*** Вспышка! Я стою на краю утеса, наблюдая, как волны неспокойного моря накатывают на камень, разбиваясь. Их гребни пенятся сильнее по мере приближения к скалистому берегу, переливаясь золотом в лучах закатного марева. Рокот, что рождает противостояние камня и воды, заставляет вздрагивать. Соленый воздух щиплет нос, проникая глубоко внутрь, а поднимающиеся брызги пропитывают тонкое синее платье насквозь. Незаметно для прошлой меня кто-то подходит со спины. — Что мучает тебя, скорбящая? — рокочущий голос вырывается из недр широкой мужской груди, заставляя девушку обернуться. — Кто ты? Высокий светловолосый оборотень с пронзительно синими глазами внимательно смотрит в глаза, рождая что-то похожее на единство душ. — Это важно? — банши покачала головой, — так что заставило тебя прийти сюда? — Вечность, — выдохнула девушка и вновь повернулась к морю. — Чем она тебе не угодила? — улыбнулся молодой оборотень, становясь рядом с собеседницей. — Тем, что коснулась меня. — Разве это плохо? — удивился мужчина. — А разве хорошо? — прошлая я посмотрела на оборотня, выискивая свидетельства его глупости, но так и не находя их. Незнакомец был необычным, но ни в коем разе не простаком. Его глаза светились мудростью прожитых годов. — От чего ты устала? — мужчина ответил на взгляд, тут же задав очередной вопрос. — От смертей, — и глаза девушки потухли, смотря перед собой. — Тогда зачем прибавлять еще одну смерть? — Моя принесет покой, — слепо взирая на бурное море, банши сказала то, чем давно заняты ее мысли. — Кому? — Всем. — Или тебе? — оборотень ударил по больному. — Мне, — не отпиралась девушка. — Тогда для чего ты жила? — Для чего жила, то выполнила. Я хочу покоя. Незнакомец замолчал. Он так же, как и скорбящая, смотрел далеко за горизонт, слушая стоны размываемого утеса. Вся его одежда вмиг промокла, но это не тревожило оборотня. Искорки в глубине синевы сверкнули, рождая чудеснейшую игру света в необычных глазах. — Ты когда-нибудь была на другом материке? — рокот волн заглушал тихий голос, но банши слышала его. Будто незнакомец говорил в ее голове. — Нет. — Я был. Там чудесный дриадский лес. Сапфировые ивы и раскидистые дубы растут на протяженности в тысячу тат[11], соприкасаясь с владениями светлых эльфов. Величественная Хрустальная скала стоит в сердце эльфийских земель, озаряя отблесками камня все вокруг. Дворец Владыки, Tintill Elin, венчают шесть статуй богов, что оберегают покой всех миров. А горы! Огромная гряда возвышается на севере материка, ограждая дикие земли от человеческих королевств. В тех горах живут темные эльфы, охраняя покой скал и гостеприимно принимая путников. Все это там, за глубоким бурлящим морем. Стоит пересечь его, и эти красоты откроются тебе. Так есть ли смысл прерывать вечность, когда еще так многого не повидал? — и оборотень скользнул взглядом по изменившемуся впервые за все время разговора лицу. Оно засияло. Нет, банши не улыбалась, но сейчас она светилась жаждой путешествий и новых открытий. Неужели никто прежде не говорил ей о красотах соседнего материка? — Я не вижу ничего очень давно. Было не важно, что окружает меня, если вокруг всегда были смерти. Я видела только их. Скажи мне, незнакомец, в чем смысл этих красот, когда крик умерших затмит их все? Горечь сочилась сквозь каждое произнесенное слово. Такая долгая жизнь, столько времени впереди и столь сильное проклятье. — Я слышал, эльфы гении в магии. Вдруг они смогут ограничить твою сущность? Тогда появится время насладиться вечностью, что так ненавистна тебе. Девушка задумалась. Ограничение своих возможностей — это шанс на новую жизнь. Но возможно ли такое? Это может быть пустой надеждой. — Я сегодня покидаю этот берег, — туманно сообщил мужчина, а потом задал вопрос, ответ на который уже знал, — ты уплывешь со мной? Это было безумием. Сорваться с места, бросить всю прошлую жизнь и сбежать с незнакомцем. Но именно это заставляло застывшую кровь снова нестись по венам, толчками отдаваясь в ушах. Смерть или неизвестность? Выбор дался легко. — Да. Вспышка! — Ай! Боль отдалась в ушибленном плече. Виновник не соизволил даже обернуться, не говоря уже об извинениях. — Эй! — утробно крикнул синеглазый оборотень, придерживая девушку за талию и не давая ей упасть. Незнакомец обернулся. Весь его вид излучал силу и высокомерие. Удивительно, что он вообще прореагировал на окрик. — Ты чуть не сшиб девушку, где твои манеры? — Нечего под ногами вертеться, будет умнее в следующий раз, — и, игнорируя предупреждающий рык оборотня, светловолосый маг продолжил свой прерванный путь. — Не надо, пусть идет, — спокойно, положив руку на грудь мужчины, попросила банши, — я видела слишком много сражений и смертей, чтобы позволить еще одной случиться из-за меня. Но это была отнюдь не последняя встреча с зеленоглазым воином. Ночью, когда звезды явили свой лик, а Уна щедро дарила свой свет, «Песнь сирены» наткнулась на риф. Еще до того, как вода просочилась сквозь пробитый борт, до того, как капитан с командой поняли, что судно затонет, до того, как ночную тишину разорвали тысячи причитающих стонов и отчаянных воплей, над бурным морем пронесся, свидетельствуя о неизбежном, пронзительный крик банши. Он разбуди пассажиров и призвал к действию команду. В считанные вары большинство существ бороздили просторы моря на шлюпках, отдаляясь от тонущего корабля. Но смерти были. Пусть не так много, как могло бы быть, но все же скорбная песнь звучала той сказочно прекрасной и опасной ночью. Банши со своим спутником, что спас ее от наиглупейшего выбора в жизни, оказались в одной спасательной лодке с давешним грубияном. И может все бы обошлось. Может они никогда бы не увиделись, но судьба распорядилась иначе. Воин кашир стремился к власти и значимости. Он не мог упустить такую диковинку, как банши. Личная жрица для его будущей долины, такого не будет ни у кого из соплеменников. Предложение замкнуть силу скорбящей на долине и ее жителях невероятно обрадовало будущую жрицу. Не было больше необходимости тревожить эльфов и зависеть от своего спасителя. Теперь она была свободна. Началась ее новая жизнь. Синеглазый незнакомец исчез так же внезапно, как и появился на неспокойном утесе несколько лун назад. Вспышка! *** — Всевышние! Почему ты меня не остановил?! Почему?! Слезы не прекращаемым потоком лились, искажая очертания всего вокруг. Грудь сдавливала боль. Ну почему он не остановил меня?! — Я не могу вмешиваться в ход событий. Я лишь твой страж. — Тогда почему ты не дал мне просто умереть на том утесе! — я кричала, выплескивая всю злость, обиду и боль, что сейчас душили меня. — Я не смог! — ответный крик ошарашил меня. Я впервые за несколько вар истерики посмотрела на Широ. Все плыло и я, натянув рубашку на ладонь, отерла лицо. — Я не смог смотреть, как ты убиваешь себя, так же, как и не смог пронзить твое полубезумное сердце стилетом. Я слабак! Теперь ты довольна! Я не вмешивался в твою жизнь, терпел все твои выходки и решения, следовал за тобой повсюду, но одно я никогда не смогу сделать! Позволить тебе умереть… — голос сорвался к концу, и последние слова были еле различимы. — Ты… злишься? — слова сами сорвались с губ. — Да, орки подери! Я злюсь! Я злюсь, что ты та слабость, которую я не могу преодолеть и никогда не смогу. Ты! Ты то, что лишает меня воли, и я ненавижу себя за это! Но… Все это время он избегал моего взгляда, но сейчас приподнял мой подбородок и сам поймал меня в плен своих нереально синих глаз. — Но… Alle nim meletha dae[12]. Я пораженно замерла, боясь пошевелиться. Он не должен был этого говорить, просто не должен! У него жена, ребенок, даже внук! Он не имеет права говорить такое. Ты не сможешь дать мне то, что я ищу. Я буду лишь бледной тенью жены. Любимая без прав и привилегий. Я не соглашусь на это никогда! Ты же знаешь это, любимый. Зачем же тогда рвать и без того хрупкую грань? Пока она была, мы могли претвориться, что все игра, безумие, обман, но не сейчас. Зачем ты все поставил на кон? Я не могла сказать всего этого, но этого и не понадобилось. Он все понял по взгляду, он изначально знал, что это тупик. Широ сделал свой последний ход, обреченный на поражение. Поражение для обоих. Эльф наклонился к моему уху, и я услышала мольбу в его словах. — Не смотри на меня, будто я разрушил твою жизнь. Я так старался ее сохранить, — он потерся слегка грубоватой щекой о мою, как котенок просящий о ласке. Каждый раз, когда его губы случайно касались нежного бархата за ухом, меня пробивала молния. Все так невинно, и так чувственно! Лишившись возможности коснуться мягких губ своими, мы научились передавать страсть лишь дуновением дыхания и легкими касаниями. И они в тысячи раз горячее простых поцелуев! Так зачем же нам они! Не медля больше ни вана[13], я притянула свою позднюю осень ближе, позволяя продолжить начатое. Боги! Как давно я мечтала зарыться руками в золото его волос, как сильно жаждала коснуться обнаженной груди, приникнуть к ней и слушать надрывное биение мощного сердца, что наконец-таки стало моим. — Еще одно движение твоей руки на моем животе и из этой комнаты ты не выйдешь до завтрашнего вечер-р-р-ра, — пряча возбуждение за рыком, предупредил Широ. — Если ты продолжишь так рычать, то меня отсюда вся армия Владыки не выгонит, — томно протянула вконец потерявшая голову я и прикусила такое аппетитное эльфийское ушко. Наградой мне было утробное рычание и вибрирующие губы в ложбинке моей груди. Все! Мир потерял свою значимость. Теперь есть только он и я, а все остальные пусть идут к тьме! Мы слишком долго ждали, потерявшись во времени и пространстве. Широ подхватил меня под колени, тем самым открывая для себя больше пикантных вещей для изучения. Одежда летела вниз, нещадно затаптываемая эльфийскими сапогами моего солнечного таара. Острые клычки покусывали нежную кожу и тут же зализывали ссадины, будто извиняясь. В какой момент я оказалась сидящей на кровати в разодранных штанах с голодным хищником между моих коленей, я не помню, но сопротивляться даже мысли не возникло. Властным движением я потянула свое счастье за перевязь на брюках, сокращая расстояние между нами до соприкосновения. Мне не противились, скорее, наслаждались, что столь желанны.