Все внутри всколыхнулось. Кружка с грохотом упала на землю, разлетевшись на осколки. — Миссис Бэк?! — ахнула Мина. Они обе наклонились, чтобы собрать осколки с цветного прохода, где над головой и на стендах висели всевозможные товары, начиная с детских игрушек и кроссовок и заканчивая диетическими зелеными чаями и травяными сборами. Держа в ладони половинку разбитой кружки с осколками, Мина бессознательно схватила миссис Бэк свободной рукой. Ее удивило, как крепко она вцепилась в этого теперь уже чужого человека, однако миссис Бэк даже не вздрогнула — до того твердо она стояла на ногах. — Вы здесь работаете? — спросила миссис Бэк, удивленно распахнув глаза. — Да. — Мине казалось, будто ее затягивает водоворот. Она так долго избегала воспоминаний о прошлом, неотъемлемой частью которого была миссис Бэк, — и вот та здесь, перед ней. — Я купила лавку за углом, — объяснила миссис Бэк. — Продаю носки. Сколько лет прошло с тех пор, как они виделись в последний раз? Не меньше двадцати. У старой подруги был все тот же решительный голос с хрипотцой, а лицо налилось соком и превратилось в картину удивительной красоты — с идеально очерченными губами поразительного алого цвета — Мине казалось, эти губы плывут ей навстречу из плотного смога Лос-Анджелеса, как с сюрреалистической картины. У Мины всегда были темные круги под глазами, даже в молодости, у миссис Бэк же их не было и сейчас — скорее всего, она пользовалась тональным кремом, а может, ей повезло с генами или хорошим крепким сном — вероятно, оттого, что у нее не было детей. Однако насколько хорошо Мина знала миссис Бэк, несмотря на годы дружбы и то, как та заботилась о ребенке Мины? Что она делала все эти годы? И что теперь делает здесь? — Вы ушли из «Ханок-Хауса»? — спросила Мина. Сердце заныло. Она вспомнила свое первое свидание с мистером Кимом — пласты темного дерева в качестве столов, смеющиеся маски Хахве, крупинки икры на языке — и как позже, после рождения Марго, миссис Бэк приглашала их на бесплатный ужин из обжигающе горячего ччигэ и маунтана, густых и наваристых. Как же часто миссис Бэк их кормила! В некотором смысле «Ханок-Хаус» был их домом. Домом, которого ни у кого из них не могло быть, где пища дарила ощущение безопасности, давала временное убежище от тьмы мира, часов бессмысленной работы, страха, что все это может быть отнято в любой день, в любой момент. — Да, ушла. В начале года, — подтвердила миссис Бэк. Хотя Мине было любопытно знать почему, расспрашивать она не стала. Мало ли причин, вынуждающих женщину бежать: скука, страх, разочарование, желание вырваться из западни. Однако трудно сказать, была ли работа на рынке шагом к лучшей жизни для миссис Бэк или же своеобразным изгнанием. Ей вряд ли удастся заработать здесь больше, чем в «Ханок-Хаусе», где она по крайней мере всегда была сыта. — Я… я все думала, где вы сейчас, — проговорила миссис Бэк, и ее глаза заблестели от слез. Мина кивнула: — Как странно, что мы снова очутились под одной крышей. — Полагаю, теперь осталось не так уж много мест для малого бизнеса. — Да, действительно. Мне… мне нужно работать. — Мина заставила себя улыбнуться, чтобы скрыть учащенное сердцебиение, подступающую тошноту и холодный пот на шее. — Мы ведь еще увидимся? Не то чтобы миссис Бэк чем-то обидела Мину, вовсе нет. Однако она олицетворяла времена, которые Мина не хотела переживать заново, — времена незадолго после переезда в Америку, когда она была особенно уязвима, когда по своей наивности думала, что сможет убежать от прошлого, когда на смену скорби по мужу и дочери пришла скорбь по сбежавшему любовнику, отцу ее ребенка; времена, когда она была не в силах справиться со всеми жизненными невзгодами и они угрожали сломить ее своим весом. Миссис Бэк же все это время казалась такой собранной, уверенной, образованной и заботливой. Вернувшись в лавку, Мина тут же опустилась на пол за прилавком, вспомнив ту самую историю, которая стала началом конца: как ей хотелось сказать Лупе: «Ты ни в чем не виновата», как кровь текла по подбородку мистера Кима, как Мину тошнило в туалете после его последнего звонка, а миссис Бэк вытирала ей лицо, как ребенку. Миссис Бэк снова вошла в ее жизнь, как корабль, проплывающий мимо и вспенивающий воду. Однако, вероятно, больше всего Мину пугало другое — не наплыв воспоминаний о тяжелом прошлом, об упущенных возможностях, а то, что миссис Бэк угрожала внести в ее жизнь — возрождение дружбы. Почему же миссис Бэк ушла из «Ханок-Хауса», от чего бежала? Может, теперь она нуждалась в подруге, как когда-то та нуждалась в ней? Позже в тот же день Мина отправилась на поиски лавки миссис Бэк с носками, которая оказалась меньше чем в минуте ходьбы, за углом, где она никогда не бывала, в одном из проходов в задней части рынка. На сетчатых панелях рядом с лавкой висели классические пижамы и кружевное белье. Миссис Бэк стояла возле стеклянного прилавка, раскладывая носки для занятий спортом. — Миссис Бэк, — позвала Мина с прохода. В груди бешено колотилось сердце, будто она шла прямо в воду за кем-то, кого смыло волной, кто не мог самостоятельно доплыть до берега. Она готовила себя к этому моменту несколько часов. Миссис Бэк подняла голову и, увидев Мину, жестом пригласила внутрь. Дрожа, та пробралась между полками, заваленными нижним бельем, к витрине. Ее взгляд не мог устоять перед притяжением губ миссис Бэк — алыми, идеально очерченными. Она вдруг вспомнила репродукцию странной картины — закатный пейзаж с небом, испещренным облачками, похожим на змеиную кожу, вдоль которого тянутся длинные алые губы. Такие женщины, как Мина, редко пользовались красной помадой, и не только потому, что не хотели привлекать внимание к своему лицу — изрезанному морщинами от долгой жизни, наполненной тяжким трудом, — но и потому, что яркая помада требовала от обладательницы осторожности, чтобы ненароком ничего не испачкать или не размазать помаду; чтобы цвет не просачивался в крошечные трещинки, образующиеся со временем, как это было у Мины и миссис Бэк. Однако Мину восхищал сам факт того, что миссис Бэк прихорашивалась — очевидно, не для кого-то, а для себя самой. Мина задумалась, какого цвета помаду выбрала бы сама. Точно не алую. Она всегда предпочитала нежные розовые и ягодные оттенки — вроде тех, какими красилась в молодости. — Все в порядке? — спросила миссис Бэк. Мина не чувствовала ног, словно ее туловище и голова парили над бледно-серым ковром. На мгновение взгляд задержался на английском романе, лежавшем на стеклянной стойке — «Тесс из рода д’Эрбервиллей» Томаса Харди. — Да, мы так давно не виделись, — начала Мина. — Я… я хотела спросить, не хотите как-нибудь поужинать вместе? Робость в собственном голосе удивила ее. Чего она так боялась? — Конечно, с радостью, — тут же ответила миссис Бэк, словно все эти годы ждала приглашения. У Мины отлегло от сердца. — Как насчет сегодня или завтра? — Да, да, можно сходить куда угодно. Только не… — …Не в «Ханок-Хаус», — закончила за нее Мина и улыбнулась. — Да. Куда-нибудь в другое место, — усмехнулась миссис Бэк. — Можно сегодня. — Казалось, у нее покраснела шея. — Я только хотела дочитать книгу. — Она наклонила голову в сторону прилавка. — Интересная? — Мина пролистала страницы, поражаясь способности миссис Бэк понимать так много английских слов. Она не знала никого, кто настолько любил бы романы. — Очень. Я читала ее давным-давно. В колледже. Печальная история, но красивая. Мина вернула книгу на место и приложила ладонь к обложке, будто таким образом могла впитать в себя частичку своей подруги. — Впрочем, там полно ужасных мужчин, — покачала головой миссис Бэк. — Концовка мне совсем не нравится. В ресторане стоял запах карамелизированных на огне ребрышек, кунжута и чеснока, который подчеркивался остротой кимчи ччигэ и рыбных рагу, кипящих в глиняных горшочках. Мина не была в ресторане, казалось, целую вечность — по меньшей мере с прошлого Рождества. Панчан состоял из приправленных ростков сои, желе из желудевого крахмала, картофельного салата, какдуги, жареных острого тофу, рыбы и рыбного пирога. Все это обилие будоражило вкусовые рецепторы, как ясный солнечный свет, греющий грядки. — Помните панчан, который я обычно приносила домой с работы? — спросила миссис Бэк. — Разумеется. Он у вас всегда был самым вкусным. Картофельный салат таял во рту, как мусс. — В некотором роде мне нравилось там работать, — вздохнула миссис Бэк. — Я могла просто готовить, и все. Наверное, тогда все было проще. — Все же тяжело целый день стоять на ногах? — Да, но я не жаловалась. Мина попробовала соевые ростки, похрустывающие между зубами, чеснок и зеленый лук слегка пощипывали язык, аппетитно пахло кунжутное масло. — Почему тогда вы ушли? Я думала, вам стало тяжело там работать. Миссис Бэк отхлебнула воду со льдом, оставляя след помады на стакане. Казалось, она везде оставляла свой след, своего рода подпись, где бы ни появилась. Мина облизала собственные губы, вдруг показавшиеся ей ужасно сухими, и откусила кусочек омертвевшей кожи. — Сложно объяснить. — Миссис Бэк постучала кончиками палочек по столу, прежде чем взять кубик какдуги и положить в рот. Наступило молчание, в котором назревало напряжение. — Чем сейчас занимается Марго? — спросила миссис Бэк. — Она отучилась в колледже в Сиэтле и осталась там жить. Сейчас работает в офисе, в некоммерческой организации. — Как хорошо. Официантка поставила на стол зеленую бутылку соджу — корейского алкогольного напитка — и два стакана. — Не могли бы вы принести нам еще панчана? — попросила миссис Бэк и двумя руками разлила соджу по стаканам. — Как думаете, она вернется в Лос-Анджелес? Мина не пила уже много лет, с тех пор как уехала из Кореи, но у нее колотилось сердце и вспотели руки, поэтому она проглотила прозрачную жидкость, чтобы успокоить нервы и притупить разум. — Не знаю. Похоже, ей там нравится. — В наши дни дети делают все, что им заблагорассудится. Но, уверена, она вернется. Я бы хотела с ней повидаться, — улыбнулась миссис Бэк. В свете лампы над головой ее глаза казались темными и тусклыми, как угольки. Мина заново наполнила их стаканы. — Что-нибудь слышно от ее отца? — Миссис Бэк подвинула тарелку с жареным горбылем к Мине, которая покачала головой. Открытые рты рыб обнажали крошечные зубки. — Чем вы занимались все эти годы? — Работала. Ходила в церковь. А вы? — То же самое. Только без церкви, конечно. — Палочки миссис Бэк рассекли рыбью кожу и отщипнули кусочек мяса от костей. Она усмехнулась. — Никогда не понимала, как вы терпите тамошних женщин, они такие высокомерные. Она вынула изо рта полупрозрачную кость. Мина устроилась поудобнее. — Я вижусь с ними только по воскресеньям. — Действительно, — кивнула миссис Бэк. — А что случилось с той женщиной, которая была вашей подругой? Из Сеула, кажется? — Миссис Син? — Мина почувствовала укол грусти. — Помните, я на время перестала ходить в церковь, когда была беременна? — Она шумно выдохнула. — В конце концов я сменила церковь. С тех пор мы не общались. С ростом живота Мины росло и напряжение между ней и миссис Син. Какое бесчестье. Даже если подруга и переживала за Мину, она все же не могла допустить присутствия такой женщины рядом со своими детьми. Ведь Мина была падшей женщиной.