— До войны папá занимался банковским делом, но сейчас он чего-то там делает по работе для Государственного казначейства. Вероятно, военные облигации. А мамáн до войны просиживала зад в нескольких попечительских советах, но как только Германия захватила Польшу, она принялась заниматься военной благотворительностью. — Как же ты стала лэнд-герл? — спросила Бэт, выруливая к теплицам, находившимся на территории имения. — Ты имеешь в виду, почему я ввязалась вот это вот все, а не пошла на флот в «Рены»[41]? — захохотала Петунья. Бэт покраснела: — Извини, я просто подумала, ведь служба во флоте — это… — … то, куда хотят пристроиться все детки-мажоры, такие как я, — закончила предложение Петунья, по-доброму улыбнувшись: — Мне нравится быть на свежем воздухе. Воображение Бэт тотчас нарисовало картинку того, как на охоте Петунья, в красном жакете и бриджах для верховой езды, перепрыгивает на своем коне широкие стремительные ручьи. — И не только верховая езда и охота, — добавила Петунья, будто прочитав ее мысли: — Я рыбачу, занимаюсь греблей, кэмпингом, хайкингом. Винить в этом надо моих братьев. — Сколько у тебя братьев? — спросила Бэт. — Трое, и каждый из них может быть и чудным, и раздражающим одновременно. — Мне бы хотелось, чтобы у меня был брат. Или сестра, — призналась Бэт. Если бы у нее были родные братья или сестры, то все могло бы сложиться иначе. Ее родители все равно бы умерли и ей все равно пришлось бы уехать жить к тетке Милдред, но, быть может, тогда она бы не была настолько одинока. Довольная Петунья продолжала болтать: — Если я на природе, я чувствую себя самой счастливой. Мне показалось, что стать лэнд-герл — это гарантия того, что я смогу и на открытом воздухе находиться, и службу нести. Думаю, папá это на какой-то миг озадачило, но мамá просто счастлива, что я больше не стою у нее на пути. Они ехали вдоль липовой аллеи, и Петунья от восторга открыла рот. — Красотища ведь, да? — спросила Бэт. Она преисполнилась странного чувства гордости за то, какой вид открылся им с берега озера на дом вверх по склону холма: — Как по мне, так это, наверное, самое красивое место, которое я когда-либо видела. — Мне кажется, срубить это все ради каких-то бобов, или что там они собираются сажать тут, — настоящий позор! — сказала Петунья. Они припарковались позади другого трактора, Бэт заглушила мотор. Недалеко от особняка медленно прогуливались на костылях несколько раненых, в шезлонгах полулежали другие раненые. Бэт чувствовала на себе их взгляды — любопытные, не враждебные — и она поняла, почему: не каждый день обитатели госпиталя видели, как трактором управляет женщина. Она начала спускаться из кабины, и вдруг кто-то из мужчин подал ей руку. Бэт обернулась через плечо и увидела, что на нее снизу вверх глядит и улыбается белоснежной улыбкой капитан Гастингс — без куртки, в одной рубахе, манжеты рукавов были расстегнуты. — У, тебя, похоже, все схвачено, но мне показалось, что следует тебе все же предложить помощь. На всякий случай, — сказал он. Трудясь на Ферме Темпл Флосс, Бэт пропадала в амбаре и в полях, поэтому с тех пор, как она и капитан Гастингс беседовали в прошлый раз, прошла неделя, и девушка с удивлением отметила, насколько рада видеть его. Но, при этом она почувствовала себя немного виноватой из-за того, что в тот раз в письме Колину уверяла его, успокаивая, что в Хайбери она едва ли разговаривала хоть с кем-то из раненых солдат. Но, ответив улыбкой на улыбку капитана Гастингса, она ощутила, как где-то внутри нее зародилась неизведанная волна тепла, и поняла, что ее тянет к этому мужчине. Она взяла его за руку, могла спрыгнуть из кабины самостоятельно. Однако приземлившись, невольно поморщилась. — Я твое раненое плечо задела, — пробормотала она. — Ничего. — Капитан Гастингс… — Если я позволю себе из-за какого-то никчемного ранения стать хоть на йоту менее учтивым, то в тот же день мне придется подписать свою полную капитуляцию, мисс Педли, — сказал он. — Ну, а мы не можем подобную капитуляцию принять. Петунья, — обратилась Бэт к своей новой подруге, — это капитан Гастингс. Иногда он прогуливается вдоль полей мистера Пенворти и останавливается поболтать. — Прекрасное имя, — сказал он. Петунья смерила его взглядоми расхохоталась: — Имечко жуткое, но так уж меня зовут. — Что привело трудработниц в Хайбери Хаус сегодня? — спросил он. Бэт словно протрезвела: — Мы обязаны сровнять с землей здешние сады. — В самом деле? — он удивленно вскинул брови. — Эту землю реквизировали, — объяснила Петунья. Она нахмурилась: — Вы, кажется, удивлены. Здоровой рукой он потер тыльную сторону шеи. Капитан Гастингс выглядел озадаченным: — Вообще-то не удивлен, per se[42]. Этим утром я видел, что Миссис Саймондс вернулась из Лондона. В разговоре она упомянула, что днем собирается провести время в саду, после того, как поможет нескольким из наших парней надиктовать письма домой. Бэт нахмурила брови так, что между ними залегла морщинка: — Но разве собственники не должны получать уведомление, если их земли реквизируют? — Так оно и есть, — ответил капитан Гастингс. — Что если мистер Джонс ошибается? Что если он превышает полномочия? Миссис Саймондс надо знать о его приказе, — затараторила Бэт, едва успевая словами выразить мысли, быстро мелькавшие в ее голове. Она говорила, говорила и не могла остановиться. Если оставался хоть малейший шанс сохранить прекраснейшее место еще хоть на какое-то время, она просто обязана была попытаться! — Спасибо вам, капитан Гастингс, — девушка повернулась к Петунье: — Задержи мистера Джонса — уж постарайся запереть этого старого скакуна в стойле! Забросай его вопросами. Будь язвой, ты это умеешь. — Мне это труда не составит. Но куда ты? — прокричала Петунья ей вслед. — Мне нужно найти миссис Саймондс. Естественно Бэт не могла так запросто вломиться в особняк и потребовать увидеться с леди — владелицей поместья. Миссис Саймондс отродясь не знала, кто такая Бэт. Но был один человек, кто знал. Когда Бэт рывком распахнула дверь в кухню, Стелла от неожиданности подпрыгнула, деревянная ложка из ее руки со стуком упала на разделочный стол. Кухарка схватилась за сердце: — Матушки мои, а я-то уж подумала, к нам враги прорвались. Бэт, задыхаясь, проговорила: — Ты правильно подумала. Нужно найти миссис Саймондс, прямо сейчас. — Миссис Саймондс? — Где она? Я должна поговорить с ней. — Ты даже с ней не встречалась ни разу. — Стелла! — вскричала Бэт: — Нас сюда привезли, чтобы вырубить сад миссис Саймондс. Стелла сорвала свой передник, быстро размотала длинный плат, которым завязывала волосы, когда готовила: — Идем со мной. Она буквально взлетела по ступеням лестницы для слуг, таща Бэт за собой словно на буксире, затем через дверцу, замаскированную под стенные панели, они попали на просторную лестничную площадку, затянутую шелковыми обоями. Изумрудно-зеленый плюшевый ковер приглушил их торопливые шаги, а когда в спешке миновали старинные напольные, так называемые «дедушкины», часы, те пробили одиннадцать. — Попробуем поискать ее в детской, — бросила Стелла через плечо. — В которой? Стелла встала как вкопанная на пороге одной из бывших детских комнат и требовательно спросила: — Где миссис Саймондс? — В палате «B», — ответила медсестра, указывая куда-то себе за спину. Тут она перевела взгляд на ботинки Бэт: — Ей туда нельзя. — А если я сниму ботинки? — спросила Бэт. Сестра немного замялась. Бэт успела скинуть ботинки, причем без помощи рук, а проделав это большими пальцами ног, и, споткнувшись, шагнула вслед за Стеллой в широкие двери. — Мисс! — закричала им вслед медсестра. Палата «B» явно была когда-то комнатой для рисования, но теперь от всех художественных принадлежностей избавились, за исключением огромной люстры-канделябра. На больничных койках сидело около дюжины мужчин, у одних, подобно капитану Гастингсу, — руки на перевязях, у других — ноги в гипсовых лубках. У маленького столика за пишущей машинкой — леди в темно-зеленом платье с черным воротничком. — Миссис Саймондс! — окликнула ее Стелла. Женщина подняла голову и поглядела на вошедших так же, как и все солдаты и сиделки в палате. — Мисс Аддертон, вы что тут делаете? — удивленно миссис Саймондс, пальцы ее так и лежали на клавишах машинки. Сидевший на койке возле нее юноша c загипсованной рукой тоже глядел на них с интересом.