— Вам следовало бы отобрать кокарду садовника за то, что такое говорите, — подколола ее Сидни. — Я серьезно. Большинству людей все равно. Сидни на миг задумалась: — Вы когда-нибудь любили место настолько, что оно буквально проникло в плоть и кровь? Эмма отрицательно покачала головой: — С тех самых пор, как я начала работать, я никогда не задерживалась в одном месте достаточно надолго. — Не думаю, что это зависит от количества времени, которое вы проводите где-то. Это про то, как чувствуете. Я и не вспомню, чтобы было такое время, когда я не любила Хайбери. Может, это так оттого, что это поместье принадлежит нашей семье уж очень давно. Дедушка унаследовал его от своей матери, Дианы, когда папе было лет десять. По-видимому, дедушка всегда был немного странным и тяжелым в общении человеком, но после смерти его матери он стал еще угрюмее. Они с бабушкой прожили в браке всего пару лет — бабушка забрала детей и ушла от него. Папа думает, что это произошло из-за того, что дедушка, наверное, был в депрессии, а мне кажется, что в те времена про такое не говорили. В любом случае, папа вырос и, думаю, она делал все возможное, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие общения с дедушкой — ради меня. Дважды в год мама с папой хватали меня в охапку и ехали наносить визит в Хайбери. Каждый раз это давалось трудно, но я все же умудрилась влюбиться в это место. Оно мне казалось сказкой из Викторианской эпохи, даже когда я повзрослела и уже могла понимать, какое тут все стало убогое. Думаю, для одного дедушки дом был слишком велик, но он отказывался расставаться с ним. — И вы хотите вернуть это место к жизни, — c пониманием произнесла Эмма. — Этот дом заслуживает того, чтобы здесь снова были люди, чтобы его вновь наполняли смех и любовь. И сад тоже. Эмма взяла со стола фотографии: — Если вы не возражаете, я покажу эти фото Чарли и мы сможем реализовать только что узнанную информацию. Мы начнем засаживать зеленые комнаты сада и цветники как только прекратится ливень. — Как вы побеседовали с Генри? — спросила Сидни. Эмма поерзала в своем кресле при мысли о том, насколько часто всю неделю после их встречи она проверяла свой телефон: — Мы поговорили, но на контакт он не идет. Он был одним из источников информации, не более. Но это не объясняло, почему она начала слушать альбомы Motown с той поры, как познакомилась с ним. — Я поговорю с ним, чтобы, так сказать, получить отчет о проделанной работе. А еще лучше вы сами расспросите его. Завтра он участвует в викторине в пабе, — сказала Сидни. — Я… — Но прежде чем вы скажете мне, что якобы завтра вечером вы заняты — снова заняты! — просто знайте, что не та ситуация, когда на вас давят. Мы не станем заставлять вас пройти обряд инициации или типа того. Можете спросить Чарли — пару недель назад он туда ходил. Ага, а на следующий день Чарли явился на работу с головной болью, утверждая, что его втянули в спор с каким-то профессором философии из Уорикского университета и что он не заметил, как бармен подменил его опустевшую кружку на полную и так много раз. Эмма улыбнулась Сидни в ответ: — Я ценю это, но не уверена, что буду свободна. — Как-нибудь в ближайшие недели я подловлю вас в нужное время в нужном месте и в хорошем настроении, и вы пойдете с нами туда и вам там понравится. — Как-нибудь в ближайшие недели, — поддакнула ей Эмма. В конце концов, может быть, ей пойдет на пользу провести немножко времени в пабе. Бэт 12 апреля 1944 год Моя дорогая Бэт, Ты даже представить себе не можешь, с каким нетерпением я жду твоих писем. Они напоминают мне, что не только ма и па ждут меня дома и молятся, чтобы я вернулся живым. Те маленькие портретики, которые ты мне отправила — всех лэнд-герлз и четы Пенворти — очень хорошие. Мне даже кажется, что я со всеми ними знаком в действительности. Мне особенно нравится та твоя зарисовка, на которой Стелла гоняется со скалкой за Бош. Если бы тут, на фронте, были такие женщины, мы бы выиграли гораздо быстрее. Странно, что в Хайбери Хаус ты ни с кем из бойцов так и не познакомилась, а ведь там на излечении много солдат. Однако, может, это и к лучшему. Я бы очень хотел, чтобы ты сберегла себя для меня. Со всей моей любовью, Колин. Весеннее солнце так сильно припекало, что Бэт, выходя из ворот фермы Хайбери Хаус, сняла с головы свое кепи. На прошлой неделе местный фермер, некий мистер Джонс, упросил мистера Пенворти, чтобы тот «одолжил ему на время ту ленд герл, потому как она умеет водить трактор». Ее работадатель уступил, но с условиями, и условиями жесткими. — Она молодчина, наша Бэт. У меня тут мужики работали, так она с любым из них наравне, — вот что сказал про нее мистер Пенворти. Она услышала это случайно, когда отскребала грязь с трактора: — И глядите тут мне! Если я хоть слово от нее услышу, что вы с ней худо обращались! Бэт казалось, что ее сердце переполнилось чувствами, став вдвое больше. И в следующий раз, едва завидев мистера Пенворти, она так стала улыбаться ему, что тот, сильно смутившись, буркнул себе под нос что-то про девиц-хохотушек. Но видать в тот день позвали не только ее одну. На дворе у мистера Джонса она увидела аж с дюжину лэнд-герлз, стоявших полукругом. Она спешно встала к ним, кивком поприветствовав Кристину и Энн с молочной фермы в Комброке, и Элис, девушку, которой едва исполнилось восемнадцать и которая приехала в Олдерминстер помогать пасти овец. Последний раз она видела этих девушек в конце мая на деревенских танцах. Тогда каждая из них надела свой самый лучший наряд, на ногах прочерчены линии так, чтобы казалось, что на них чулки, глаза подведены карандашом, а губы накрашены помадой. Помада была одна на всех и ее берегли до той самой поры, пока мужчинам не будет позволено приехать в увольнительную. Мужчины служили в Маунтфордe на авиабазе Уэллсборн. Теперь же перед ней стояли те же самые девушки — тщательно умытые и одетые в одинаковые мешковатые зеленые свитера и просторные прочные штаны. Без косметики и с убранными волосами они выглядели поразительно юными, но Бэт решила, что это из-за того, что они и вправду были очень молоденькие. — Добро пожаловать на Ферму Хайбери Хаус, леди, — поприветствовал мистер Джонс, бросая скептический взгляд на каждую из них: — Не знаю как у вас на фермах, но здесь — запомните это! — я не потерплю никакого нытья. Если вы работу выполнять не могете, то я ушлю вас туда, обратно, откуда явились. Ясно вам? — А что за работу-то мы будем работáть? — спросила какая-то рослая девица, которую Бэт не знала, и криво ухмыльнулась. Она произносила гласные с таким шиком, что остальные девушки стали бросать на нее взгляды, и даже Бэт бросила на нее еще взгляд попристальней. Кроме того, говоря это, девица сильно подалась вперед из общего полукруга стоявших, словно дожидаясь, когда же ее выдворят вон. Мистер Джонс фыркнул: — Расчищать угодья подле господского дома. У нас неделя на то, чтобы раскорчевать и засеять этот участок. Бэт приуныла, подумав о том, как много красоты было принесено в жертву этой войне. Каждый раз, когда мистер Пенворти отправлял ее с посылками в усадьбу, она отваживалась заглянуть хотя бы на немного в сад. Дойти до озера она не осмеливалась из-за риска, что ее заметят либо медперсонал госпиталя, либо слуги, но ей нравились зеленые комнаты сада, с их удивительными укромными уголками, куда можно было спрятаться. Она как-то попыталась расспросить Стеллу про зеленые комнаты, но приятельница ответила, что у нее каждый божий день дел невпроворот и делать ей больше нечего, чем в саду обретаться. — Которая из вас умеет водить? — спросил мистер Джонс. Руки подняли Бэт и Кристин. — Ключи в замках зажигания, сами найдете. Остальные идут пешком. Бэт, опередив свою соперницу, быстро подошла к одному из тракторов и залезла в кабину. — Поеду с тобой, ты не против? — прозвучал чей-то голос, говоривший стоял с другой стороны трактора. Бэт высунулась из кабины, перегнувшись через спинку соседнего сиденья, и увидела ту шикарную девицу, которая пялилась на нее, уперев руки в боки. — Тогда полезай быстрее! Забиралась она долго и с трудом, за это время Бэт успела выдавить педаль и включить зажигание. Трактор издал рев и ожил. — Давно за баранкой? — спросила ее неожиданная попутчица. — Месяца два-три, — ответила она. Попутчица пожала плечами: — Мне и так сойдет. Я Петунья Брейли-Хаторн. — Трактор поехал. Петунья расхохоталась: — Имечко жуткое, знаю, но это лучше, чем то, каким называет меня мамáн. Бэт не удержалась и поинтересовалась: — И каким же? Петунья скорчила рожицу: — Лепесточек. Бэт расхохоталась: — Ты права. Петунья лучше. Я Бэт Педли. Мистер Джонс прикрикнул на них: — Я вам плачу не за то, чтобы вы тут знакомства заводили, леди! — Он вообще нам не платит. С гнильцой мужичок. Платит правительство, — деловито сказала Петунья. Бэт прикусила губу, сумев подавить усмешку. То, что Ферма Хайбери Хаус располагалась в ближайшем соседстве к самому Хайбери Хаус, никакого удивления не вызывало, поскольку когда-то она являлась одним из владений этого поместья. Однако располагаться «дверь-в-дверь» в сельской местности — это нечто совершенно иное, чем в городе, потому медлительному трактору понадобилось добрых десять минут, чтобы доехать до полей, представлявших собою границу земельных угодий Хайбери Хаус. За это время Бэт уяснила, что Петунья никакая не шикарная деваха. Она была bona fides[40] голубых кровей — дочерью второго из сыновей одного барона, который принял наследство от своей любимой тетушки и сумел это скромное состояние приумножить до потрясающих размеров.