Глава 11 Камергер заканчивает оглашение, откладывает бювар и берёт ещё одну папочку, попухлее. Открыв её, подходит к великому князю Михаилу. — Полковник Кутепов, поздравляю вас чином генерал-майора. — Регент, взяв из папки погоны, вручает их адресату. — Благодарю вас, Александр Павлович! Насколько я знаю, офицерское собрание Преображенского полка доверило вам возглавить суд чести, что говорит о вашей кристальной честности. И во время мятежа вы остались верны присяге и не стали трусливо отсиживаться по квартирам, как иные гвардейские офицеры. В новом чине вакансии в полку для вас не найдётся, поэтому мы решили назначить вас комендантом Петропавловской крепости. — Служу престолу и Отечеству, ваше императорское высочество! — судя по тону, Кутепов несколько ошарашен произошедшими с ним переменами. А вообще — решение правильное. Верный офицер на очень нужной должности. Насколько я знаю, по значимости — третий человек в Питере после… теперь уже регента и генерал-губернатора. И крепость легко переводится из декоративного в боевое состояние. Подкинуть пулемётов, пушек, сделать нормальную радиосвязь… В случае чего и до узников с арсеналом никто живым не доберётся, и спрятаться там можно, ежели приспичит… — Старший лейтенант Воронов, поздравляю вас чином капитана второго ранга. — Михаил Александрович вручает следующую пару погон. — Павел Алексеевич, во время известных событий в Царском Селе вы показали себя с самой наилучшей стороны. Более того, сумели переубедить часть матросов, обманом вовлечённых в заговор. Господин капитан второго ранга, вы назначаетесь командиром сводного батальона Гвардейского экипажа вместо капитана 1-го ранга Мясоедова-Иванова. Прошу подготовить соображения по замещению образовавшихся офицерских вакансий… Да, великая княжна Ольга Николаевна пожелала стать шефом Гвардейского экипажа. Надеюсь, у вас не будет возражений… Оп-па, какие взгляды-молнии! Ну, вы ещё покраснейте, сладкая парочка!.. Ага, Ольга Николаевна немного зарумянилась, а Воронов держится… Интересно, а кто теперь всем Экипажем командовать будет вместо Кирюхи? Надо будет потом у Артурыча спросить… — Капитан Гуров-Томский, поздравляю вас чином подполковника. Делаю три шага вперёд, останавливаюсь, и регент вручает мне мои новые погоны. Как и положено, рявкаю: «Служу престолу и Отечеству!» — Вам, Денис Анатольевич, новой должности не предлагаю, зная ваше желание не расставаться с батальоном. Генерал Келлер говорил мне, что у него была идея развернуть его в полк, но вы оказались против. — Так точно, ваше императорское высочество. Выигрывая в количестве, проиграем в качестве. Второй состав батальона только сейчас дотягивается до уровня первого. Если набирать ещё людей, не хватит командиров и инструкторов… Становлюсь в строй, видя удивлённое лицо полк… извините, уже генерала Кутепова. Это, в смысле, отказ от статуса полкового командира вызывает такие эмоции или слово «инструкторы»? Ничего, мне с его превосходительством теперь тесно общаться придётся, наудивляется ещё… По окончании церемонии нас с Фёдором Артуровичем останавливает знакомый уже «бодигард» вдовствующей императрицы Тимофей Ящик. — Ваше высокопревосходительство, дозвольте обратиться к его высокоблагородию… Вас просят в кабинет. Пройдёмте… Стоявший рядом Келлер, с которым я хотел обсудить ближайшие планы, с понимающей улыбкой удаляется. А я вслед за казаком поднимаюсь на третий этаж, он доводит меня до нужной двери. В отличие от остальных помещений, этот кабинет кажется строгим и даже аскетичным. И видно, что нечасто тут кто-то бывает и что на всём чувствуется аура предыдущего хозяина. Небольшой письменный стол, пара кресел, диванчик, два шкафа с книгами… Великий князь Михаил стоит возле окна и, задумавшись, смотрит куда-то вдаль и даже, кажется, неслышно разговаривает с кем-то видимым только ему… — Ваше императорское высочество, капитан Гуров… — По неписаной традиции пока погоны не обмыты — они недействительны. — Полноте, Денис Анатольевич, официальная аудиенция закончена. Вдовствующая императрица и я хотели поговорить с вами приватно. Мы обсуждали с ней одну довольно… щекотливую тему, касающуюся всех нас. Я имею в виду — носящих фамилию Романовы. Здесь, в личном кабинете отца этому разговору будет самое подходящее место. К сожалению, времени у нас мало, поэтому я буду говорить без обиняков… — регент делает паузу, снова поворачиваясь к окну. Видно, что ему нелегко дались последние дни. Нахмуренные брови, складки у рта, взгляд стал жёстче и угрюмей… — Денис Анатольевич, прошу понять меня правильно, сейчас я изложу личную просьбу… Правящие не могут позволить себе такую роскошь, как личная месть. Моя супруга и мой сын погибли. Я знаю, кто и по чьему наущению это сделал. Но суду подлежат только оставшийся в живых исполнитель Барановский и Кирилл, которого прежде нужно будет лишить великокняжеского титула. Остальных даже ныне создаваемые трибуналы не признают виновными. А я хочу, чтобы кару понесли все!.. Может быть, это малодушно и недостойно… Впрочем, это личное, простите… Когда-то в кабинете академика Павлова вы говорили о том, что наказаны должны быть все, независимо от юридических выкрутасов. И что в вашей истории существовали некие «эскадроны смерти»… — Прошу принять мои соболезнования, ваше императорское высочество! Насчёт эскадронов — да, таковые были, правда, не в России, а в Латинской Америке. Нелегальные или полулегальные военизированные организации, которые боролись с противниками правительств, действовавшими террористическими и партизанскими методами. Иными словами — удар на упреждение и возмездие за преступления. С этим я согласен целиком и полностью. Но помимо этого в их практике было много такого, что считаю несовместимым с честью офицера… Насилие над ни в чём не повинными людьми, шантаж, вымогательство… Оборачиваюсь на звук открывающейся двери и вытягиваюсь по стойке смирно. Потому как в кабинет входят вдовствующая императрица и великая княжна Ольга. — Я хочу ещё раз поздравить вас, господин полковник. — Мария Фёдоровна очень серьёзна. — И прошу простить за то, что даже не дали времени привести форму в порядок. Я имею в виду новые погоны. Дело в том, что всё, что здесь и сейчас будет сказано, должно остаться тайным от всех… Вы уже два раза доказали свою честность, самоотверженность и преданность нашей семье. Я хочу просить вас и впредь быть её стражем. — Покорнейше благодарю вас, ваше императорское величество! — Стандартная фраза — это всё, что могу выдавить из себя. — Вы вправе отказаться, но сделать это должны прямо сейчас. Дело в том, что я хочу просить честного человека заняться бесчестным делом… Кажется, я начинаю догадываться, откуда ветер дует и почему ВэКаэМ завёл разговор об эскадронах… — Можете распоряжаться мной как угодно. Я готов сделать всё для безопасности императорской семьи!.. — Я начну издалека… Вы, конечно, знаете о крушении поезда императора Александра Третьего. Мы тогда чудом спаслись. Если бы не Саш… его величество, державший, насколько это было возможным, рухнувшую крышу вагона, погибли бы мы все, кроме Михаила и Ольги… Великой княжны Ольги Александровны… Расследование пришло к заключению, что виной всему было плохое состояние железной дороги. Это было сообщено для широкой публики, чтобы не вызвать волнений. На самом деле в вагоне взорвалась бомба. Её принёс помощник повара, который был связан с террористами из «Народной воли». Он выставил часовой механизм на время нашего завтрака и отстал от поезда на предыдущей станции. Потом он бежал в Румынию, затем появлялся в Швейцарии и, наконец, осел в Париже. Там его заметил генерал Селивёрстов. Он долгое время заведовал Политическим отделением МВД, а уйдя в отставку, жил в Париже. Генерал сообщил об этом в Петербург, а вскоре его нашли мёртвым. Поварёнок тоже был убит. Причём накануне он сообщил журналистам, что готов раскрыть все подробности той катастрофы… Но убийцы не учли одного! Все бумаги генерала Селивёрстова были опечатаны и отправлены дипломатической почтой в столицу. Там их тщательно изучили… Я не хочу вдаваться в подробности, но один верный человек предоставил мне убедительные доказательства того, что за покушением и убийствами стоял великий князь Владимир Александрович… Связь поварёнка с революционерами была приманкой, на которую должны были клюнуть пытливые умы. Я открыла правду супругу, но он не хотел ни во что верить. Слишком был привязан к младшему брату… После кончины императора Владимир постоянно пытался скомпрометировать Николая. Наиболее успешно ему это удалось в Кровавое воскресенье. Будучи командующим Петербургским военным округом, он все обязанности переложил на начальника штаба. Но в тот день лично отдал приказ о жесточайшем вооружённом пресечении беспорядков. Несмотря на все возражения и уговоры… После смерти великого князя Мария Павловна, его супруга, продолжила интриги, видя одного из своих сыновей следующим императором. Результат её действий вы видели своими глазами… Они все должны ответить!.. — Прошу меня извинить, но великие князья тоже носят фамилию Романовы. И судить их может только император… Меня уже агитируют! Да я обеими руками «за», но слово должно быть сказано! — Двух своих сыновей я потеряла из-за неизлечимой болезни! Сейчас чуть не потеряла третьего! Девочки и Алексей остались по злой воле сиротами! Все хоть как-то виновные в этом должны умереть! — Вдовствующая императрица подходит к Михаилу и становится рядом, как бы закрывая от опасности. И я почему-то вместо пожилой женщины вижу разъярённую валькирию Дагмар Христиандоттир. — Ваше императорское величество! Ваше императорское высочество! Я жду дальнейших указаний! Раз уж здесь появились валькирии, то почему бы мне не стать их хирдманном-берсерком? Как там пели викинги — «Ветер попутный нам и смерти»?.. Глава 12 Через два дня его императорское высочество регент Михаил со свойственной венценосным особам непосредственностью через Келлера напомнил, что я до сих пор числюсь офицером по особым поручениям, и вот прямо в сей момент таковое и надо исполнить. Для чего явиться в Зимний сегодня к четырнадцати ноль-ноль без опозданий и при самом полном параде, то есть нацепив на себя всё, что только можно. Пришлось с сожалением прервать игру «Верю — не верю» с коммандером мистером Френсисом Кроми, которая заключалась в том, что британец изо всех сил пытался изобразить свою непричастность к заговору, а также свою уникальную белопушистость. А злой русский подпол никак не хотел верить его отчаянным фантазиям и постоянно докапывался до мелочей, в которых просвещённые мореплаватели с Острова привыкли верить друг другу на слово. В общем, попался тупой русский чурбан, который никак не хотел понять, что слово джентльмена является таким же убойным доказательством, что и найденная неопровержимая улика… «Мон женераль» Фёдор Артурович ещё раз осмотрелся в зеркале сам, затем придирчиво устроил мне персональный строевой смотр и, наконец, предложил прокатиться до Зимнего вместе в генеральском автомобиле. А пока есть время, попить чайку и поговорить о некоем деле. Важном и для нас новом… — А скажите-ка мне, любезнейший Денис Анатольевич… Насколько вам дороги ваши ордена? И как посмотрите на то, чтобы лишиться одного-двух? — Силой отбирать будете, ваше высокопревосходительство, или полцарства и принцессу в нагрузку предложите? Так я свою королевну уже нашёл. А полцарства, если надо будет, отберём у кого-нибудь. Вот чьи сейчас Канары, к примеру?.. — Нет, я серьёзно. Павлов, кстати, персональный автор сей задумки, просил похлопотать перед вами, мол, уважьте старика. Михаил Александрович тоже в курсе, хоть и сомневается в успехе. Но просил просто поговорить и не принуждать. А дело вот в чём… Последовавшую за этим предисловием идею я обдумывал всю дорогу к дворцу. Идиотская фантазия чёрного пиарщика с диагнозом «шизофрения в стадии хронического обострения». Но ведь может и выгореть!.. В кабинете регента помимо меня были ещё двое штатских. Которые оказались министрами дел. Николай Николаевич Покровский — иностранных, Александр Дмитриевич Протопопов — внутренних. Ожидание было недолгим, минут через семь появился великий князь Михаил, а ещё через минуту громко-торжественным голосом было возвещено о прибытии на аудиенцию полномочного посла Британской империи сэра Джорджа Бьюкенена. Коим оказался тощий, полностью седой старикашка с бывшими когда-то изящными усами и взглядом типичного англицкого джентльмена, надменно взирающего на мир через призму величия своей империи и себя любимого. В сопровождении, скорее всего, личного секретаря и переводчика. За восемь лет жизни в Питере не выучить русский язык — характерный штришок, однако… После традиционно-протокольных приветствий и пожеланий долгих лет жизни, мудрого, долгого и просвещённого руководства такой великой страной, как Российская империя, Бьюкенен переходит к сути вопроса, заставившего его просить аудиенции: — Ваше императорское высочество, его величество король Георг Пятый выражает своё восхищение усилиями вашего императорского высочества и верных вашему императорскому высочеству войск по скорейшему восстановлению законного порядка и подавлению мятежа. Хочу выразить особую благодарность лично от себя за обеспечение безопасности посольства Британской империи во время беспорядков, произошедших в Петрограде. Его величество король Георг Пятый также выражает уверенность, что все виновные в заговоре понесут ответственность, но тем не менее надеется, что в данном вопросе ваше императорское высочество проявит себя как справедливый и милосердный правитель. Ещё одной причиной, заставившей меня просить аудиенции у вашего императорского высочества, является беспокойство за жизнь подданных Британской короны, пропавших за последние дни. В первую очередь это касается служащих Бюро военного паспортного контроля Британской империи, которых мои сотрудники до сих пор не могут найти. Я, как представитель его величества короля Георга Пятого, беспокоюсь за их судьбу и прошу дать указания к их немедленному розыску… М-да? Беспокоишься? Ну, ничего, побеспокойся ещё немного. Как только закончат ребята с помощью мистера Скополамина откровенничать, сразу вернём. Возможно. Даже целыми, а не по частям. Они уже много начирикали. Чуть-чуть осталось… — Прошу передать его величеству королю Георгу Пятому нашу искреннюю благодарность, — регент совсем не по-дипломатически скуп на слова. — Что касается подданных Британской короны, о которых ваше превосходительство беспокоится, то нами уже дано указание и учиняется розыск данных лиц. Всё, что станет известно, будет незамедлительно доведено до сведения вашего превосходительства. — Ваше императорское высочество, могу ли я просить о конфиденциальной беседе? — переводчик бесцветным голосом переводит фразу Бьюкенена. — Хорошо. — Великий князь выдерживает паузу и обращается к министрам: — Господа, оставьте нас на время. Господин подполковник, останьтесь. Протопопов и Покровский в сопровождении толмача исчезают за дверью, а Михаил Александрович переходит на английский: — You can speak freely, don’t be afraid. He doesn’t know English[7]. Делаю тупую, но решительную морду, всем своим видом показывая, что на вопрос «Ду ю спик инглиш?» всегда отвечал «Дую, но дюже погано». — Ваше императорское высочество. Я хотел бы говорить как частное лицо, как ваш искренний доброжелатель и человек, желающий России только блага… То, что я сейчас скажу, не является официальной точкой зрения британского правительства. Но тем не менее вам прекрасно известно, что и ваш покорный слуга, и посол Франции мистер Палеолог поддерживаем тесные связи с аристократическими кругами Российской империи… Существует мнение, что прискорбный случай взрыва недовольства, вылившийся в вооружённый мятеж, явился следствием нежелания вашего венценосного брата прислушаться к мнению общества и, как частность. — не совсем правильным действиям министра внутренних дел господина Протопопова. — Последний был назначен моим братом на пост министра по рекомендации председателя Госдумы господина Родзянко. Между прочим, это свидетельствует о том, что российский император всё же прислушивался к мнению общества, о котором вы говорите. Более того, его величество король Георг Пятый в личном письме моему венценосному брату дал данному господину весьма лестную характеристику. — Если позволите, ваше императорское высочество, я продолжу. Сейчас многие аристократы и члены царствующего дома возмущены содержанием под стражей великого князя Кирилла Владимировича. Ведь эту меру вполне можно было бы заменить домашним арестом под честное слово. Помимо этого заключение в крепость некоторых членов Государственной думы, пользующихся популярностью у их коллег и общественности, также воспринято неодобрительно. Вполне вероятно, это может послужить поводом к продолжению волнений. Прошу понять меня правильно, я высказываю свои личные опасения, желая помочь… Принять правильное решение… Испокон веков истинное благородство августейших особ проявлялось в милости к своим врагам… Ага, особенно у вас в Мелкобритании. Короли, королевы, да и герцоги друг друга на плаху пачками посылали. И во время резни Алой и Белой роз ближним своим с удовольствием кровушку пускали. Охрененная милость, блин, после победы казнить всех пленных от простого солдата до баронов и графьёв!.. — Помимо этого я хотел бы высказать, опять-таки, свое личное мнение о том, что принятие Конституции могло бы существенно снизить накал страстей в российском обществе… У нас… — Довольно, ваше превосходительство!.. — великий князь начинает повышать тон. — Нет необходимости ссылаться на историю Британской империи! Ведь у вас само понятие Конституции эфемерно! Есть сборник отдельных законов, статутов и актов. И ещё — неписаные правила, зачастую довольно забавные. Один только поиск бочек с порохом в подвалах Вестминстера чего стоит!.. Как бы ВэКаэМ не сорвался! Перед приёмом он просил меня подстраховать в случае чего. Типа нервы и всё такое… Поэтому громко кашляю в кулак два раза, глядя туповато-виноватыми глазами на собеседников. Мол, извиняйте, дяденьки, остатками завтрака подавился… Сигнал доходит до адресата, Михаил Александрович сбавляет тон, но теперь наступает самое интересное… — Оставим этот вопрос. Сейчас меня интересует другое. Почему вы, ваше превосходительство, решили, что вам позволено вмешиваться во внутренние дела империи?! — Я не понимаю вас, ваше императорское высочество!.. — Я имею в виду ваши тесные контакты с заговорщиками. Не трудитесь возражать, у нас есть письменные показания данных господ о том, что вы лично давали им рекомендации, имевшие зачастую силу приказов. Лавры вашего соотечественника Уитворта покоя не дают? Так на дворе — не прошлый век, а я — не император Павел!.. Сейчас вам будет вручена нота, постарайтесь в кратчайшие сроки отправить её в Лондон! И до прибытия ответа настоятельно советую вам никуда из посольства не отлучаться… — Великий князь поворачивается ко мне и командует уже на русском: — Господин подполковник, пригласите сюда наших министров. Открываю двери и вызываю на сцену следующих актёров. И Покровский, и Протопопов в курсе того, что должно произойти, но внешне невозмутимы, как два Чингачгука… — Николай Николаевич, прошу вас! — Регент уже спокоен, и всё идёт по сценарию. Покровский открывает кожаный бювар и зачитывает текст: — «Регент империи его императорское высочество великий князь Михаил Александрович требует объяснений от правительства Британской империи за действия сотрудников её дипломатической и союзнической миссий, выразившиеся в подстрекательстве к свержению существующей самодержавной власти, организации и личном участии в заговоре, ставившем своей целью совершение государственного переворота в Российской империи, а также в ведении диверсионной и шпионской деятельности. Нам не хотелось бы верить, что действия вышеупомянутых подданных Британской короны носили официальный характер, посему мы предлагаем создать Специальную следственную комиссию, которая и должна была бы самым тщательным образом расследовать данные преступления против Российской империи. С нашей стороны Министерство внутренних дел готово предоставить абсолютно все улики и признания преступников. Все действия комиссии будут широко освещены в прессе, дабы российская общественность, узнавшая о заговоре, не поддавалась влиянию антивоенных и, в частности, антибританских настроений.