Глаз задрожал. Доктор Сэмюэл Финчер просмотрел в замедленном режиме траекторию анекдота в мозгу пациента. Сигнал двигался из зоны слуха в зону речи, а потом исчезал. Это не вызывает у него смеха. Возможно, это напоминает ему о проблематике выбора собственного существования. А то и о жене, подумал врач. Тогда он попробовал другой коротенький анекдот, не такой личный: – Пациент приходит к врачу и говорит: «Доктор, у меня провалы в памяти». – «И давно?» – «Что «давно»? – удивленно спрашивает пациент. Глаз задрожал уже по-другому. Для очистки совести Сэмюэл Финчер проследил в замедленном режиме траекторию сигнала, вызванного анекдотом. В синем море – на срезе мозга, в зоне анализа и понимания, появлялись и исчезали островки. Сигнал исчез в левой лобной доле, в зоне веселья. Теперь он смеется. Существует 32 комических эффекта, говорил Бергсон. Один я нашел. Его смешит ситуация, когда кто-то болен не тем, чем он. Профессор Ицхак Фрид выяснил, что после анекдота активизируется еще один участок – в нижней части предлобной коры, как при вознаграждении. Происходит это спустя несколько микросекунд после конца вспышки в зоне веселья. Это доказывает, что юмор воспринимается как признак приязни. Глаз продолжал вибрировать, то увеличиваясь, то сокращаясь. Взрыв внутреннего смеха. Эффект оказался продолжительным. Сэмюэлу Финчеру нравился этот анекдот, но он не ожидал, что из-за него в аффективной зоне вырастет такое крупное бежевое пятно. Юмор – явление субъективное, решил он. Желание вызвать смех в определенном месте, в определенный момент удесятеряет эффект. Тут-то, наверное, доктор Сэмюэл Финчер и завоевал полное доверие пациента. Но тот не почувствовал дружеского хлопка по плечу. – Ваш мозг работает отлично. Здравое мышление – при полной атрофии тела… Но здравое! – Хотите, я вызову ваших близких? 23 – И речи быть не может. Не настаивайте. – Здоровенный бородач в фуражке с надписью «КАПИТАН УМБЕРТО» энергично мотает головой. – Нет, не могу. Катер предназначен только для пациентов, врачей, родственников больных. На остров Святой Маргариты еще не ступала нога журналиста. У меня строжайшие инструкции. – Меня прислал Паскаль Финчер, – нажимает Исидор, первым примчавшийся в порт Канн. – Это ничего не меняет. Упрямец чувствует свою правоту. – Куда же обратиться, чтобы попасть на остров? – Мне очень жаль, но регистратура находится там же, в больнице. Туда стараются не пускать посторонних. Попробуйте им написать. Исидор Каценберг подходит к катеру и меняет тему: – Ваш катер называется «Харон». В греческой мифологии так зовут лодочника, перевозящего умерших через Ахерон, в подземное царство мертвых. – Это плавсредство – способ попасть не только из мира живых в мир мертвых, но и из мира разума в мир помешательства. Исидор шепчет на ухо моряку: – Сдается мне, мифический Харон сажал в свою лодку только тех, кто держал во рту плату за перевоз. Толстяк берет в зубы три купюры в десять евро. Капитан Умберто видит деньги, но остается непреклонен: – Я не продаюсь. К ним подбегает Лукреция, поправляющая рыжую гриву. – Я не очень опоздала? Плывем? – спрашивает она, не сомневаясь в ответе. Моряк превращается в соляной столб. Исидор не может не отметить, как действует его спутница на мужчин. – Тут такое дело… – бормочет столб, – я объяснял вашему коллеге, что, к сожалению… – К сожалению? – повторяет она, подходя ближе. В такой близи он чувствует ее духи – сегодня это Иссей Мияке. К аромату парфюма примешивается запах молодой женской кожи. Она снимает темные очки и с вызовом смотрит на перевозчика изумрудными миндалевидными глазами. – Вы же помогаете людям. Мы нуждаемся в вашей помощи и уверены, что вы не подведете. Она правильно смотрит на него, говорит нужным тоном, даже изгиб ее шеи убедителен. Суровый морской волк сражен наповал. – Только потому, что вы – друзья Паскаля Финчера, – уступает он. Взвывает мотор, капитан отдает швартовы. – Месье подтверждает силу потребности номер семь, – шепчет Лукреция, подмигивая своему сообщнику. Моряк, желая произвести впечатление на пассажиров, извлекает из мотора львиный рык, нос катера приподнимается. Лукреция берет блокнот и добавляет к шестой мотивации – злости, седьмую – сексуальность. Исидор достает из куртки маленький, не больше книги, карманный компьютер и заносит в него список, добавляя имена людей, которых они встречали. Затем он заходит в интернет. Лукреция заглядывает ему через плечо: – В прошлую нашу встречу, у вас на водокачке, мне показалось, что вы отказались от телевизора, телефона и компьютера. – Только идиоты не меняют своего мнения. Он хвастается своей игрушкой и демонстрирует ее возможности. Он загружает из интернета личное досье социального страхования Умберто Росси, 54-го года, родом из Гольф-Жуан. На горизонте вырисовываются оба острова Лерен: впереди остров Сент-Маргерит с пристанью и фортом, позади Сент-Онора с цистерцианским аббатством. «Харон» плывет лениво, путешествие из каннского порта в больницу Святой Маргариты никак не кончается. Умберто посасывает огромную пенковую трубку, покрытую резными обнимающимися сиренами. – В смешном мире мы живем! У людей есть все для счастья, но они не умеют пользоваться свободой, потому и задают вопросы, все больше вопросов. Из вопросов сплетаются узлы, которых не распутать. Он раскуривает трубку и выдыхает густой пахучий дым, смешивающийся с йодистым морским духом. – Встретил я однажды типа, утверждавшего, что может не думать. Он был монахом секты дзен. Сидел истуканом, вот так щуря глаза, якобы с полной пустотой в голове. Я попробовал – где там! Вечно что-нибудь лезет в башку. Хотя бы мысль: «Наконец-то я перестал думать». Он хохочет. – Почему вы перестали работать нейрохирургом в больнице Святой Маргариты? – огорошивает моряка вопросом Исидор. Тот едва не роняет трубку за борт. – Как… Как вы узнали? – По движению мизинца, – загадочно отвечает журналист. Лукреция не жалеет, что взяла с собой этого «Шерлока Холмса от науки». Как все фокусники, он не раскрывает свою хитрость, довольный произведенным впечатлением. Он понимает, что, признавшись, что выудил эту информацию из глубин интернета, перестанет вызывать восхищение. – Вас уволили, да? – Нет, все дело в… Это была случайность. Взор моряка затуманивается. – Несчастный случай… Я оперировал свою мать, у нее была злокачественная опухоль мозга.