Пальцы до боли сжимали края одеяла, вдавливая ногтями кожу на ладонях даже через ткань. Он молчал. Самым страшным для меня сейчас была тишина. И она душила меня, заставляя цепляться за все что угодно, лишь бы не сорваться. Уши закладывало от переживаний. — Я был женат еще до создания этого мира. Спокойный голос. Голос разорвал путы, душившие меня. И только сквозь вакуум до меня донеслись слова. Я вскинула голову, смотря на светлого снизу вверх, как на что-то нереальное. Такое просто невозможно! — Не удивляйся, Су. Я был рожден не здесь. Этот мир лишь второй дом для меня. Сюда я сбежал, когда понял, какую ошибку совершил, заключив союз с нелюбимой, — Широ, еле касаясь лба, убрал высвобожденным когтем фантомную прядь с моих глаз, — мир мне понравился, и я остался в нем. Тогда-то я и заприметил тебя. Одна из сотни рожденных банши. Ты единственная бесстрашно смотрела на мир, которым отныне владела. В твоих золотых глазах не было сомнений, только уверенность. И я решил стать твоим стражем. Боги заселяли мир постепенно, и каждая банши получила стража, но ты была первой. Я всегда был рядом, melda. Пусть ты этого и не помнишь. — Но как? Я не могла не запомнить тебя, — я была поражена. — Могла, — Широ поцеловал меня в макушку, — заклинание отвода глаз. Ты видела кого угодно, но не меня. — Сколь…кха-кха — у меня пересохло в горле от догадки, — сколько этому миру? — Больше ста тысяч лет. О Всевышние! Все это время он был подле меня. Тенью незримой скользил за мной, оставаясь неузнанным, а я не знала о его существовании! Слезы сами выступили на глаза. — Не расстраивайся. Вначале ты была просто отдушиной. Много позже я понял, что потерял свое сердце, отдав той, что никогда не увидит меня. Вот тогда я и осознал, что такое душевные стенания и потеря того, что никогда не было твоим. Ты жила своей жизнью, находила друзей, обзаводилась врагами и лишь один раз влюбилась. И в кого? В бездушную скотину, что разбила тебе сердце и разрушила жизнь, — я вздрогнула от рыка, — я хотел его убить, но он и так был мертв к тому моменту. То, что представлял из себя маг, выйдя из долины, нельзя было назвать живым. Он получил свое. — Широ, он не плохой. Просто так случилось. — Р-р-р-р-р, — грудной рык дрожью отдавался во всем теле. — Не злись, продолжай, — я украдкой стерла новые капли. — Дальше ты и сама знаешь. — Как тебя зовут, — это очень важно для меня, и я не отступлюсь, пока не узнаю его настоящего имени. — Динаристан рен Сиу ла Эк ва Куилагур. — Длинное, — я прикоснулась пальцами к его груди, да так и оставила там руку, — но ведь Сиу — это род Баска! Вы родственники? Я почти залезла на эльфа, пытаясь словить его взгляд, чтоб не дай Всевышние, он мне не соврал. — Да, — хриплый голос заставил волосы зашевелится. — Вы братья? — тихо выдохнула я. — Нет, — и теплый язык коснулся вершинки уха. — Кто? — еле сдержалась, чтобы не пропищать. — Внук, — теплые губы скользят по скулам, не забывая одаривать их поцелуями. — Ты… внук? — уже мало соображая, уточнила. — Он, — поцелуй в щеку, — мой, — чуть прикусил уголок губы, — внук, — и жаркие ласки прекратились, лицо эльфа отстранилось. Конечно, он же не может поцеловать меня. Но сквозь разочарование билась мысль. Баск внук Широ! — ЧТО! — О, дошло быстрее, чем я думал, — расплылся в широкой улыбке эльф, — ты не ослышалась. Баск мой внук, — и меня поцеловали в нос. — Но… но… тогда у тебя должен быть ребенок! — я растерянно пялилась на ухмыляющегося светлого, теряя последние остатки разума. — Должен, — загадочно пропел этот обольститель, — и он есть. У меня сын. — Один? — на всякий случай уточнить не помешает, а то кто этого развратного старикашку знает. — Один. — А-а-а… понятно… — А кто он, ты узнать не желаешь? — насмешливо вернул меня в реальность эльф. — И кто? — Аришантель, — елейным голоском пропел убийца моего сознания. Теперь я разум обрету не скоро, в голове пусто, как в котелке. — Вот же семьянин, ликанов! — Ага, — и меня снова поцеловали, но на сей раз в шею. — Пойду я посплю. А то меня тут изнасилуют, а я и не вспомню, — как зомби сползла с колен светлого и побрела, пошатываясь, вон из этой комнаты выжигания мозга. Меня резко развернули, перед глазами заблестела серебряная ткань платка, что носят с собой эльфы. Ткань невесомо скользит по лицу, достигая подбородка. Неясная тень приближается, и шелк впечатывается в мои губы под натиском чужих. Взрыв эмоций, опаляющее движение его губ, я так четко ощущаю их. Это сладостное мгновение запрета, что мы на грани безумия почти нарушили. Это вызов судьбе, брошенный двумя пылающими сердцами. Как же дурманит запах прелой листвы и свежести предгрозового воздуха. Как сводит с ума любое движение по ту сторону ненавистной ткани, чьего тлена я желаю больше всего на свете. Но только она дарит эти горько-медовые мгновения. Я не в силах оторваться от своего наваждения. Вспышка! *** — Я хочу снять комнату. Высокая девушка с каштановыми волосами нервно выбивала ритм по деревянной столешнице стойки трактирщика. Стройная фигура ничем особенным не отличалась, но что-то было необычное в ночной гостье. — Подороже, подешевле? — вопрошал пузатый алкаш, по совместительству трактирщик. — Подороже, — бросила девушка, смотря куда угодно, только не на провонявшего дешевым самогоном мужика, чью лысину прикрывали сальные волосы, а поросячьи глазки блестели, затуманенные пьяным угаром. Трактирщик расплылся в гнилой улыбке, пытаясь угодить обеспеченной гостье, но сделал только хуже. Банши почувствовала тошноту. Она одним быстрым движением выхватила ключ от своей комнаты из распухших рук пьяницы и чуть ли не бегом устремилась прочь от провонявшей стойки. Она поднялась наверх и без проблем отыскала нужную комнату. И только девушка просунула ключ в замочную скважину, даже не прокрутила его ни разу, как отлетела к противоположной стене. Двое не менее грязных, чем трактирщик, мужчин нависли над своей жертвой. Таким всегда нужны деньги и, взяв комнату подороже, скорбящая сама сообщила отребью, у кого можно поживиться золотишком. Уже ожидая удара по голове, девушка зажмурилась. Но ничего не произошло. Она открыла глаза. Всего в таре от ее носа застыла рука грязного придурка с погрызенными ногтями, под которые вечно забивается всякая дрянь. Позади двух искателей наживы стоял красивый мужчина, обычный человек, с удивительно синими глазами. Первого нападавшего незнакомец отбросил к стенке, и тот вырубился от столкновения с деревом. Второму повезло меньше, его лицо и живот напоролись на тяжелые кулаки синеглазого, и только после этого он отключился, сползая стонущим мешком на грязный пол, что ему, видимо, не впервой. — Спасибо, — неуверенно произнесла банши, — как я могу вас отблагодарить? — Не стоит, — улыбаясь, ответил странный незнакомец, — а впрочем, к чему формальности. Мужчина разорвал свой рукав, безжалостно отдирая кусок ткани побольше. — Вы ранены? — это единственное, что могло объяснить действия человека. — Если только в сердце, — сладко пропел спаситель, оторвав, наконец, лоскут от своей многострадальной рубахи. — Но тогда… Девушка не успела договорить. Взяв тонкую ткань за концы двумя руками, мужчина накрыл обрывком рот банши. Страх охватил скорбящую, неужели ей заткнут рот тряпицой, свяжут и продадут в рабство. Уже обезумевшими от ужаса глазами она смотрела на приближающегося мужчину, что одним быстрым движением припал к ее губам. Растерянность сменила страх. Незнакомец просто целовал ее через обрывок собственной рубашки. Но уже спустя мгновение он отстранился. — Ваша благодарность будет вечно греть мне душу, — он растянул влажные губы в счастливой улыбке и исчез, оставив пораженную банши размышлять о случившемся. *** Кожу слегка покалывало от страстного поцелуя, что был неполным. Тепло окутывало все тело, но холодный шелк все еще стоял непреодолимой преградой на пути воссоединения двух душ. Широ отстранился первым, ловко подхватив падающий платок. — Ты был тем человеком, что спас меня от грабителей, — шепотом произнесла я, осоловело смотря в никуда. — Откуда… — эльф выглядел пораженным. — Я вспомнила. Ты поцеловал меня через клочок ткани, что оторвал от своего рукава. Это же был ты? — я взволнованно схватила его за грудки. — Да. Но как? Отвод глаз, ты не могла меня узнать. — Но узнала. Те же чувства, те же прикосновения, это был ты! — я тряхнула его, по крайней мере, попыталась это сделать. Сколько? Сколько раз за тысячелетия он подходил ко мне? Сколько раз спасал? Сколько раз мучил себя? Сколько раз я проходила мимо, не узнавая его лица?