— Николай Михайлович, параллельно пусть работают по тому списку, что вы озвучили… — Регент, многозначительно улыбаясь, переходит к следующему вопросу: — Теперь о планах летней военной кампании. По согласованию с союзниками мы собирались проводить Босфорскую десантную операцию. И объявим, что проводить не будем!.. — Ваше императорское высочество! Взятие Проливов считается основной целью этой войны! — Келлер от неожиданности начинает картавить сильнее обычного. — Почему же?.. — Фёдор Артурович, я прекрасно понимаю ваши чувства, но… У нас просто нет и не будет сил для этого. — Академик снова «вылезает на трибуну». — Французы, усиленно подталкивавшие румын к боевым действиям, добились своего. Румыния приносила больше пользы, будучи нейтральной, но господа лягушатники искусно сыграли на чрезмерном тщеславии румынского короля. В итоге армия Румынии моментально разбита, а наш фронт тут же удлинился более чем на тысячу вёрст, и туда были кинуты все резервы. Мы, конечно, сможем высадить десант, захватить плацдармы, но удержать их не получится. Вдобавок всё снабжение — морским путём мимо враждебного румынского и болгарского побережья… И позвольте спросить, зачем, собственно, нам нужны Проливы? Про «водрузить крест на Святой Софии» я знаю. А помимо этого? — Свободный проход в Средиземное море! Устройство там военно-морских баз! Противодействие Гранд-флиту! — Келлер перечисляет свои требования. — Давайте по порядку. Проход в Средиземноморье? Будет по итогам войны. Турцию заставят поменять режим Проливов. Наши корабли смогут свободно проходить. Но, боюсь, что те же британцы также смогут свободно попадать в Чёрное море. Устройство баз? Где? Куда ни плюнь, попадёшь в Юнион-Джек. Противодействие Гранд-флиту? Чем? Тремя линкорами против двух десятков?.. — Фёдор Артурович, выслушайте Ивана Петровича до конца, — великий князь пытается примирить спорщиков. — Так вот, наша задача — вывести Турцию из войны. И вместо лихого «кавалерийского» наскока на Босфор я предлагаю крейсерскую войну на коммуникациях противника. Необходимо создать специальную флотилию или эскадру… Не знаю, как там у флотских это называется, морской стратег из меня никакой. В состав этой, ну пусть будет эскадры должны входить все подводные лодки Черноморского флота, плавбаза для их обслуживания, один или два авианесущих корабля… — А что, у нас уже и авианосцы имеются? — в голосе Келлера сквозит неприкрытый сарказм, генерал так увлёкся спором, что, не подумав, ляпнул иновременное слово, вот у Потапова бровки-то взлетели… — У нас, Фёдор Артурович, имеется воздушная дивизия Черноморского флота, четыре авиатранспорта, на каждом — по восемь летающих лодок… На чём мы остановились?.. Ага… Далее, корабль-носитель минных катеров. В качестве последних предлагается использовать малотоннажные суда флота с установкой на них торпедных аппаратов. У турок два основных маршрута: Босфор — Констанца для перевозки военных грузов и «угольный» Босфор — Зонгулдак. Вот и представьте, что в непосредственной близости от них появились вышеперечисленные корабли в сопровождении пары крейсеров и нескольких эсминцев… Понятно, откуда ветер дует! Наш гениальный академик предлагает нечто типа авианосной ударной группировки создать. Блин, какая-то мысля краем проскочила, оченно-оченно интересная!.. Так, вспоминаем… АУГ… Корабли — колонны — кильватер… Нельсон — линия — линейный корабль — белоснежные паруса… Паруса!.. «Одиссея капитана Блада»!.. Пираты!.. Абордаж!.. — Иван Петрович, извините, что прерываю, у меня жизненно важный вопрос! — Радостно улыбаюсь оторопевшему академику. — Если, конечно, сочтёте важными рассуждения маленькой сухопутной крыски… Что дешевле, торпеда или ящик взрывчатки?.. На кого будут охотиться все ваши лодки, гидропланы и торпедные катера? На грузовые пароходы с максимальной скоростью грустной черепахи? Нет, я не против, если будет скоростная цель — вперёд и с песней! Моё предложение — вместе с минными катерами или вместо них найти катера с пушечно-пулемётным вооружением и возможностью нести десант. Два-три катера остановят любой пароход. Если тот будет чем-то отстреливаться, поможет «старший брат» эсминец. Если нет — заход с двух бортов, абордаж, «стоп-машина», туркам — сорок пять секунд на спуск шлюпок, открыть кингстоны, или что там у них, если нет — ящик тротила на днище, поджечь шнур и — ходу! Забортная водичка, попав в котёл, доделает начатое… — И где вы, Денис Анатольевич, найдёте очень специфически тренированных людей для этого? — ёрничает Павлов. — Опять в своём батальоне? — Отнюдь. Для этого лучше всего подойдёт батальон Гвардейского экипажа под командованием кавторанга Воронова. После усиленных тренировок. — Хм-м, а мысль неплоха! Спасибо! — академик даёт задний ход и задумывается над только что сказанным. Чем и пользуется великий князь Михаил: — Итак, господа, военная кампания этого года официально будет выглядеть так: оборона на всех фронтах и как максимум организация сплошной блокады турок на Чёрном море. Николай Михайлович, прошу вас через три дня доложить, какие есть у нашей зарубежной агентуры возможности выйти на болгарского царя Фердинанда или его сына Бориса. А также на пророссийски настроенный генералитет и промышленников, имеющих на вышеуказанных персон хоть какое-то влияние. Есть же там те, для кого четвёртое января осталось национальным праздником… На этом, думаю, наше совещание можно закончить. Ну, наконец-то! Кроме официального высочайшего повеления перевести объект «Кирюха» из состояния реального в потустороннее, ничего нового для себя не услышал. Кроме непонятных пока намёков про Болгарию. А раз начальство скомандовало конец совещанию, да ещё и само показало пример ретирады, значит, остаток дня можно считать выходным. Глава 16 Радужным мечтам сбыться не суждено. Павлов, наверное, специально дожидается, пока я поравняюсь с дверями, и озвучивает в спину знаменитое мюллеровское: «А вас я попрошу остаться!» Разворачиваюсь и пытаюсь взглядом выразить все нецензурные мысли, что крутятся сейчас в голове. — М-да-с, как был мальчишкой, так и остался, даже в полковничьих погонах. — Иван Петрович изображает доброго, но ворчливого дедушку. — Да мне, вообще-то, и штабс-капитана хватило бы. Бегал бы сейчас по чьим-нибудь тылам в своё удовольствие и не думал ни о какой политике. С чего бы я так срочно вам занадобился? Неужели не понятно, что выдавшиеся несколько дней хочется провести с семьёй, а не на всяких «симпозиумах»? И почему его высокопревосходительство смог ушмыгнуть в батальон к некоей знакомой нам обоим Зиночке? — Если бы ты остался штабсом, то командовал бы сейчас какой-нибудь ротой, не больше. — Согласен прямо сейчас! Выбираю диверсионно-разведывательную!.. — Ага, а учебную команду запасного батальона в каком-нибудь Задрищенске не хочешь? — Даже и так! Через полгода вам всем тут будет кого бояться!.. — Самое интересное, Иван Петрович, что господин подполковник прав на все сто! Вот помню, был как-то ефрейтором под его началом… — сзади раздаётся голос Келлера. — И в вояж к некоей Зиночке его высокопревосходительство ещё не отправился, поскольку Михаил Александрович хотел поговорить с нами троими. — Так что можете составить нам компанию и попить чайку или подымить своей никотиновой отравой в соседней комнате. Минуток десять у вас есть… — Академик насмешливо ждёт моего решения. А вот и не угадал! — Можете чаёвничать сколько угодно, только потрудитесь совместить сие занятие с ответами на вопросы… Первый из них звучит так: кто-нибудь удосужился озаботиться состоянием турецкой и прочей неприятельской авиации в том районе? Почему не прозвучало ничего о ПВО? Найти какой-нибудь вспомогательный крейсер и напичкать его пушками Лендера и Максима-Норденфельдта религия не позволяет? Второй вопрос: сколько германских подлодок в Чёрном море и как вы собрались с ними бороться? У нас что, гидроакустика уже появилась?.. — По первому вопросу поднимаю руки и сдаюсь! Сегодня разговор шёл только об идее подобной операции, а не о её детальной проработке. — Павлов довольно улыбается. — А вот по второму вопросу вынужден вас, Денис Анатольевич, огорчить. Есть у нас гидроакустика! С десятого года работы ведутся, а в пятнадцатом году первые гидрофоны Балтийского завода на вооружение приняты! Так что искать немецкие подлодки, которых в Турции не так уж и много, есть чем и как. Как и топить. Глубинные бомбы и ныряющие снаряды уже изобретены. — Хорошо… Но всё-таки неужели не сдюжим Босфор удержать? Всю войну кричали, что нам нужны эти хреновы Проливы, а тут — на тебе! Как же народное предание, в смысле, легенда, поверье и байка в одном флаконе, что вот придёт царь Михаил, отберёт у турок Константинополь и все заживут счастливо? Я понимаю, что это — бредовые фантазии, но для вашего пиара какая была бы идея! — Нет, Денис Анатольевич. Сможем взять. Возможно, сможем и удержать, несмотря на потери. Но тут же из одной войны скатимся в другую. Уже с бывшими союзниками. Время нам нужно! Передышка лет в пятнадцать-двадцать. Чтобы страну поднять с уровня Южной Бамбукии до положения мировой державы. Поэтому уже сегодня начинаем алюминиевый и стальной проекты, уже сегодня готовятся экспедиции в Архангельск и на Вилюй, уже сегодня планируем ГЭС строить. — Хотите у товагища Крупского ГОЭЛРО сплагиатничать, Иван Петрович? — Да нет, господин полковник, двойка вам по истории! Это большевики у царского правительства в своё время слямзили ликбез и ГОЭЛРО… А Проливы… Да какая разница, чьи они. Важнее то, кто реально будет хозяйничать в Чёрном море. Если лет через десять у нас будут не картонно-тряпично-фанерные аэропланы, а нормальные истребители и бомбардировщики с алюминиевым набором и движком, пусть даже не АШ-82, а с хорошей однорядной звездой-пятёркой, и будут они базироваться на авианосцах, кто тявкнет против, когда мы захотим прогуляться до Гибралтара и обратно?.. Ладно, прекращаем дебаты, наговоримся ещё. Вот и Михаил Александрович уже пришёл. — Павлов встаёт навстречу появившемуся великому князю… Если четверть часа назад регент был сугубо официален, то сейчас выглядел очень серьёзным. С таким выражением на лице, наверное, «чёрные» вестники заходили в тронный зал к своему повелителю, прекрасно зная, что ждёт их после передачи информации… Впрочем, я ошибся, новость была хоть и сногсшибательная, но хорошая, даже слишком. — Вы, господа, все знаете, что на похоронах Аликс присутствовал её брат Эрнст-Людвиг, великий герцог Гессенский и Рейнский. Перед этим я дал честное слово, что он вернётся к кайзеру целым и невредимым… Сейчас я сообщу вам информацию, которую в России кроме меня будете знать только вы трое… Мы нашли время для короткого конфиденциального разговора, и он сообщил мне о желании Вильгельма обсудить при личной встрече дальнейшие отношения между нашими державами… — Сепаратный мир? — Иван Петрович аж привстаёт со своего места. — Об этом мы не говорили. Речь шла только о встрече. Я заверил герцога, что при должных мерах конспирации согласен. И буду отстаивать нашу точку зрения — странная война и упор на послевоенное партнёрство… Где и когда? Это будет известно позже. Точнее — когда. Местом встречи выбраны Аландские острова. — Там наши гарнизоны. Через них не пройдёт утечка информации? — Келлер начинает сомневаться, в чём я его и поддерживаю: — Не проще выбрать участок фронта, на время заменить фронтовые части и устроить «пикник» на нейтралке? Я смогу расположить свой батальон так, что муха не проскочит ни туда, ни обратно. С германской стороны это же смогут сделать егеря фон Штайнберга. — Это — предложение Вильгельма, переданное герцогом. Не думаю, что он отступится. — А если это ловушка? Подводная лодка «неизвестной национальности», торпеда в борт крейсеру, на котором ваше императорское высочество будет находиться? Мы же не сможем вывести туда весь Балтийский флот! — Весь и не надо. Достаточно крейсера и эсминца типа «Новик» для чрезвычайных ситуаций. Британские подлодки уже заблокированы, коммандер Кроми — у нас… А на Аландах много шхер и проливов, где можно спрятать корабли от посторонних глаз. Но в любом случае это нужно будет согласовать с кайзером, — регент пытается отстоять свою точку зрения, затем переводит стрелки на меня: — Чем и займётся вскоре Денис Анатольевич… Герцог Гессенский просил передать, что для подготовки переговоров нужен будет именно «гауптман Гурофф». И что он знает, как действовать при получении сигнала «МУСТИ»… Кстати, мне кто-нибудь всё же объяснит, что означает эта абракадабра?.. Глава 17 Не знаю, совесть замучила моих начальников или решили не нарываться на грубость, но последующие две недели я всё-таки сумел провести в кругу семьи. К удовольствию Дашеньки и неописуемому восторгу Машуньки, которая быстро поняла, что папа готов нянчиться с ней и не спускать с рук двадцать четыре часа в сутки. А взлёты под потолок и приземление в крепкие мужские руки оказалось самой захватывающей игрой. Пока я занимался всякой фигнёй типа спасения империи, дочка уже научилась сама садиться и даже активно пыталась вставать. Вспомнив про казачий обычай «на зубок», принёс ей как-то раз детскую шашку, подаренную Михалычем. Юное создание сосредоточенно ощупало тоненькими пальчиками новую игрушку, сопроводив это занятие довольным воркованием, и даже решило немного покапризничать, когда понравившуюся блестящую железяку убрали. Что подтвердило уже появлявшуюся в голове мысль о том, что со временем из ребёнка получится отличный сорванец. К моей радости и Дашиной озабоченности… Заказанный Эпштейн исчез из Москвы куда-то на пару недель, поэтому пришлось отлучаться на службу всего два раза. Сначала, как и было приказано, привёл в исполнение приговор Кирюхе. Почти по всем правилам. Вывезли на стрельбище тихим апрельским вечерком, зачитали все положенные бумажки, сломали над головой какую-то антикварную железяку с потёртой бронзовой рукоятью. Не было только батюшки с подходящими по случаю молитвами, но этот грех я как-нибудь потом отмолю, если получится… Всё это время клиент держал марку, наверное, в глубине души считая происходящее этаким спектаклем в стиле хоррор. Даже когда его привязывали к столбу и надевали на голову мешок, бывший князинька пробовал презрительно ухмыляться. Сработал, наверное, стереотип, не увидел расстрельной команды и решил, что его пугают. То, что этой самой командой могут стать три офицера — я, Котяра и Остапец, до его мозгов как-то не дошло… Потом доктор Паша официально зафиксировал смерть приговорённого от двух пулевых ранений в сердце и одного в голову, тело засунули в гроб, заколотили крышку, погрузили в грузовик, и Воронцов с двумя, как я понял, коллегами по Священной дружине увёз останки «новоявленного великомученика» в неизвестном направлении. То, что в ближайшие дни он в высшем свете таковым будет назван, никто не сомневался… Второй раз пришлось оторваться от своих девчонок по более приятному и немного неожиданному поводу. По регентскому веленью и павловскому хотению решено было уже сейчас заняться проблемой беспризорников. И не где-нибудь, а на базе моего батальона, благо пример Леси и Данилки был очень убедительным. Посему высочайшим повелением срочно были разысканы и доставлены в Первопрестольную доселе неведомые широкой публике братья Макаренко. Знакомство с ними вышло немного сумбурным, педагогическая интеллигенция вообще народ капризный, а тут, как оказалось, у Антона Семёновича за последние месяцы, проведённые в казарме ополченской дружины в Киеве, возникла стойкая аллергия к большим скоплениям мужиков в военной форме. Тощий и нескладный, в простенькой пиджачной паре, он обошёл помещения выделенной для педагогических опытов казармы, глядя на всё с выражением скептической брезгливости на лице, и сразу попытался закатить истерику на тему неприспособленности этого вида жилья для воспитания грядущего поколения: — Господин подполковник, я глубоко сомневаюсь, что данное место может быть использовано! Казарма, так же как и тюрьма, угнетающе действует на моральное состояние человека!.. — Антон, вспомни наши разговоры и не пори горячку! — пытается остановить ненужное красноречие его младший брат Виталий, который нравится мне гораздо больше этого ещё не признанного светила педагогической науки. Погоны поручика, Владимир 4-й степени с мечами и бантом и нашивки о ранениях мне, во всяком случае, говорят о человеке гораздо больше, чем фамилия. Если на третьем году войны во время боя солдаты, рискуя жизнями, вынесли его раненого на руках — это что-то да значит… — Виталий, как можно нормально жить в такой… ночлежке для бездомных?! — Старший Макаренко обличающе тычет пальцем в груду грязного тряпья, лежащего возле нар. — Академик Павлов обещал всемерную поддержку, а тут!.. А, действительно, что это за свалка? Была команда о приведении казармы в порядок, был доклад об исполнении… — У интендантов я получил то, что имелось в наличии. На фронте, кстати, мы и этого не имели! — Простите, а что это такое? — приходится вмешаться в спор. — Это, господин полков… — Виталий Семёнович, ну мы же договорились — без чинов! — Это, Денис Анатольевич, матрасы и одеяла для воспитанников, выданные нам со складов… Та-а-ак… Кажется, день будет прожит не зря… Поворачиваюсь к сопровождавшему нас дежурному унтеру: — Павло, будь любезен, передай команду — пару грузовиков к подъезду, чтобы погрузить всю эту гадость. — Слушаюсь, вашскородие! Тока щас на занятиях все… — Добро, время терпит. После обеда. В два пополудни… Чтобы чем-то занять «гостей», пришлось устроить экскурсию по своим казармам, во время которой скептик Антон Семёнович поумерил свою антипатию к казённым помещениям, а хозблок со столовыми вообще привёл обоих братьев если не в восторг, то в состояние приятного изумления. Ганна от щедрот своих и по моей просьбе специально накормила нас всех солдатским рационом, что тоже не осталось незамеченным. К концу обеда вернулась из города разъездная тачанка, доставившая из гимназии Лесечку в сопровождении Данилки, взявшего на себя обязанность в свободное от службы время сопровождать сестру на правах «старшего мужчины в семье». Увидев наших приёмышей, залётные педагоги загорелись желанием пообщаться с ними прямо вот сию минуту. Против чего я абсолютно не возражал, но поставил условие: