— Ты не можешь уехать. «Ты не можешь оставить меня. Не сейчас», — хотела сказать Мина. — Я не могу попасть в руки полиции. Не могу… — Ничего не случится. Почему ты думаешь, что такое может произойти? Он потер переносицу. — Я… я не говорил тебе раньше, но… Когда я приехал в страну, у меня была студенческая виза, а затем она истекла. К тому времени я уже все бросил и потом нашел эту работу. — Тебе нельзя здесь находиться? Как и ей. И мысль о том, кому можно здесь находиться, а кому нельзя, озадачивала Мину. Разве мистер Ким не работал все это время? Не платил налогов? Разве недостаточно того, что они пережили? Недостаточно войн, восстаний, резни на улицах, которые разрушили их семьи и дома, загнали их сюда, в эту страну, сверкающую и нетронутую бомбами, которые обрушивались кругом, только не здесь? И почему закон использует любую возможность, чтобы либо упрятать некоторых людей за решетку, либо выгнать, когда самые худшие из них, такие как мистер Пак, вместо того чтобы гнить в тюрьме, обогащались на чужом труде, на всеобщем ужасе? Кинувшись в ванную, Мина упала на колени перед унитазом, но ничего не вышло, только дорожка слюны. Неудивительно, ведь она не ела весь день. Квадратная розовая плитка закружилась перед глазами, когда она попыталась встать на ноги. В памяти всплыли времена после смерти мужа и дочери — времена, когда она на четвереньках ползала по мокрому полу и чистила зубы указательным пальцем, потому что уже выбросила все их зубные щетки. В шкафчике лежали таблетки, которые она глотала, проталкивая через пересохшее горло. И все же, вот она здесь, почти за десять тысяч километров от дома, все еще сбитая с толку, все еще потерянная. Найдет ли она когда-нибудь дом? Вернувшись в спальню, она вздрогнула при виде мистера Кима, сидевшего на краю кровати в слабом свете лампы с пистолетом в руке — маленьким, черным, матовым. — Что ты делаешь? — резко бросила она, задохнувшись. — Убери это. — Я хочу, чтобы он был у тебя, — спокойно сказал он. — Я покажу тебе, как… — Нет, я не хочу. Зачем он мне? Он мне не нужен. Пожалуйста, убери его. Мистер Ким задумчиво посмотрел на пистолет, покачал головой и вернул в кобуру, а затем в сумку на кровати. — Зачем тебе вообще… — Мина не потрудилась закончить вопрос. Конечно, у него был пистолет. До приезда в Америку она никогда не видела столько оружия у гражданских. От чего они все себя защищают? Он мог навредить если не другому, так себе. Мине следует как-то забрать у него пистолет. Слишком легко с его помощью навредить кому-то. Она не могла потерять его. Мина не могла больше никого потерять. — Не мог бы ты, пожалуйста… убрать его куда-нибудь? Я не могу находиться с этой штукой в одной комнате. Мистер Ким выдвинул ящик тумбочки и спрятал сумку. Мина закрыла глаза, глубоко вдохнула и обхватила голову руками. — Мне завтра идти на работу? Он вздохнул: — Думаю, стоит пойти. — Я не могу. Я никогда не смогу туда вернуться. — Ее губы дрожали. Она больше не могла сдерживать слезы. — Думаю, тебе следует притвориться, что… тебя там не было. Ты понятия не имеешь, что произошло. Он тебя видел? — Не знаю. Думаю, нет. — Хорошо. — Мистер Ким помолчал. — Наверное, лучше вести себя как ни в чем не бывало, чтобы он ничего не заподозрил, верно? — Я не смогу. — Ты должна. — Его глаза блестели то ли от страха, то ли от какой-то глубокой покорности, то ли от того и другого. — У него кровь шла из носа — наверное, я его сломал. Сомневаюсь, что он придет завтра на работу. Если ты почувствуешь себя в опасности, уходи, ладно? Только если ты не придешь, все решат, что ты каким-то образом замешана, а нам это не нужно. Не нужно тебя в это вмешивать. Тебе надо держаться подальше от этой истории, хорошо? — Почему? Ну почему я должна идти? — Тебе нужна работа. — Его голос дрогнул. — Позже мы найдем другое место, а пока тебе нужно работать, хорошо? Знаю, это ужасно. Знаю, но кто-то должен… Мы не можем исчезнуть все разом. — Понимаю. — Ты сможешь это сделать? Ты сможешь завтра вернуться на работу? Марго Осень 2014 г. На следующий день после визита к миссис Бэк — в ее тесной гостиной, пахнущей магазином подержанных книг и огуречным кремом, — и ночного катания на колесе обозрения на пирсе Марго проснулась пораньше для поездки в Калабасас, которая в будний день могла занять целый час. Мысли постоянно вращались вокруг маминой смерти. Вне зависимости от сказанного миссис Бэк — что она закрыла свою лавку из-за финансовых трудностей — ее преследователь, мистер Пак, с его фальшивой улыбкой и липким взглядом, все больше казался опасным, способным причинить кому-то физический вред. Однако даже с учетом криков, которые слышал хозяин в ночь смерти мамы, Марго все еще никак не могла связать мистера Пака с мамой. И если начать копаться в его жизни, если вывести его на прямой разговор, то он может испугаться и отыграться на миссис Бэк и официантке, которая рассказала о нем Марго. Нельзя так рисковать. Эти женщины делали все возможное, чтобы как-то приспособиться к сложившимся неблагоприятным обстоятельствам. Марго следовало их оберегать. К тому же она все еще была расстроена тем, что в те последние месяцы жизни отца мама так и не представила их, будто хранила его только для себя. Возможно, она утаила правду ради них самих, но было ли у нее право принимать это решение? А потом она просто исчезла, оставляя Марго с запутанной сетью, которую ей теперь предстояло распутать самостоятельно. Марго надавила педаль газа в пол, полная решимости узнать хоть какую-нибудь информацию о своем отце. Что он делал все эти годы после того, как бросил маму, и почему сбежал из Лос-Анджелеса? Эти вопросы — самые трудные, и Марго даже не была уверена, что готова их задать. Однако ей представилась уникальная возможность, которая, возможно, больше никогда не представится, и в некотором роде она готовилась к ответам всю свою жизнь. Может, именно этим она и занималась все это время — закаляла себя для правды? Пусть на некоторые вопросы нет ответа, их поиск может хотя бы пролить свет на то, насколько мы ценим самих себя и насколько нам необходимо рассказать свою собственную историю, какой бы раздробленной она ни была. Вполне нормально время от времени стремиться к невозможному, до тех пор пока в этом стремлении мы открываем в себе нечто новое. И теперь Марго готова была признать, что все эти годы обманывала себя, притворяясь, будто ей неинтересно узнать больше об отце и матери, понять историю своего происхождения. Любили ли друг друга родители? Или у них была просто незначительная интрижка или связь на одну ночь? Порой даже ошибки могут оказаться чем-то естественным и прекрасным. Бронзовые ворота, как и в первый раз, были распахнуты настежь. На подъездной дорожке к дому миссис Ким стояли те же две машины, новенькие и сияющие, неподалеку припарковался грязный грузовик рабочего озеленительной службы. Вдалеке жужжала косилка. При дневном освещении кремово-белый двухэтажный дом казался еще более сказочным. Солнце заливало медовым светом зелень вокруг, а по густой лужайке порхали сытые птицы. Журчал многоярусный каменный фонтан, пальмы раскачивались на ветру, поглаживая друг друга своими хохолками. Марго постучала тяжелым медным молотком по двери, и ей открыл тот самый привлекательный, элегантный мужчина, которого они с Мигелем видели в прошлый раз. Сегодня он был одет в мягкий серый кашемировый свитер и идеально сидящие темные брюки. От него пахло как от бутика «Дольче и Габбана», и сам он выглядел так, будто мог сняться в их рекламе. — Чем могу помочь? — вежливо спросил мужчина. От волнения у Марго задрожали колени. — Я бы хотела побеседовать с миссис Ким, если можно? — Могу я поинтересоваться, кто вы? — Элегантные брови слегка сошлись на переносице. Марго тяжело сглотнула. — Я из… прошлого ее мужа. — Вы его подруга? Или родственница? — Вроде того. Эм, пожалуй, родственница. — Подождите минуточку. Дверь закрылась, а Марго осталась стоять на пороге. Позади рабочий бросил голые ветки в кузов грузовика. Она помахала ему рукой, и тот кивнул в ответ. Холодный утренний воздух пах свежескошенной травой. Дольче-Габбана вскоре вернулся и пригласил Марго внутрь. В прихожей она сняла обувь, мигом устыдившись своих грязных носков, и прошла в гостиную, где примостилась на краешек того самого дивана цвета слоновой кости, который помнила с прошлого раза. Воздух в доме казался невероятно свежим и чистым, как будто ее поместили в аквариум с идеальной температурой, влажностью и светом — одновременно чудесный и жуткий. — Чем я могу вам помочь? — входя, сразу же поинтересовалась миссис Ким и заправила шелковистые черные волосы за ухо, открывая вид на большую переливающуюся жемчужину, похожую на полную луну, гипнотическую и серебристую. Блеснули бордовые ногти. На стройной фигуре был белоснежный пушистый свитер, лавандово-серые легинсы и шикарные тапочки из самого непрактичного бархата. — Вы прекрасно выглядите, — невольно вслух восхитилась Марго, вставая ей навстречу, как некий ухажер из викторианского романа. Миссис Ким мило улыбнулась и, покраснев, на мгновение приложила ладонь к щеке, после чего села в кресло рядом с диваном. — Я стараюсь хорошо заботиться о коже. Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам напиток? — Она вопросительно приподняла брови. — О, нет, не сейчас, спасибо. — Чем могу вам помочь? Мой водитель упомянул, что вы знали моего мужа, кажется, вы родственница? — Ну, можно и так сказать, — кивнула Марго, осознав, что любовник вдовы — водитель. Ей не терпелось поделиться этим с Мигелем. — Мы никогда не встречались? Вы… кажетесь знакомой. Миссис Ким была просто писаной красавицей, ее лицо соответствовало идеалам корейской красоты — овальное, фарфоровое, без единой морщинки, с острым подбородком, прямым носом и круглыми, как у ребенка, глазами. Однако на этом идеальном лице застыло безучастное выражение, будто его владелица больше ничего не чувствовала или была заперта в этой прекрасной оболочке. Она была похожа на искусственно созданную идеальную женщину — неземную и роскошную, покрытую мягким мехом. Марго внезапно с болезненным смущением подумала о своих грязных носках, бледном лице без макияжа, неухоженных ногтях. Глубоко вздохнув, чтобы собраться с мыслями, она начала: — Даже не знаю, с чего начать… Вновь появился любовник-водитель.