– Твои вещи мы можем оставить в багажнике, – сказал я, обойдя машину и открывая правую переднюю дверь. Когда Джереми выбрался из салона, я запер автомобиль, после чего мы подошли к двери, выходившей прямо на тротуар. На ней висела маленькая, не слишком приметная табличка: Кэл Уивер. Частные расследования. – Ух ты! Прямо как в кино, – заметил Джереми. Я отпер дверь и открыл ее. За ней стали видны уходящие вверх почти от самого порога ступеньки лестницы. Я сделал приглашающий жест рукой: – Ты первый. Когда мы поднялись наверх, я отпер дверь второго этажа, и мы оказались в моем жилище. Оно состояло из совмещенной с кухней гостиной и спальни. Вся квартира по площади была меньше, чем холл в доме Мэдэлайн Плимптон. – Господи, вы что же, в самом деле здесь живете? – изумился Джереми. – Ну да. Тесновато, конечно, – признал я. – Но зато уютно. Возьми себе в холодильнике кока-колу или еще что-нибудь. Подойдя к холодильнику, Джереми осторожно открыл его. Я тем временем отправился в спальню. В платяном шкафу у меня стояла небольшая дорожная сумка. Поставив ее на кровать, я открыл пару выдвижных ящиков и стал доставать оттуда одежду. – Здесь нет кока-колы, – услышал я голос Джереми. – Но зато есть пиво. Можно мне пива? – Нет. – Да, чувствую, в ближайшие пару дней я хорошо проведу время. – Знаешь что? Приготовь-ка нам сэндвичи. – Что сделать? – Сэндвичи. Там внизу в холодильнике лежат продукты, которые я купил вчера. Нарезанные ветчина и ростбиф. В буфете найдешь свежий хлеб. А если тебе захочется тунца, то в холодильнике есть банка консервов. И используй майонез – он там же. Нам нужно перекусить сейчас и прихватить чего-нибудь пожевать с собой – положим еду в портативный холодильник. – А не проще будет остановиться где-нибудь около закусочной – «Макдоналдса» или «Бургер-кинга»? – Нет, не проще. Я быстро сложил в сумку одежду на три или четыре дня. Затем подошел к платяному шкафу и снял с верхней полки футляр, в котором держал оружие. У меня не было уверенности, что мне потребуется пистолет, но кто знает? Закрыв сумку, я взял из шкафа небольшой переносной холодильник, которым часто пользовался, когда мне приходилось подолгу вести наблюдение из машины – в подобных случаях я держал в нем бутерброды и напитки. После этого я перенес сумку и холодильник в гостиную. – Ну, как дела? – поинтересовался я у Джереми. Молодой человек выложил на стол все необходимое для приготовления сэндвичей – хлеб, мясо, ветчину, масло – и смотрел на все это с таким видом, словно перед ним были фрагменты большой головоломки. – Да не очень, – последовал ответ. – Вот, сейчас буду пытаться что-нибудь из этого сконструировать. Но, по-моему, вас наняли для того, чтобы вы за мной присматривали. Так что, может, сэндвичами займетесь вы? – Как же я смогу отстреливаться от плохих парней, которые могут в любой момент ворваться в мою квартиру, если у меня руки будут по локоть в майонезе и горчице? По взгляду, который устремил на меня Джереми, стало ясно, что он не понимает, шучу я или говорю серьезно. Я подошел к кухонному столу. – Ладно, давай устроим что-то вроде конвейера. Ты намазываешь куски хлеба маслом и передаешь сюда. Молодой человек принялся выполнять мое указание. Масло оказалось слегка замерзшим, поэтому размазывать его по хлебу было нелегким делом. Увидев это, я взял масленку, накрыл ее крышкой и поставил в микроволновку, а потом включил средний режим нагрева на десять секунд. Затем я вынул масленку и вернул ее Джереми. – Так лучше, – заметил он, погружая нож в масло и размазывая его по очередному куску хлеба. – Когда-то я делал сэндвичи – с отцом. – Вот как? Скажи, а когда твои родители развелись? Джереми пожал плечами: – Точно не знаю, но давно. Они много лет не жили вместе, а потом решили официально развестись. – Тяжело все это. Неприятно, – сказал я. – Да, наверное. – Джереми положил кусок ростбифа на хлеб с маслом, пристроил сверху ломтик сыра, а затем водрузил сверху еще кусок хлеба. – У вас здесь тихо. – В середине дня уличное движение бывает намного активнее. Соответственно, и шума побольше. – Да я не об этом. Здесь никто друг на друга не кричит. – Ясно. А что, тебе часто приходится становиться свидетелем скандалов? – Моя мать и Мэдэлайн постоянно спорят и орут друг на друга. И мать с Бобом тоже. Поэтому я и стараюсь иногда ускользнуть из дома. – Понимаю. Джереми передал мне еще несколько кусков хлебов, намазанных маслом, и я уложил на них тонкие ломтики деликатесной ветчины. – А все-таки куда мы едем? – поинтересовался он. – Ну, я планировал, что мы осмотрим все достопримечательности северной части штата Нью-Йорк. – А что, есть на что смотреть? Я едва не рассмеялся. – Ты знаешь, найдется парочка мест. Скажи, чем ты больше всего интересуешься? – Не знаю, – пожал плечами Джереми. – Ты не знаешь, чем интересуешься? – Ну да. Мать все время пытается заинтересовать меня вещами, на которые мне наплевать. – Например? – Ну, например, всякими историческими документами. Передачами, которые показывают по телеканалу «История». Но мне все это до лампочки. Я кино смотреть люблю. Вы видели «Звездные войны»? – Нет. – Хороший фильм. – А чем еще пыталась тебя заинтересовать твоя мама? Джереми снова пожал плечами: – Ну, она любит записывать меня во всякие спортивные секции, но мне спорт не нравится. – Почему? – А что, для этого нужна какая-нибудь конкретная причина? – Пожалуй, нет. – Впрочем, есть одно исключение, – сказал Джереми. – И какое же? – А смеяться не будете? – Разумеется, нет. – Мне искусство нравится. – Искусство? Ты хочешь сказать, что любишь рисовать? Джереми отрицательно покачал головой: – Я терпеть не могу историю, но мне нравится читать про художников. Есть в северной части штата Нью-Йорк какие-нибудь картинные галереи, которые мы могли бы посетить? Вопрос оказался для меня полной неожиданностью. – Да, думаю, найдутся. А в школе ты изучаешь искусство? – Я собирался, но Боб сказал матери, что мне нужен какой-нибудь другой курс, что если я буду изучать искусство, то никогда ничего не достигну. Он считает, что, занимаясь искусством или изучая его, на приличную работу не устроишься. – Не все, чем человек занимается, должно служить интересам карьеры. – Я так и сказал, но мать согласилась с Бобом. – А ты сам хотел бы стать художником? Я знаю одну маленькую девочку – хотя нет, сейчас она не такая уж маленькая, ей, наверное, лет двенадцать. Так вот, ее зовут Кристал, и она просто обожает рисовать комиксы. Знаешь, что это такое? Она говорит, что хочет заниматься этим, когда вырастет. – И как, у нее получается? – О да. Думаю, она по-прежнему не утратила к этому интереса. Вообще-то я довольно давно ее не видел. Она переехала в Сан-Франциско, к отцу. У нее умерла мать.