Достигнув ручья, над которым был переброшен каменный мостик, Делвин остановил отряд, направив Косого Боба и еще двоих ребят на разведку. Через полчаса они вернулись, доложив, что обнаружили в нескольких милях от тракта просторную поляну, подходящую для того, чтобы встать там лагерем. Путники спешились и сошли с тракта. Ведя коней в поводу, они вскоре достигли обширной прогалины, оставшейся, по всей видимости, после давнишнего пожара. Там обнаружилось несколько поваленных деревьев, давно иссохшихся. Беглецы разожгли костер, накидав в него ломких веток, и тогда сгустившиеся сумерки озарились трескучим пламенем. Марта заявила, что может приготовить овсяную кашу. Вместе с поваром Телфрина она принялась за дело, вытавщив чугунные кастрюли из походных мешков. Гвенхейдцы натаскали ей воды из ручья. Люди, конечно, боялись. На их глазах погиб их сержант. Иногда они бросали на Дирхейла чуть настороженные, внимательные взгляды. Это не слишком тревожило Делвина. «Пусть боятся. Лучше запугать их, нежели в конец распустить». Делвин насмотрелся на молодых офицеров, выпускников столичной военной академии. Вторые и третьи сыновья знатных господ, беспомощные и лощеные, они не умели добиться от солдат уважения. Многие из них бесславно погибли, когда началась война, а их полки дезертировали или переметнулись к врагу. Делвин присел на одно из бревен и принялся наблюдать, как солдаты чистят оружие, достают к ужину копченую колбасу, солонину, сыр и хлеб. Капитана настигло расслабленное, чуть сонное состояние, иной раз возникающее после драки или долгой скачки. Он не опасался, что огонь окажется заметен издалека – деревья вокруг росли кучно. В крайнем случае, если по их следу все же увязалась погоня, всегда можно встретить ее мушкетным залпом и обнаженной сталью. Делвин не привык бояться драки или тем более избегать ее. Будучи в семье младшим сыном, он с детства научился давать обидчикам отпор. Старшие братья то и дело задирали Делвина – колотили его со всей дури. На коже не оставалось живого места от синяков. Затем Делвин сам научился драться и хорошенько избил Николаса и Брендана, вооружившись незаточенным тренировочным мечом. Он выбил пять зубов старшему брату, напав на него в темноте, а среднему в двух местах сломал руку. Отец, узнав о потасовке, сурово отчитал Делвина и на две недели оставил его на воде и хлебе. Юный Дирхейл безропотно понес наказание, но в глубине души остался доволен. Дворецкий Телфрина, Луис, вытащил из заплечной сумки мандолу, заиграв на ней простенькую, но умиротворяющую мелодию. Ее переливы, чистые и звонкие, разнеслись над поляной. Светловолосый дворецкий, удивительно похожий на северных морских бродяг, играл неторопливо и мягко, прикрыв глаза и временами слегка покачивая головой. Путешественники, еще недавно скованные напряжением и страхом, начали расслабляться. Делвин заметил, что Марта, помешивавшая большой деревянной ложкой закипающую кашу, что-то тихонько напевает себе под нос. – Хороший вечер, – сказал Косой Боб, присев неподалеку и приложившись к фляге с виски. – Скоро жратва сготовится, и тогда вообще красиво заживем. После хорошего дела грех не пожрать, а поработали мы сегодня отменно, – он с наслаждением хрустнул шеей. – Не сожалеешь о Клайве? – спросил Делвин. – Вы из одной деревни и вроде дружили. – Да что о нем сожалеть. У него пять братьев, найдется кому землю пахать. Родители и не вспомнят. Я ему всегда говорил – не боец ты. Пропадешь и могильного камня никто не поставит. Так оно и вышло. Эти, в Димбольде, разве станут его хоронить по всей чести? Бросят в одну яму с бродягами, и дело с концом. Они даже имени его не знают, а у нас вряд ли спросят. Будете, сэр? – солдат передал капитану флягу. Делвин молча принял ее и сделал глоток. Чистый солодовый виски моментально обжег горло и пищевод, в груди потеплело, а в глазах сделалось светлее. Дирхейл отхлебнул еще, чувствуя, как мрачное оцепенение постепенно проходит. «Мы действительно хорошо поработали, Боб прав. Телфрин с нами, а еще утром было непонятно, получится ли вообще вытащить его из Димбольда». Делвин покосился на Патрика, сидевшего по правую руку, и протянул ему виски, но граф отрицательно покачал головой. – Насколько все плохо в Гвенхейде? – спросил он. – Достаточно плохо. Совет лордов провозгласил Кледвина королем. Собрались не все, но и тех, кто явился в столицу, хватило. Из двадцати полков королевской армии пять рассеяны, четыре у генерала Марлина в Тенвенте, остальные на стороне узурпатора. Вместе с ним также и лейб-гвардия, целиком. Мы почти не получали вестей из столицы, но по тому, что узнали, понятно, что у Кледвина абсолютное преимущество. Патрик опустил голову, задумчиво рассматривая ногти. Аккуратно подстриженные, чистые – не то что у Делвина, кое-как обгрызенные и с забившейся под них грязью. – Эйрон был не лучшим государем, – заметил граф. – Вы так говорите, потому что он выслал вас из страны? – Я так говорю, потому что это знали все. Кузен правил бездарно. Пресмыкался перед Алгерном. Подписывал договоры один позорнее другого. Уступил имперцам Оленьи земли, разрешить взымать пошлину на Хэмстонском мосту. Боялся вторжения и заискивал, как мог. Продал Керании заморские форпосты. Превратил Совет лордов в пустую говорильню, где каждый краснобай стремился перекричать остальных. Аристократы набивали погреба золотом, а народ голодал. Когда я покидал Тельгард, видел нищих на каждом углу. Общинников стали сгонять с земель, чтобы пасти там овец, а фермеров обложили налогами, – Патрик посмотрел на Боба. – Почему вы оказались в армии, молодой человек? – Дома жрать было нечего, вот и оказался. Здесь хоть жалование платят. – Вот. Прежние короли заботились о народе. Отвечали перед землей и водами, а не перед знатью. Эйрон уронил королевское достоинство так низко, как не делал никто с самых Темных Веков. Его терпели из последних сил – все, кроме кучки его придворных. Армия пошла за Кледвином, потому что устала от Эйрона и его произвола. Возможно, Кледвин подарит нашему старому несчастному королевству немного порядка? Делвин уже слышал подобные разговоры прежде – в самом начале восстания и потом, когда армия покидала столицу, выступая на Кенхолд. Их повторяла чернь в кабаках и знать в светских салонах, их шепотом поддерживали офицеры. Большинство людей, которые их вели, оказались потом предателями, переметнувшись к узурпатору. – Кледвин Ворфалер изменник и убийца, – отчеканил Делвин. – Он изничтожил королевский род. Он предавал и запугивал, шантажировал и лгал – так он дорвался до власти. Его наемники убили лордов, не поддержавших мятеж. Вы назвали меня «лордом Дирхейлом», видимо сгоряча – так знайте, сейчас я действительно лорд Дирхейл из Нового Валиса, последний в своей ветви, и имею право заседать в Совете. У меня были отец и два брата. Они погибли, когда люди Кледвина сожгли наш замок. Я находился в действующей армии и ничего не мог предпринять. Все потому, что мой отец прогнал послов узурпатора, когда те явились в нашу крепость. Через два дня Новый Валис подожгли. О случившемся рассказали двое слуг. Они чудом спаслись и пришли в Тенвент. У одного все лицо обгорело – сплошные ожоги, и видел только один глаз. Вы знавали моего дядю Мэтью. Он пал при Кенхолде. Я последний из нашего рода. Вы предлагаете мне поддержать человека, на чьих руках кровь моей семьи? – Я сочувствую вашей утрате. Но это война. – Война, значит? – Делвин подался вперед, тяжело дыша и со всей силы сжав флягу в руках. Хорошо хоть, успел ее закрутить. – Вы только что рассказали о достоинстве былых королей, а теперь выгораживаете подонка, на чьих руках – кровь родичей. Кровь вашей семьи, милорд. Кровь моей семьи и еще многих семей в Гвенхейде. Мне самому был противен прежний государь, но подобного он не творил. У нас есть шпионы в Тельгарде. Вы знаете, что Кледвин обезумел? Я говорил утром, он ищет ключи от Бездны. Слушатели, незаметно собравшиеся вокруг Дирхейла и Телфрина, навострили уши. Марта, уже переставшая делать вид, что перемешивает кашу, с жадным любопытством впитывала буквально каждое сказанное слово. Бобу, Дейву Лоттерсу и остальным тоже явно сделалось интересно. Делвин запоздало понял, что сболтнул лишнее. Видимо, сыграли свою роль усталость, гнев и выпитое виски, хоть его и было совсем немного. – Что такое Бездна? – спросила Марта. – Ничего, – буркнул Дирхейл. – Забудьте. – С вашего позволения, я удовлетворю любопытство юной леди, – сказал Патрик. – Марта, что вы знаете о давних временах? Еще до Темных Веков? – Что и все. Основатели пришли со звезд. Создали первые королевства. Алгерн, Гвенхейд, Хейсен и все остальные. Построили дороги и крепости. Принесли порядок и закон. И мир. Хотя с миром немного не получилось. – Верно, – граф Телфрин улыбнулся, словно учитель, получивший на экзамене верный ответ. – Две тысячи лет назад наш мир, Дейдру, населяли варвары, едва научившиеся выплавлять бронзу. Наши предки – мои, лорд Дирхейл, и ваши, а также предки нынешнего императора и многих других знатных семей по всему континенту, покинули мир, известный в хрониках как Старая Земля. На тот момент его сотрясала ужасная война. Основатели хотели начать все сначала под этим небом – но вскоре перессорились, растеряв магические знания в войнах и сохранив лишь жалкие крупицы. Легенды рассказывают, что мир, покинутый ими, не был первым на их пути. Словно брошенное на ветер семя, они и прежде странствовали по вселенной. Первые из Ворфалеров, а также выходцы из других Великих Домов, величайшие чародеи, пришли из места под названием Бездна. Они принесли магию на Старую Землю, обучив ей тамошние народы – а когда Земля горела в великом пламени, бежали сюда. На Дейдру. – Красивая сказка, – буркнул Боб. – Вечером в кабаке и не такое расскажут. – Возможно. Но мой дядя, ныне севший на тельгардский трон, в эту сказку верит – а значит, придется поверить и нам. За гранью всех известных миров существует Бездна, наполненная пустотой и светом – а за краем Бездны воздвиглась цитадель древней магии, в которой могущественнейшие из волшебников былого уберегли свои знания, нами утерянные. Так говорится в хрониках. Тысячи лет никто не возвращался оттуда – но овладевший тайнами этого места способен поменять землю и небо местами. Если верить сказкам, – Патрик иронически улыбнулся. – Это больше не сказка, – нехотя признался Делвин. – Согласно донесениям, полученным генералом Марлином от нашего шпиона, волшебники в Башне нашли способ вновь отворить двери между мирами. Кледвин Ворфалер собирается воспользоваться этим способом. Никто не знает, какую силу это ему принесет. Говорят, он одержим желанием научиться обращаться в дракона. – А такое возможно? – ойкнула Марта. – Мои предки могли, – ответил ей Патрик. – Драконья кровь течет в жилах принцев из дома Ворфалеров, подлинных повелителей Гвенхейда. Драконья кровь спит. Драконья кровь таит силу, пусть никому не ведомо, как этой силой воспользоваться. Некогда мои предки умели превращаться в огнедыщащих крылатых чудовищ. Таков был наш особенный дар, не доступный прочим волшебникам. Это знание потеряно, как и многие другие – но вдруг его действительно можно вернуть? Против подобного противника могли бы дрогнуть даже имперские легионы. Кто знает, какие еще секреты хранятся на древней родине чародеев? О каких сокровенных тайнах повествуется в тамошних книгах? Ценный приз, и Кледвина можно понять, если он жаждет овладеть им. – Поэтому я и приехал просить вашей помощи, граф Телфрин. Происходящее выходит за рамки обычного династического конфликта. Узурпатор амбициозен – а знания, которыми он стремится овладеть, и вовсе способны сделать его непобедимым. Остановить его – в ваших интересах. Кледвин помешался на древней магии, и ему не нужны конкуренты – а ведь вы одного с ним происхождения. Он устранит вас также, как и всех, кто прежде стоял на его пути. – Возможно, – сказал Патрик. – Возможно. Его глаза горели в полумраке, губы дрожали в подобии слабой улыбки. Делвину не понравилось выражение, проступившее на лицо Телфрина. Любопытство и азарт. Впервые за все время Патрик выглядел заинтересованным. «Ну конечно, такие как он обожают рассказы о магии – и о могуществе, которое она можнт принести». Казалось бы, стоит радоваться – Телфрин перестал относиться к происходящему в Гвенхейде равнодушно. И вместе с тем Делвин ощутил укол тревоги. «А если он решит перебежать к Кледвину, желая приобщиться его знаний?» – Каша готова, – нарушила Марта воцарившееся молчание. – Есть будете, господа? – Конечно, – потянулся Патрик, зевая. – С удовольствием, милая леди. Все время, что путники обедали, попутно хваля горничную Телфрина за хорошую стряпню, перебрасываясь шутками и делясь походными байками, Делвин Дирхейл не мог отогнать тревоги. Он внимательно наблюдал за Патриком, то и дело бросая на него взгляд. Тот продолжал беседовать с Мартой, пересказывая ей и остальным перипетии давней истории, и казался совершенно расслабленным. С виду – безупречно вежливый джентльмен, идеальный завсегдатай светских раутов. «Он пролил не меньше крови, чем Кледвин. Пиратствуя и разбойничая в дальних землях, он не гнушался ничем. Сейчас Патрику легко читать морали, рассуждая о вреде излишней жестокости – но прежде о нем ходила недобрая слава. И определенно, он из тех людей, что способны отправиться на край света, влекомые одним лишь желанием рассмотреть этот край во всех подробностях. Что, если он договорится с узурпатором и пожелает стать ему союзником? Что, если я везу в Гвенхейд не спасителя, а губителя всех наших надежд?» Делвину сделалось не по себе. И все же, он уже не мог отступить – не теперь, когда за спиной остался такой длинный путь. Не возвращаться же в Тенвент с пустыми руками, расписываясь в неудаче. В любом случае игра уже начата и выбор сделан. Только время рассудит, был этот выбор правильным или нет. Капитан Дирхейл постарался утешить себя этой мыслью. Одно он знал наверняка. Если возникнет необходимость стрелять в Патрика Телфрина или нанести ему удар кинжалом в спину, точно также, как он сам убил Грега Майло – рука Делвина не замрет и не дрогнет. Как бы ни был граф Телфрин важен для королевства, кроме него и Кледвина Ворфалера остался еще один, действительно самый последний из основавших некогда Гвенхейд Драконьих Владык. И этот Драконий Владыка не остановится ни перед чем, чтобы убить Кледвина Ворфалера, виновного в гибели его семьи. Глава шестая Когда тем же вечером Патрик завернулся в плащ, готовясь отойти ко сну, его внезапно потревожили. Час был уже поздний – костер давно догорел, в небе светили ясные летние звезды. Почти все в отряде отправились на боковую, не считая двух часовых, вставших по краям поляны дозором. Даже капитан Дирхейл, несколько часов просидевший в компании одноглазого Роберта и сержанта Лоттерса, то и дело прикладываясь к виски, наконец улегся на землю, подложив под голову заместо подушки дорожную сумку. Патрику не спалось. Его одолевало беспокойство, мучали сомнения. Из памяти никак не желала выходить недавняя перепалка с Дирхейлом. «Мальчишка ждет, что я принесу ему победу в войне, как ярмарочный фигляр достает кролика из шляпы. Вот только стоит ли овчинка выделки? Понятия не имею». Впрочем, ломать голову пока было бессмысленно. «Приедем в Гвенхейд, оценим обстановку. Люди, уверенные, что знают все наперед, на практике не знают совсем ничего». Патрик сделал глубокий вздох, готовясь провалиться в дрему – и замер, услышав неподалеку, совсем рядом, шорох. К нему кто-то подкрадывался – достаточно ловко, надо признать. Будь Патрик пьян, он мог бы и не заметить этого. К счастью, он не имел привычки напиваться, когда поблизости столько потенциальных врагов. «Возможно, товарищи того недоумка, прежнего здешнего сержанта, решили за него отомстить?» Рука сама собой потянулась к кинжалу – и немедленно была перехвачена. Вторая рука зажала ему рот. – Не дергайтесь, всех перебудите, – шепнула Марта, склонившись над ним. Патрик укусил девичью ладонь – и служанка тут же, бормоча ругательство, отдернула руку. Он не видел ее лица – только лишь темный силуэт. Горничная подалась вперед, прижимаясь к нему бедром, и ее длинные волосы упали на лицо, защекотав кожу. – Старею, – пробормотал Патрик. – Становлюсь ни на что не годен. Раньше ты бы рухнула наземь с пробитым горлом прежде, чем успела ко мне прикоснуться. Похоже, теперь от меня мало толку. – Вы просто устали. Совсем выбились из сил. День был долгий. Днем вы дрались достойно, я видела. Даже лучше, чем на тренировках, когда занимались со мной. Шпага так и сверкала, глазу не уследить. Кровь летела во все стороны. Враги падали как подкошенные. Но нельзя же постоянно быть начеку. – Нужно. Если хочу дожить до седых волос. Но спасибо за попытку утешить, конечно. Девушка фыркнула и легла рядом, положив голову Патрику на грудь и закинув ногу ему на бедро. Это было слегка неудобно – Телфрин как раз собирался перевернуться на бок, а теперь придется лежать на спине. Спать на спине он не любил – немедленно начинала болеть поясница. Патрик поморщился, но не стал отодвигаться. Марта, видя, что он не пытается ее отогнать, обняла его покрепче. Ее сонное дыхание вскоре сделалось размеренным. Граф Телфрин до сих пор не понял, кем ему считать эту девушку – слабостью ли, капризом. Смешливая и серьезная, насмешливая и любопытная, Марта Доннер определенно делала его размеренную жизнь интереснее. Марта чем-то напоминала ему себя в юности. Тоже грезила дальними странами; чужими землями; ветром, бьющим в лицо. Последнее время Патрику казалось, что его собственная кровь, прежде горячая, начала остывать. Разговаривая с ней, он снова начинал чувствовать себя живым. Отец Марты служил в имперской армии, получив чин капитана. Выйдя в отставку, он переехал в Димбольд, купив тут двухэтажный особняк. Сначала дела шли хорошо, а потом Келвин Доннер пристрастился к рулетке и картам. Всего за пару лет он проигрался, влез в долги и сгинул, прячась от кредиторов. Дом пришлось продать, въехав вместо него в каморку на чердаке. Патрик встретил Марту, когда та прислуживала официанткой в таверне. Граф Телфрин в тот вечер зашел пропустить виски у барной стойки и увидел, как к юной девушке пристают два незнакомца бандитского вида. Достав шпагу, он выпустил обоим мерзавцам кишки и предложил Марте пойти работать к нему. Патрик щедро платил слугам. Денег, которые Марта получала, хватило, чтобы ее мать смогла снять себе квартиру в приличном районе и ни в чем себе не отказывать. Новая служанка показала себя внимательной и расторопной, хорошо справлялась со своими обязанностями. Незаметно они начали общаться. Наслушавшись в свое время отцовских историй, девушка не отставала от Патрика, упрашивая его рассказать о своих приключениях. Сидя у камина с бутылкой вина, он вспоминал про былые деньки, пока Марта слушала его с горящими глазами. Ей, конечно, хотелось самой отправиться за приключениями, куда глаза глядят. Наверно, она воображала себя пиратским капитаном, с повязкой на глазу и саблей на поясе, или разбойницей с большой дороги, или даже могущественной чародейкой, овладевшей тайнами волшебства. «Ну вот и посмотрим, сбываются мечтания или нет». – Не доверяйте этим людям, – внезапно пробормотала Марта. – Никому из них, и этому лощеному капитану в особенности. Пока вы им нужны, они вокруг вас пляшут, но как только что-то пойдет не так, вы сразу сделаетесь им помехой, и избавятся от вас не глядя. «Пусть только попробуют». – Я думал, ты уже спишь. – Уснешь тут… Холодно. Патрик поерзал, накрывая девушку плащом. Они разместились под ним, тесно прижавшись друг к другу. Ночь выдалась не слишком теплая, и по поляне гуляли сквозняки. «Я и сам отвык спать на голой земле. Три года подряд – кровать с балдахином, кофе с беконом на завтрак. Недолго размякнуть. Ничего, дорога быстро поможет все вспомнить. Дорога, проклятая и благословенная, всегда выручает». – Так вы поняли меня? – настойчиво повторила Марта. – Не доверяйте им. – Понял, конечно. – «Я не доверяю никому и никогда, а иначе сдох бы еще десять лет назад или раньше». – Спи спокойно. Второй раз за ночь ко мне никто не подкрадется, – хмыкнул он. Марта заворочалась и вскоре, судя по тому, как изменилось ее дыхание, уснула. Патрик полежал еще с полчаса, пересчитывая до боли знакомые созвездия в небе. Там, за Морем Фантомов, светят совсем иные звезды, молятся другим богам, говорят на чужих языках, владеют незнакомой магией. Но сталь остается сталью везде – там ли, здесь ли, в Димбольде, в Гвенхейде, на дорогах далеких империй. «Пока моя рука еще держит клинок, я на что-то годен. Что-то могу». Его мысли сделались расслабенными и медленными, и вскоре он провалился в забытье. Если Патрику и снились в ту ночь какие-то сны, он их не запомнил. Только лишь темноту, в которой ворочались беспокойные тени да слышался чей-то далекий полузнакомый голос.