А когда проснулся – вокруг него больше не было Зоны. Гнилые внутренности дома лесника сменились серым бетоном, который прикрывали изодранные обои. Грязные жалюзи изо всех сил старались не пропускать в комнату солнечный свет, заставляя бродягу щуриться в попытках что-либо разглядеть. Тонкое одеяло лежало на полу – видимо, скинул, пока ворочался во сне. Во сне… Неужели все это был сон? Неужели Седой все еще был на Большой земле? Неужели он все еще не вернулся на аномальную территорию? Или, может… Может, он никогда не был в Зоне? Может, все, что он пережил, все те ужасы, которые он видел, – не более чем ночной кошмар? Может, не было никакой Зоны? Никаких мутантов, аномалий, артефактов и уж тем более никаких сталкеров. Это просто кошмар. Обычный ночной кошмар… Приглушенный хриплый вздох эхом отразился от стен, заставив Седого вздрогнуть всем телом. Может, послышалось? Не веря собственным ушам, бродяга напряг слух – и звук тут же повторился. Кто-то тяжело втягивал воздух, будто принюхиваясь или ища кого-то. В прихожей что-то упало. Сталкер отчетливо слышал: кто-то шел к нему, хрипя как курильщик со стажем и нагло стуча ногами по старому линолеуму. Неизвестный и не думал скрываться. Напротив, он хотел, чтобы скиталец знал о его приближении. Чтобы знал: смерть уже близко и избежать ее не получится. Седой перевел взгляд на дверь, ведущую в его спальню. Дверь, которая всегда была распахнута настежь. В ответ на него уставились два желтых, сильно похожих на кошачьи глаза. На первый взгляд могло показаться, что они просто висели в воздухе, но бродяга знал, что это просто обман зрения. Он знал, что за тварь стояла перед ним. Черный горбун. Монстр, шкура которого постоянно меняла цвет, сливаясь с окружающей средой, словно кожа поджидающего добычу хамелеона. Мутант прищурился, сверля Седого взглядом, в котором читалось только одно: непреодолимая жажда. Жажда свежего мяса. Почти неразличимый в полутьме горбатый силуэт сделал шаг вперед. Рука сталкера метнулась к кровати в надежде нащупать привычную рукоятку «Калашникова». Бродяга сделал это инстинктивно – он прекрасно понимал, что никакого автомата там не было. Как не было и спасения от приближавшегося горбуна. Зона все-таки пришла за ним. Явилась, стоило Седому усомниться в ее существовании. Скиталец совершил непростительную ошибку – и теперь он дорого за это заплатит. Глядя на неторопливо подступающего мутанта, сталкер мог поклясться, что тот улыбался. Он не видел этого – то ли у горбуна вообще не было зубов, то ли они точно также меняли свою окраску, – но был уверен на все сто. Знал на каком-то подсознательном уровне. Он знал, что глазами почти невидимой твари на него смотрела сама Зона. И она видела – Седой осознал свою ошибку. Видела – и улыбалась, потому что было уже слишком поздно, человек был обречен. Потому что этот изощренный разум, это творение безумного человеческого гения никогда не прощает ошибок. Когда его и сталкера разделял всего один шаг, горбун бросился вперед. Острые когти пронзили грудь Седого, и он рухнул на мягкую, давно не стиранную простыню. Следующий удар пришелся по шее скитальца. Попытавшись вдохнуть, мужчина поперхнулся, на его губах выступила кровь. Мутант с мерзким чавкающим звуком вытащил увенчанную когтями лапу из тела Седого и снова замахнулся… * * * Седой проснулся с невольно вырвавшимся из груди отчаянным воплем. Приклад «калаша» прижался к плечу, палец лег на спусковой крючок. Глаза судорожно бегали туда-сюда, сканируя помещение на предмет опасности. Лившийся из пустых оконных проемов лунный свет не даст мутантам подобраться незамеченными. Нет, так просто они его не возьмут! – Седой, ты че, совсем охренел? – продирая глаза, проворчал Помидор. – Твою мать, я только заснул! Потише нельзя? – Мне… – неуверенно пробормотал тот. – Мне… Знаешь, мне просто показалось. – Показалось ему. Когда кажется – стреляться надо, – пробурчал краснолицый сталкер и перевернулся на другой бок. Отложив автомат, Седой подтащил к себе рюкзак. Аккуратно расстегнув молнию, скиталец на ощупь вытащил литровую металлическую флягу, отвинтил крышку и жадно глотнул. Водка. Когда охотники за артефактами не могли заснуть, в дело всегда шла водка. – Э, слышь. Кореш, – раздался голос Репы прямо над ухом скитальца. – Давай дуй на шухер, твоя очередь. Ничего не ответив, Седой протяжно зевнул и перевел взгляд на луну, которая, подобно свернувшемуся полумесяцем осьминогу, опутала Зону щупальцами из света. Неизвестно, что такого сталкер увидел в спутнике Земли, но он был уверен на все сто – отведенные ему на отдых три часа истекли. Выспался или нет – не важно, пора заступать на дежурство. Хлебнув еще водки, скиталец спрятал флягу в рюкзак и взвалил поклажу на плечи. Застегнул карабин на груди, подхватил автомат. Принял из рук напарника прибор ночного видения и скорым шагом двинулся к полусгнившей лестнице на чердак. Доски жалобно скрипели под ударами стоптанных берцев, глаза привычно бегали по сторонам, контролируя обстановку вокруг. Репа не спешил ложиться спать – сидя прямо под обезображенной иконой, он ждал, пока новоиспеченный часовой займет пост. Хотел удостовериться, что компаньон не надумает пристрелить его на пару с мирно посапывавшим Помидором. Просто чтобы забрать все добро себе. Седой не мог его винить, ведь такая мысль не раз приходила и ему в голову, но каждый раз сталкер усилием воли отгонял столь соблазнительную идею прочь. За две недели совместных приключений ему так и не представилось удобного момента, чтобы накормить компаньонов свинцом и сбыть все найденное единолично. Репа следил за каждым движением спутников, вечно ожидая подвоха, да и внешне расхлябанный Помидор был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Он старательно выстраивал образ весьма легкомысленного сталкера: любил выпить, потравить бородатые анекдоты и всюду стремился вставить свой едкий комментарий; одежду носил навыпуск, вечно заявлял, что не боится ни клещей, ни платяных вшей. Но Седой видел, кто прятался за этой ширмой. Он видел настоящего Помидора, скрывавшегося за показной бравадой и безвкусным юмором. Нет, изображая простачка со взрывным характером, он старался усыпить бдительность. И как только он поймет, что добился своего, поймет, что его перестали воспринимать всерьез, – тут же нанесет удар в спину. – Слышь, Седой… – Сталкер уже забрался было на трухлявую лестницу, когда Репа вдруг его окликнул. Говорил он шепотом, не желая будить сопевшего Помидора, но достаточно громко, чтобы его можно было расслышать: – Че рука трясется? А? Че? – Ничего, – ответил тот, по привычке сунув правую пятерню в карман. – Знаешь, это… нервы. – А… Пить надо меньше. – Татуированный протяжно зевнул в кулак. Не теряя времени зря, Седой забрался наверх. Обвел чердак взглядом, поежился от задувшего с удвоенной силой прохладного ночного ветра. Как-то здесь… неуютно, что ли? Дырявая крыша, казалось, вот-вот обвалится и навеки похоронит сталкера под обломками. Прорехи в полу виделись неприлично большими. Воображение Седого мигом нарисовало, как он шагает в одну из таких – и мигом оказывается в темном, сыром логове каких-нибудь горбунов. Стоп. Притормози, бродяга! Чем вы с напарниками занялись сразу же, как зашли в этот дом? Правильно: проверили на предмет затаившихся в темных углах опасностей. В здании чисто. Ни кровожадных тварей, ни аномалий, ни враждебно настроенных людей. Но что-то все равно не давало Седому покоя. Как будто некий внутренний голос говорил ему: «Не расслабляйся, сталкер! Будь осторожен, потому что за тобой наблюдают. Там, в ночном мраке Зоны, кто-то есть». Рюкзак с глухим стуком опустился на скрипучие доски. Усевшись на поклажу, Седой взял автомат наизготовку. За спиной – целый участок крыши, так что за тыл можно было не беспокоиться. Несмотря на прибор ночного видения, основным средством наблюдения часового был слух. Седой знал, что обязательно услышит крадущегося во тьме противника – на аномальной территории никто не передвигался бесшумно. Мир вокруг как будто опустел: не было слышно ни пения насекомых, ни грозного рыка вышедших на охоту мутантов. Лишь тихо завывавший ветер давал понять: Зона не умерла. Ее Хозяева все еще здесь, пристально следят за каждым шагом своих рабов. Рабов… Перед глазами Седого снова возникло приветливое лицо Панаса, а в голове всплыли события почти месячной давности: «Во придумал! Фуры в центр Зоны. Седой, можешь себе такое представить?» – Знаешь… – вслух произнес сталкер. – Может, он баек наслушался. Может, правда какие-то фуры. Какие-то фуры… В тот день он много чего наплел владельцу «150 рад» о своем нежелании предаваться философским размышлениям и строить теории. Седой не помнил, что с ним произошло в тот день, когда он вернулся с Большой земли, но знал, что тогда, в баре, он сболтнул много лишнего. Хозяева Зоны не любят, когда кто-то пытается добраться до их секретов, распутать придуманную ими схему. И потому таким, как Седой, следует держать свои мысли при себе. Тогда, спрашивая про едущие в центр Зоны грузовики, Панас его проверял – одна-единственная небрежно брошенная реплика могла стоить сталкеру жизни. Если Хозяева решат, что он представляет угрозу для их предприятия по добыче артефактов, – ему крышка. Они не станут спускать на него собак, не объявят врагом номер один для всех бродяг. Нет, они будут действовать гораздо изощреннее. В один солнечный день Седой просто не вернется с вылазки. Сгинет, как и десятки других до него. Вполне возможно, пропажи никто и не заметит. Никто не помянет его добрым словом и не выпьет за его упокой. Его забудут, как будто никогда и не существовало никакого Вячеслава Кожевникова, известного по прозвищу Седой. Не вспомнят его и там, на Большой земле. Он уже больше года числился пропавшим без вести. Наверное, все уже смирились. Как смирился и тот человек, который повесил объявление о пропаже примерного семьянина, начавшего новую жизнь в качестве сталкера по кличке Упырь. – Какие-то фуры… – монотонно повторил Седой. Тогда ему показалось, что ответ удовлетворил Панаса, и торговец позволил скитальцу жить. Но теперь, когда бродяга в тишине и спокойствии заново проанализировал ситуацию… Теперь он не был так уверен. Налетевший с удвоенной силой холодный ветер пробирал до костей. Прямо над головой тихо покачнулось осиное гнездо, обитатели которого так и не смогли приспособиться к суровым условиям Зоны. Зеленоватая картинка перед глазами поплыла, покрывшись рябью. «Будь осторожен, потому что за тобой наблюдают». Минута – и ПНВ перестал работать. Все вокруг налилось густыми темными красками, разбавленными мерклым светом луны. «Там… – просипел голос в голове Седого. – Там, внизу, кто-то есть. Они пришли за тобой, сталкер. Они уже здесь». Скиталец глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок шалящие нервы. Медленно, не делая резких движений, стащил с головы прибор ночного видения и аккуратно положил на скрипучий пол. Протер глаза, еще не успевшие привыкнуть к ночному мраку. «Никто за тобой не идет, – мысленно подбодрил себя бродяга. – Да кому ты нахрен нужен, а? Знаешь, что важно? Батарейки. Перестань трястись – и замени батарейки». Как ни крути, а ПНВ, даже такой древний и частенько барахлящий, здорово улучшал видимость. Полагаясь только на лунный свет, можно было запросто проворонить затаившийся силуэт враждебно настроенного человека. Или наоборот, увидеть врага там, где его не было, и зря потратить патроны. А запасы-то придется пополнять за свои, кровно заработанные деньги… Чуть привыкнув к окружившей его полутьме, Седой слез с рюкзака, расстегнул молнию и принялся на ощупь выискивать в своем добре батарейки. Где-то вдалеке завыл одинокий псевдоволк, коротко застрекотал автомат Калашникова. Судя по звуку – не ближе, чем за километр. А где-то там, внизу, тихо зашелестела трава. Сталкер-часовой замер, прислушиваясь. Может, показалось и это всего лишь ветер? Седой осторожно выглянул на улицу с автоматом наизготовку. Прищурился, пытаясь разглядеть в траве хоть что-то, что могло бы указать на притаившегося врага. Сердце усиленно застучало в груди, палец на спусковом крючке нервно дернулся. Бродяга понимал, как сильно он рисковал. Если противник разглядит его первым – Седому крышка. Одной-двух очередей хватит, чтобы прошить трухлявую стену и нашпиговать сталкера свинцом, но у дежурного не было выхода. Если неизвестный подберется к дому достаточно близко, он просто зашвырнет в пустое окно гранату – и с Репой и Помидором можно будет попрощаться. А с их смертью значительно снизятся и шансы самого Седого дожить до рассвета. Думай, сталкер, думай! Он где-то здесь, где-то среди этой вездесущей зеленки. Лежит в кустах, чтобы его было не так просто заметить. Глаза бродяги бегали туда-сюда, раз за разом осматривая одни и те же плохо освещенные участки, но его острому взгляду было не за что зацепиться. Все казалось привычным, не вызывающим подозрений. Максимум – где-то могла притаиться аномалия. Так, может, Седому действительно показалось и это впрямь просто ветер? – Чтоб тебя, Зона… – пробормотал скиталец, нырнув обратно за деревянное укрытие. Прижавшись спиной к холодным доскам, бродяга тяжело вздохнул. Ночь – время паранойи. Каждый звук воспринимается как угроза, каждый куст кажется каким-то неестественным, скрывающим в себе нечто большее, чем ветки и листва. Но на самом деле все это – плоды воспаленного сталкерского воображения и ничего более. Просто наваждение. Дурной сон. Совсем как кошмар, вырвавший Седого из пленительных объятий сна. Скиталец устало прикрыл глаза, будто желая отгородиться от внешнего мира. Отгородиться от спящей Зоны, от храпящих на первом этаже напарников и от опасности, которая могла поджидать за пределами дома лесничего. Сейчас, сказал он себе. Пара секунд, чтобы перевести дыхание, привести нервы в порядок – и вернуться к исполнению своих обязанностей. Но мир грез, распахнувший двери перед измотанным от постоянного напряжения бродягой, оказался куда привлекательнее серой реальности. Так секунды медленно перетекли в минуты, а минуты – в часы… * * * Луч восходящего солнца ударил в дырявый пол чердака, отгоняя прочь остатки ночной темноты. Скрип лестницы резанул спящего часового по ушам. Седой открыл глаза. Руки обхватили висевший на тактическом ремне «калаш». Неужели он все-таки ошибся? Неужели проглядел враждебный силуэт? Списал все на паранойю – и позволил усталости взять верх. Позволил себе клевать носом на посту. Что ж, последствия такого легкомыслия не заставили себя ждать. Может быть, за ним шли обычные мародеры, присмотревшие легкую добычу. А может, цепные псы Хозяев Зоны, решивших, что Седой представляет угрозу для их детища. Для их предприятия. Их иллюзорного свободного мира. Но кем бы ни был его противник, бродяга твердо решил дорого продать свою жизнь. Внизу показалась чья-то лысая голова. Выстрел! Пуля ударила в трухлявую доску крыши, пролетев всего сантиметрах в десяти от неизвестного. Хрустнула ступень лестницы на чердак, не выдержав угнездившегося на ней незнакомца. Нападавший полетел вниз, с глухим стуком оказавшись на полу. – Твою ж гребаную мать! – донеслось с первого этажа. – Седой, ты совсем охренел, сука?! – По ходу, он перепутал твою уродливую лыбу с харей кукловода, гы-гы! – подключился второй голос. Кажется, Седой где-то его слышал… – Охренеть, напарничек! – все не унимался первый. – Гондурас! Ты чуть в меня не попал, козел! – Да лан, Репа, успокойся ты. – Успокоиться?! Да я его ща урою нахрен! – Да спросонья в тебя бы кто угодно шмальнул! Ты ся в зеркало видел? Дальше, судя по звукам, озверевший Репа попытался то ли забраться на лестницу, то ли закинуть на чердак гранату, но выспавшийся и оттого более адекватный Помидор вовремя его остановил. – Да успокойся ты, дебил! – прорычал он взбесившемуся компаньону.