Я сидел за рулем моей новой старой «Хонды». Свою совсем старую «Хонду Аккорд» я сдал в магазин, но, даже добавив денег, приобрести смог лишь подержанный автомобиль той же модели. Он был с ручной трансмиссией, так что переключение передач давало мне возможность почувствовать себя моложе и спортивнее, чем я являюсь на самом деле. Моей первой машиной, приобретенной лет тридцать назад, была «Тойота Селика» с четырехступенчатой ручной коробкой. После нее я ездил только на автомобилях с автоматической трансмиссией – до последнего времени. Я припарковался у двойных дверей главного входа, рядом с куда более роскошными машинами – черным кроссовером «Лексус», белым четырехдверным седаном «Хонда Акура» и «БМВ» седьмой серии. Общая стоимость этих трех автомобилей, должно быть, существенно превосходила мой общий доход за последние два десятка лет. Нажимая на кнопку звонка, я был почти уверен, что дверь откроет горничная или дворецкий. Однако передо мной предстала сама Мэдэлайн Плимптон и пригласила войти. На вид я бы дал ей около семидесяти. Это была тоненькая, приятной внешности пожилая женщина с царственной осанкой, одетая в черные брюки и черную шелковую кофточку. На ее шее я увидел прекрасно гармонирующую с одеждой нитку жемчуга. Ее тщательно причесанные седые волосы были относительно короткими и доходили лишь до основания шеи. Мэдэлайн окинула меня внимательным взглядом сквозь очки в золотой оправе. – Спасибо, что приехали, мистер Уивер, – сказала она. – Не стоит благодарности. Вы можете называть меня Кэл. Приглашения называть хозяйку дома Мэдэлайн, однако, не последовало. Она проводила меня через главный холл в гостиную, где были приготовлены чайные приборы – китайские фарфоровые чашки, серебряные молочник и сахарница. – Могу я предложить вам чаю? – спросила она. – Спасибо. Разлив чай по чашкам, хозяйка села на стул во главе стола. Я устроился на стуле справа от нее. – О вас хорошо отзываются, – произнесла Мэдэлайн. – Полагаю, у вас, как у бывшего издателя газеты, надежные источники информации, – с улыбкой отозвался я. Я заметил, как по лицу моей собеседницы скользнула тень недовольства – вероятно, это было результатом того, что я употребил слово «бывший». – Вы правы. Я знаю почти всех в этом городе. Мне известно, что раньше вы работали в местной полиции. Я в курсе и того, что вы сделали ошибку, перебравшись несколько лет назад в Гриффон, где стали частным детективом, а затем вернулись сюда. – Мэдэлайн сделала небольшую паузу. – После личной трагедии. – Да, – подтвердил я. – Вы здесь уже пару лет. – Верно. – Я бросил в чашку с чаем кусочек сахара. – Будем считать, что проверку я прошел. В чем состоит проблема? Мисс Плимптон сделала глубокий вдох, поднесла к губам чашку и подула на чай – он в самом деле был очень горячий. – Дело касается моего внучатого племянника, – сообщила она. – Ясно. – Это сын моей племянницы. У них выдался очень тяжелый год. Я молча ждал продолжения. – Моя племянница и ее сын живут в Олбани. В последнее время их жизнь стала невыносимой. Я был совершенно уверен, что знаю, что именно означает это слово. – И в чем же дело? – поинтересовался я. Прежде чем заговорить, Мэдэлайн Плимптон сделала долгую паузу. – Джереми – так зовут моего внучатого племянника – имел некоторые проблемы с судебными властями, которые, к сожалению, привлекли слишком большое внимание. Это очень осложнило его существование. Некоторые люди, которые, судя по всему, невысокого мнения о нашей системе правосудия, причиняют Джереми и моей племяннице, Глории, много беспокойства. Поздние телефонные звонки, сырые яйца, летящие в дом, и тому подобное. Кто-то даже оставил в почтовом ящике листок, в котором содержится угроза жизни. Надпись сделана карандашом на листке бумаги, испачканном экскрементами. Можете себе представить? – Что вы имеете под «некоторыми проблемами с судебными властями», мисс Плимптон? – Речь о дорожно-транспортном происшествии. Дело раздули сверх всякой меры. Я вовсе не хочу сказать, что это не было трагедией, но эта история стала объектом необъективных спекуляций и преувеличений. – Мисс Плимптон, может, вы расскажете все с самого начала? Моя собеседница едва заметно повела головой слева направо, а затем справа налево. – Я не вижу в этом необходимости. Мне нужны ваши услуги, а для их оказания вам вовсе не обязательно знать все детали. Впрочем, могу сказать вам, что Глория для меня не просто племянница, а скорее родная дочь. Она поселилась у меня, когда была еще подростком, так что наши отношения… Последовала небольшая пауза. Я ожидал, что моя собеседница скажет «близкие», но ошибся. – …сложные, – закончила наконец фразу мисс Плимптон. – Не вполне понимаю, какие именно услуги вы хотите от меня получить, – признался я. – Я хочу, чтобы вы защитили Джереми. – Что значит – защитил? Вы хотите, чтобы я стал его телохранителем? – Да. Полагаю, что часть вашей работы будет состоять именно в этом. Я хочу, чтобы вы оценили уровень опасности, которая ему угрожает, и взяли на себя функции личного охранника. – Но я по специальности вовсе не телохранитель. Вероятнее всего, вам нужен какой-нибудь здоровяк. Мэдэлайн Плимптон вздохнула: – Что ж, я понимаю, о чем вы. В техническом отношении вы, возможно, правы. Но вы бывший полицейский. Вы имели дело с криминальными элементами. Не думаю, что работа телохранителя так уж сильно отличается от того, чем вы занимаетесь сейчас. И я готова платить вам по круглосуточному тарифу все то время, пока ваши услуги будут необходимы. Одной из причин, по которой я выбрала вас – только не считайте меня, пожалуйста, бестактной и бездушной, – состоит в том, что у вас, насколько я понимаю, нет семьи. Поэтому подобный режим работы будет для вас не таким обременительным, как для кого-нибудь другого. Не могу сказать, что мне очень понравилась Мэдэлайн Плимптон. Но, в конце концов, если бы я и мои коллеги работали только на клиентов, вызывающих симпатию, мы все умерли бы с голода. – Сколько лет Джереми? – спросил я. – Восемнадцать. – А какая у него фамилия? Моя собеседница на секунду закусила губу. – Пилфорд, – произнесла она почти шепотом. Я удивленно заморгал: – Джереми Пилфорд? Ваш внучатый племянник – Джереми Пилфорд? Мэдэлайн Плимптон кивнула: – Насколько я понимаю, это имя вам знакомо. Еще бы. Это имя было известно всей стране. – Большой Ребенок, – сказал я. На этот раз лицо Мэдэлайн Плимптон исказила болезненная гримаса, словно она случайно плеснула горячий чай на свою тонкую руку с набухшими венами. – Лучше бы вы этого не говорили. Представители защиты не произнесли эти слова ни разу за весь процесс. Зато их вовсю употребляли представители обвинения и пресса, и это звучало оскорбительно. Да, это было унизительно. Не только для Джереми, но и для Глории. Это очень плохо на нее подействовало. – Но ведь то, что представители защиты Джереми не произносили эти слова, просто-напросто хорошо укладывалось в их стратегию. Суть ее адвокат Джереми изложил вполне ясно. Она в том, что Джереми был настолько изнеженным и избалованным, настолько не привык что-либо делать самостоятельно, до такой степени не научился брать на себя ответственность за свои действия, что ему даже в голову не пришло, будто он совершил что-то плохое, когда он… – Мне известно, что он сделал. – …когда он во время какой-то гулянки сел в пьяном виде за руль и сбил кого-то насмерть. При всем уважении, мисс Плимптон, я не могу охарактеризовать это как просто дорожно-транспортное происшествие. – Возможно, вы не тот человек, которого мне следовало бы нанять. – Очень может быть, – сказал я, поставил чашку на блюдце и, отодвинув стул от стола, встал. – Спасибо за чай. – Подождите, – Мэдэлайн Плимптон протянула руку в мою сторону. Этот жест заставил меня немного замешкаться. – Подождите. Я замер на месте в ожидании дальнейшего развития событий. – Пожалуйста. Уловив в голосе Мэдэлайн Плимптон умоляющие нотки, я снова сел, придвинул стул к столу и поставил локти на столешницу. – Полагаю, мне не стоить удивляться, что ваша реакция на мою просьбу аналогична реакции других специалистов, к которым я обращалась, – снова заговорила мисс Плимптон. – Джереми не умел ладить с людьми и завоевывать их расположение. Но судья принял решение не отправлять его в тюрьму. Мистеру Финчу удалось убедить судью, что… – Мистеру Финчу? – Это адвокат Джереми, о котором вы только что упомянули. Грант Финч. Так вот, мистер Финч предложил свою судебную стратегию. Поначалу никто не верил в то, что судья сочтет ее убедительной. Но, когда это все же случилось, мы все были в восторге. Если бы Джереми посадили в тюрьму, для мальчика это оказалось бы просто ужасно. В конце концов, он в самом деле еще ребенок. Он бы ни за что не выжил в тюрьме. И, несмотря на всю ужасную реакцию общества на приговор, в любом случае это лучше, чем если бы Джереми оказался за решеткой. – Но теперь ему приходится жить в страхе, – заметил я.