— Никому кроме Чарли я ещё не говорила, что присматриваю дом, но, наверное, я ненароком могла упомянуть, что задержусь здесь ещё на какое-то время, — сказала Эмма, бросая взгляд на Генри: а тот тусовался возле Эндрю, пожимал руку Чарли, сильно тряся, и хлопал его по спине. — Не спешите, оставайтесь здесь столько, сколько хотите, могла бы сказать я вам. Но вот они, я почти уверена, уже готовы вот-вот свалить отсюда в паб Белый Лев, — Сидни сделала шаг назад и объявила: — Думаю, мне надо сесть. Никогда раньше я не принимала всерьёз тех, кто говорил мне, что беременность — дело утомительное, но теперь в этом сама удостоверилась. Отчего бы нам всем не испить по чашечке чаю? — Меня дважды приглашать не надо, я готов, — откликнулся Чарли. — Разрешите мне хотя бы сунуть в землю да прикопать эту гортензию, — попросила Эмма. — Я помогу тебе, — сказал Генри. Сидни с Чарли переглянулись, но, не сказав ни слова, ушли. Эндрю за ними следом. — Что ж, — сказала Эмма. — Вернёмся к работе, — сказал он. Эмма потянулась, было, к лопате, но вновь отвлеклась на то, чтобы украдкой взглянуть в свой телефон. — Что ты в нём постоянно проверяешь? — спросил Генри. Она повернула телефон так, чтобы показать ему фото страницы Библии. Он шагнул поближе, чуть нагнувшись к экрану, и положил руку ей на поясницу: — Ну и на что это я сейчас смотрю? Она прочла: — «Хелен Мари Годдард выходит замуж за Артура Мелькорта в 1893 году». — Всё равно не улавливаю, — сказал он. Семейное древо показывает, что братом Хелен является Мэттью Спенсер Годдард. В переписке между Винсентой и её братом Адамом, который занимался всеми денежными сделками её бизнеса, есть пробел, длившийся всю осень 1907 года. Затем Винсента объявляется, словно из ниоткуда, в Америке в 1908, уже замужем за неким мужчиной по имени Спенсер Смит. Но точно такое же имя было у Мэттью Спенсер Годдарда, брата Хелен Мелькорт. — Так ты думаешь, что Спенсер Смит на самом деле это Мэттью Годдард? — спросил он. — Посуди сам. Винсента была одинокой женщиной, работавшей на семью его сестры. Она оставляет Англию без каких-либо объяснений и никогда сюда больше не возвращается. Я думаю, она бежала потому, что она и Мэттью полюбили друг друга. — Но почему бы им было просто не взять да не пожениться? — спросил он. — Должно быть всё было гораздо серьёзнее. Думаю, у неё с Мэттью была любовная связь и на кону оказалась её репутация. — И потому Мэттью женится на ней, но берёт другую фамилию, для того, чтобы никто не смог бы проследить, где и когда началась эта любовная история и связать это с работой Винсенты в Хайбери Хаус, — сказал он. — А ещё взгляни-ка на это, — произнесла она взволнованно, перелистала в телефоне галерею фото и остановилась на снимке письма профессора Уэйлана которое, которое она накануне пересылала СМС-кой Чарли: — Один профессор, который иногда помогает мне, отыскал в архиве вот это письмо Спенсера Смита — в 1912 году он послал его Винсенте: «Порой, когда ты далеко, я вспоминаю о тех небесных — celestial — узах, что навек связывают меня с тобой. Та радость, которая утекла сквозь наши пальцы, привела нас туда, где мы находимся сейчас. Надеюсь, ты не ненавидишь меня за то, что я не испытываю никаких сожалений, ведь теперь у меня есть ты…» Кто-то надписал слова «Сад Целесты» на чистовике планов садов Хайбери — на том листе, который был заготовлен для вот этого сада. С чем же таким небесным — celestial — связан этот сад? Лёгкая улыбка коснулась самых кончиков его губ: — Мне очень сильно нравится, как ты взволнована из-за этого. Она ухмыльнулась: — Мне приятно думать, что, быть может, я знаю такую тайну Винсенты Смит, которую не знает никто другой в целом мире. Кроме тебя. Генри взял свою лопату и принялся сгребать глинистую землю так, чтобы заровнять дно посадочной ямы, закопав то углубление, из которого они вытащили коробку: — Знаешь, — проговорил он, не прекращая трудиться, — А я вот так и не получил никакого ответа на мой вопрос. Она скрестила руки на груди и посмотрела на него: — Что это был за вопрос? — Когда же мы всё-таки выпьем вместе? — Ты сейчас приглашаешь меня чисто по-соседски или хочешь назначить мне свидание? Он фыркнул со смеху: — Ну раз уж тебе пришлось спросить это, то да, я не очень-то умею тонко намекать. Эмма пересекла узкую полоску земли, разделявшую их, и поцеловала его. Она почувствовала, как удивился он, по тому, как приоткрылись его губы, но затем он охватил ладонью её затылок и стал покачивать, словно в колыбели, при этом поцелуй его становился все глубже. Её руки скользнули вверх по его предплечьям, по его плечам, завладели его волосами. Она притянула его ближе к себе, позволяя себе, наконец-то, делать то, чего она так страстно желала с того самого момента, когда он забрал у неё сумку с овощами и затащил её в паб, заманив её в свой мир. Когда их поцелуй закончился, он продолжил удерживать её, словно якорем, касаясь руками её губ. — Давай не пойдём в паб, а пойдём сразу ужинать домой, — выдохнул он. Она засмеялась, обняв обеими руками его за талию: — А я-то уж подумала, ты не попросишь об этом никогда. Диана Декабрь 1944 Диана смотрела, как Бобби берёт свой красненький игрушечный грузовичок, поцарапанный, с облупившейся краской, и кладёт его в жестяную коробку. Прошло три недели с того дня, когда молодая тётушка Бобби, в одной руке неся свой потрёпанный чемодан, в другой — свою дамскую сумочку, покинула Хайбери Хаус. С тех пор Бобби, тихий милый мальчишечка, вёл себя спокойно. Но Диана верила, что пройдёт время, и он вновь станет тем энергичным ребёнком, что играл когда-то с её сыном. Порой Диану начинала мучить мысль о том, что она, воспользовавшись своими деньгами и своим высоким положением, принудила мисс Аддертон подписать документы, поступив с ней точно так же, как с Синтией, выжив ту из дому. Но, с другой стороны, зачем бы мисс Аддертон было тогда пожимать ей руку, прежде чем зашагать вниз по подъездной дороге прочь из Хайбери? И почему-то единственное письмо, которое бывшая кухарка прислала из Лондона, было адресовано не Бобби, её племяннику, а ей, Диане, хозяйке поместья? В своём письме мисс Аддертон сообщала, что уже поступила в колледж, где обучали секретариату и делопроизводству, и что в нём полно молодых женщин, признанных негодными к строевой службе по всевозможным причинам. А она уже вышла на дежурства в добровольной бригаде скорой помощи в Уиллесдене, где как раз подыскала себе квартирку. И уже принялась обзаводиться новыми друзьями на новом месте. Во всём письме не было ни одной строчки, адресованной Бобби, ни одного привета для него. Нет. Хоть в своей жизни Диана и наделала много ошибок, но усыновление Бобби ошибкой не было. — Роберт, ты уверен, что не хочешь грузовичок оставить? — спросила она, кивком указав на игрушку. Мальчик передёрнул плечами — она уже начала узнавать это его движение, означавшее, что он смущается: — Он был самый любимый у Робина. Обжигающие слёзы покатились у неё из глаз: — Тогда ты прав. Ему следует отправиться в коробку. Молча убрала она в коробку все остальные вещи, разложенные на её письменном столе. Красный джемперок, что связала она Робину на прошлое Рождество. Пару его младенческих фотокарточек, которые она когда-то распечатывала в двойном экземпляре. Набор его крошечных солдатиков, что так отважно сражались в густой траве Садика для детей. Запасной ключ к Зимнему саду. Её рука дрогнула и задержалась над запечатанным конвертом, который лежал на столешнице справа от неё. Возможно, с её стороны было неблагоразумно прятать документы об усыновлении, но она не желала, чтоб они находились в доме, где Бобби мог на них наткнуться когда-нибудь. Теперь он был её ребёнком — не приёмным, а родным. Она бережно положила конверт в коробку, закрыла крышку и заперла коробку на замок. — Теперь пойдём. Пора наше сокровище зарыть, — сказала она, предлагая руку Бобби. Вместе, держась за руки, вышли они из её кабинета, ставшего ей офисом с того момента, когда она была назначена комендантом госпиталя. В коридоре раненый боец с медсестрой, миловавшиеся друг с другом, завидев её, тут же друг от друга отшатнулись, их испуг насмешил её. Вступив в должность, она перестала быть объектом любопытства — мол, глядите, это та, которая закатила танцевальную вечеринку и свадебный пир! Теперь она стала авторитетной фигурой, вокруг которой надо ходить на цыпочках; которую придётся уважать. А вскорости она докажет им всем, что ей можно доверять, в этом ей поможет старшая сестра-хозяйка госпиталя. Пока она и Бобби шагали по коридору, солдаты, сновавшие туда-сюда, останавливались, чтобы поприветствовать мальчика. Он жался под бочок Диане, но вежливо в ответ говорил «привет» каждому встречному. Возле палаты «B» они остановились — завидев их, идущих по коридору, из открытых дверей этой палаты их окликнул отец Дэлвин, сидевший там возле койки одного из раненых. — Идёшь дальше бить нацистов? — спросил полковой священник. — Это было вчера, — сказал Бобби. Вчера после ланча она взяла его на променад, чтобы поиграть на там в прятки. И ей дела не было до того, испачкает ли он свои шортики. Бобби смеялся. Смеялась и она. Это был восторг! — А что же сегодня? — спросил отец Дэлвин. — Зарываем сокровище, — сказал Бобби. — Правда? — спросил отец Дэлвин, — И какие же сокровища прячет пират в графстве Уорикшир? — Грузовичок, игровые карточки и кучу фоток, — проболтался Бобби. Отец Дэлвин поднял голову и встретился взглядом со взглядом Дианы: — Ах, и впрямь сокровища. Она нагнулась к ребёнку, не выпуская из рук коробку: — Роберт, будь хорошим мальчиком, сходи попроси мисс Диббл, чтоб она отыскала для нас совок. И мои садовые перчатки. Он побежал вприпрыжку — вприпрыжку! — а она выпрямилась: — Подумала, что похоронить некоторые из вещей, принадлежавших Робину, может помочь ему. — Ему или вам? — спросил капеллан. — Нам обоим. Он кивнул. — Не думаю, что он понимает. Он знает, что его тётя уехала, но я не знаю, дошло ли это до него, — сказала она. — Будьте с ним ласковы. Она кивнула, вспоминая то, что недавно рассказала ей новая гувернантка, — что Бобби ночью бился в истерике. — Где вы намереваетесь совершить погребение этой коробки? — спросил священник. — В Зимнем саду. Никогда не понимала, почему это было излюбленным местом Робина, — проговорила она, покачав головой. — Ничто так не манит мальчиков как запертые ворота.