанса? Стрелять неудобно. Риск быть замеченным высокий. Перед глазами Даны возникла долговязая фигура Пинхаса Пастера. Она представила, как в темном зале Сабина достает из сумки маленький пистолетик и вкладывает его в ладонь мужа. Пинхас осторожно поворачивается, смотрит на сидящего в последнем ряду Голованова, заводит правую руку с пистолетом под мышку левой руки и нажимает на курок. Или сначала он взглянул на Сабину. Конечно, взглянул. Он ничего не делает, не посоветовавшись с женой. И она кивнула ему. Дескать, действуй. И тогда он нажал на курок. А что было потом? Он вернул пистолет Сабине, та быстро протерла его платком, положила на пол и толкнула ногой. Возможный вариант? Нет. Чепуха. Ни Пинхас, ни Сабина не решатся на такое. И главное, зачем? Из-за денег Михайлова? Не может быть. «Не верю!» – вслух произнесла Дана и опять попыталась вернуться к пламени свечи. А какие еще варианты у нее есть? Стрелял другой зритель? Кто? Этот механик с завода пищевых добавок? По просьбе все того же Олега Михайлова? Стоп! А что, если Михайлов здесь ни при чем и дело вовсе не в его конфликте с Антоном Головановым? А в чем же тогда? Например, в ревности? В день приезда в Израиль этот журналист соблазнил Марину Цукерман. Предположим, у этой Марины есть ухажер. И этот ухажер видел, как она скрылась с Головановым в его номере?! И решил отомстить. Проследил за журналистом, подрался с ним, разбил губу. Голованов ответил. Он выглядит решительным парнем, способным постоять за себя. У ухажера был пистолет, этот самый Kolibri. Он увязался за Головановым в кино и там застрелил. Возможный вариант? Дана взялась за кофе. Нет, невозможный. Если у ухажера был пистолет, почему он не застрелил Голованова на улице во время драки? Может, он съездил за пистолетом домой? Но тогда как он узнал, что Голованов пошел в кино? И вообще, зачем Голованов пошел в кино? На фильм на чужом языке, который он толком и понять не мог. Кроме того, если в этом убийстве замешан ухажер Марины Цукерман, то он, этот самый ухажер, должен был находиться в гостинице, когда Марина привезла туда Голованова. А почему он находился в гостинице «Царь Давид»? Или оказался случайно, или он там работает. Например, охранником. Надо проверить, не было ли такого персонажа среди зрителей. Дана допила кофе и устроилась на ковре удобней. Нет. Все это слишком невероятно. Если ухажер Марины работает в этой гостинице, она не стала бы демонстративно уходить наверх с Головановым. Предложила бы тому поехать в какую-нибудь другую гостиницу. Значит, ее ухажер оказался в гостинице случайно? Нет, в такую случайность она не поверит. Дана вновь закрыла глаза. Но вместо желанного пламени свечи перед ее внутренним взором возникло лицо Далии Орлеви. Дана открыла глаза. Вот еще одна загадка. Кто же был под ее креслом во время сеанса? Человек, которого никто, кроме нее, не заметил? Нет. Это ерунда. Здесь Габриэль прав. Никому не под силу остаться незамеченным, ползая по полу между рядами кресел. Неужели прикосновение почудилось? А как же порванный чулок? Или действительно ветерок колыхнул юбку? Какой ветерок?! Какой может быть ветерок в зале, где нет ни одного окна, а все двери закрыты? А что, если… Дане вдруг показалось, что сейчас ей в голову придет мысль. Та самая мысль с большой буквы «М», которая объяснит все. Она замерла, пытаясь дышать глубоко и ровно, чтобы не спугнуть удачу. Но прошла секунда, другая и… ничего не произошло. Перед глазами опять всплыло лицо Марины. Если она получила деньги от Михайлова, то за что он ей заплатил? За то, что заманила Голованова в зал кинотеатра? Нет. Ее ведь не было в этом зале. Какую же еще услугу она могла оказать бизнесмену? Дана попыталась вернуть мысли к Далии Орлеви. Что могло коснуться ее ноги? Предположим, убийца выбросил не только пистолет, но и что-то еще? И это «что-то еще» попало в ногу Далии. Но что мог выбросить убийца? Гильзу? Выбросил, чтобы по ее положению нельзя было понять, откуда сделан выстрел. Но полиция не нашла гильзу. Следователи Габриэля решили, что убийца подобрал гильзу и унес ее с собой. Но как убийца мог подобрать гильзу? Она отлетела в сторону. Убийца должен был ползать по полу и искать ее? Но тогда его обязательно заметили бы. Почему же полиция не нашла гильзу? И если именно гильза попала в ногу Далии Орлеви, значит, стрелял вовсе не тот, кто сидел у прохода. А тот, кто сидел недалеко от Далии. Как он мог выстрелить в журналиста из середины зала? Не мог. Никак не мог. Что же тогда выбросил убийца, если не гильзу? Это должен быть какой-нибудь совершенно обычный предмет, наличие которого на полу в зале кинотеатра не привлечет ничьего внимания. Камешек? Щепку? Коробок спичек? Коробок спичек – неплохо. И этот коробок попал в ногу Далии Орлеви. Нет. Она бы обратила внимание на коробок, лежащий на полу. И поняла бы, что ей в ногу попал именно он. Да и зачем убийце выбрасывать вместе с пистолетом коробок спичек? Может быть, он в него что-то положил. Что-то такое, что могло его выдать? Так-так-так! Убийца понимает, что сейчас в зале будет полиция и ему придется давать показания, как и всем остальным зрителям. А у него есть нечто, что может его выдать. И это нечто он кладет в коробок и выбрасывает. Но что это за «нечто» и куда делся коробок? Неужели эксперты и следователи полиции, осматривавшие место преступления, не обратили на него внимание? Не может быть. Это все не то. Не то. Дана вновь закрыла глаза. Перед ее внутренним взором поплыли картинки с камеры слежения, которые она видела в кабинете Габриэля. Инвалид и сопровождающий его молодой человек заходят в фойе. Оба в бейсболках с большим козырьком, смотрят вниз. Далия Орлеви с мужем, полным и усатым человеком средних лет. Еще какие-то зрители, идущие от буфета к залу. Клара Дворкин и ее напарница Лиза у дверей. Антон Голованов, вытирающий пот со лба большим платком. Стоп! А почему он вытирал пот? На улице в тот день было довольно прохладно. Почему он вспотел? От кого-то убегал? Пытался скрыться? Так, может быть, он и пришел в кинотеатр, потому что его преследовали. А он хотел укрыться в гуще людей. Вот и ответ на вопрос, почему не говорящий на иврите Антон пришел на фильм Рикафена. Дана села удобнее и попыталась в мельчайших подробностях восстановить этот фрагмент записи. Бейсболка с надписью «“Русские ведомости” в Израиле». Рука с платком. Рукав пиджака с нашитыми на нем пуговицами. Да, именно это было на кадре записи. И все это она видела потом. И бейсболку, и руку, и рукав пиджака. Но где? На снимке, который показала ей Марина Цукерман. Точно. Именно это. Бейсболку Голованов держал одной рукой за козырек, другой рукой обнимал за шею Марину. И рукав пиджака… Дана вздрогнула и открыла глаза. Но на этом рукаве… Или она ошибается? Дана открыла глаза. Нет, она не ошибается. Она это видела. На записи и на фотографии Марины Цукерман. В любом случае она должна прояснить этот вопрос. Прямо сейчас. Потому что теперь он не даст ей не только спокойно помедитировать, но и заснуть ночью. Дана протянула руку, подвинула к себе телефонный аппарат и набрала номер. – Приемная полковника Лейна. Слушаю вас. – Здравствуй, Веред, – сказала Дана, чувствуя, как в преддверии чего-то неизвестного замерло сердце. – Габи еще на работе? – Здравствуй, Дана, – ответила Веред. – Да, полковник еще здесь. Ты хочешь с ним переговорить? – Хочу. Если он не занят. – Сейчас я узнаю. У него через десять минут начинается совещание. Но сейчас… Подожди. В трубке заиграла музыка, и через несколько секунд Дана услышала голос Габриэля: – Привет. – Привет. Прости, что я тебя отрываю, Габи. Но мог бы ты взглянуть на запись с камер слежения в этом кинотеатре? Там, где в фойе заходит этот журналист. Голованов. Габриэль тяжело вздохнул. – Габи, это не срочно, – заторопилась Дана. – Если ты занят, перезвони мне, когда сможешь. – Нет, ничего. Десять минут у меня есть. Габриэль замолчал. Дана слышала только его дыхание и щелчки компьютерной мышки. – Вот, – сказал Габриэль. – Вижу. Заходит Голованов. Идет по фойе. Поднимает руку и вытирает лоб платком. – Ты видишь рукав его пиджака? – быстро спросила Дана. – Вижу. – Сколько на нем пуговиц? – Пуговиц? – переспросил Габи и тут же ответил: – Три. А что? – Нет, ничего, – Дана усмехнулась. – Просто проверяю свою зрительную память. – А-а, – усмехнулся Габриэль. – И как? Пока не подводит? – Пока нет. Спасибо тебе. Не буду больше задерживать. – Ничего. Обращайся. Если решишь заодно проверить и слух, я тебе что-нибудь нашепчу.