Когда Мартина вернулась домой с утренней прогулки, она бросилась к соскучившемуся по ней щенку. Он перестал скулить и радостно приветствовал хозяйку. Тут она заметила, что Альберто возится с большой резиновой костью — игрушкой для собак. Войдя из передней в комнату, она, наконец, увидела Лоренцо — у него был ключ от ее квартиры. — Ну как, ему понравилась кость? — спросил Лоренцо. — Да. Альберто просил поблагодарить тебя за подарок. Что ты тут делаешь? Давно ждешь? — Мне не хотелось с аэродрома возвращаться домой… — Поживешь у меня. Хочешь? — спросила Мартина, целуя его. Вместо ответа Лоренцо крепко обнял девушку и зарылся лицом в ее густые волосы. Целый день они провели вместе, не выходя из дома. В объятиях Мартины Лоренцо находил забвение от мучивших его тревог и дурных предчувствий, а девушка отдавалась ему со всей страстью первой настоящей любви. Она успела глубоко полюбить этого чуть таинственного, по-видимому, несчастливого, несмотря на богатство, человека. Поздно ночью, после бесконечных ласк они, наконец, обессиленные уснули. Но вскоре Мартину разбудили стоны Лоренцо. Он беспокойно метался во сне, что-то бормотал. Перед его глазами в ночном кошмаре снова и снова проходили страшные сцены убийства матери, братьев, они видел их залитую кровью одежду, слышал их крики, выстрелы и топот коней… Мартина с ужасом и жалостью смотрела на Лоренцо, потом растолкала его, и они вновь заснули. Наутро Мартина долго не хотела отпускать Лоренцо, но он освободился от ее объятий и поднялся с постели. За завтраком он сказал, что забыл вчера отдать привезенный ей подарок, и протянул футляр. В футляре лежало бриллиантовое колье. — Это ошейник для моей собаки? — спросила Мартина. — Я не могу принять такую дорогую вещь… Она, смеясь, примерила ожерелье Альберто, потом подошла к зеркалу и надела на шею. — Тебе оно идет больше. Ты в нем еще красивее, — сказал Лоренцо. Мартина поцеловала его и попыталась вновь увлечь к постели. Но, осторожно высвободившись, Рибейра проговорил: — Нет, нет, мне некогда. Я должен идти. До завтра, дорогая! А накануне вечером, когда Лоренцо был у Мартины, отпущенный на свободу Салимбени прямо от Бренно отправился в палаццо Рибейры. Вместе с ним поехал Марко. Салимбени остановил машину у подъезда и вышел один. Марко остался ждать в автомобиле. На звонок открыл швейцар, который хорошо знал Салимбени в лицо. — Хозяина нет дома, — сказал он. — Мне нужно войти, срочно взять одну бумагу. — Без разрешения никак не могу… — Пусти, дурак, — прикрикнул на него Салимбени и, оттолкнув швейцара, кинулся вверх по лестнице на второй этаж, где находился кабинет Рибейры. В доме никого, кроме швейцара внизу, не было: охрану, о которой говорил Лоренцо, видно, еще не успели выставить. В кабинете Салимбени бросился к компьютеру, включил его. Заглядывая в адресную книжку, лежавшую рядом на столе, начал лихорадочно нажимать одну за другой клавиши, поминутно озираясь, боясь, что кто-нибудь войдет. Наконец на дисплее побежали строчки: «Нотариальная контора Париде Сорренти. Город Лекко, улица Роз, 17». — Нашел, нашел, — не веря самому себе, радостно прошептал Салимбени. Записав на бумажку адрес и фамилию нотариуса, выбежал из кабинета, спустился по лестнице и сел в машину. — Скорее поехали, — сказал он Марко. — Я нашел! — Поехали, а то отец, наверно, уже заждался, — отозвался Марко. — Молодец, — похвалил Бренно, когда торжествующий Салимбени протянул ему записку. — По правде сказать, я не очень-то на тебя надеялся… Ну что ж, иди… А о нотариусе мы позаботимся. И передал записку Марко, который вышел, подав знак одному из телохранителей следовать за ним. Уже у двери Салимбени вспомнил о «дипломате». — Мой кейс, пожалуйста, — попросил он. — Конечно, конечно. Ты что, думал я его украду? — ухмыльнулся Бренно и скомандовал: — Отдайте ему все — до последнего! Когда Салимбени со вздохом облегчения вышел на большой двор перед домом, его сразу схватили охранники и потащили в хлев. Салимбени даже не пытался вырваться. Увидев, что один из телохранителей Бренно по имени Стинко поднял пистолет, Салимбени смог прохрипеть только: — Нет, нет! Раздался выстрел, и бывший сенатор и финансист упал лицом вниз на покрытый грязной соломой пол хлева. Наблюдавший эту сцену Бренно сплюнул и брезгливо приказал: — Уберите его! Чтоб я не видел эту падаль! В банке в Вене Феде сидела за своим столом и работала, когда с виллы приехал Тано и подоше к ней. — Знаешь, — проговорил он, — если бы меня когда-то спросили, чего я больше всего хочу в жизни, я ответил бы: вот такой банк! — И он обвел рукой кабинет. — А теперь все это не производит на меня никакого впечатления. Ты мне веришь? — Нет, — однозначно ответила Феде, не поднимая головы от бумаг. — Браво! — воскликнул Тано. — Ты — пример образцового полицейского, который не должен фамильярничать с очередным задержанным… Ну, ладно. Теперь можешь сообщить начальству, что нее в порядке и груз отбыл к месту назначения. Скоро прибудет в Прагу. Выйдя от Мартины, Лоренцо решил заехать домой. Войдя в кабинет, он сразу заметил на столе беспорядок — кто-то рылся в его бумагах. И Лоренцо поспешил проведать своего нотариуса, у которого хранились наиболее важные документы. Нотариуса он себе выбрал нарочно не в Милане, а в городе Лекко в нескольких десятках километров к северу. В машине было включено радио. После концерта легкой музыки начали передавать выпуск последних известий. Говорила местная радиостанция. Главной новостью этого часа было сообщение об убийстве в Лекко одного из самых известных и уважаемых людей в городе — адвоката Париде Сорренти. Причины преступления неизвестны. Полиция ведет расследование… — Разворачивай машину, — сказал Рибейра водителю, — мы возвращаемся в Милан. Когда они въехали в город, Рибейра велел остановиться у первой попавшейся по дороге гостиницы и отпустил машину. Сняв скромный номер в маленькой гостинице, Лоренцо, не раздеваясь, лег на кровать и стал размышлять, что следует предпринять. Домой, во всяком случае, возвращаться не следовало. Бренно без пиджака, в подтяжках, сидел на своем любимом месте в столовой. У ног его спал черный мастино. В дверь постучали, и в комнату заглянул Стинко. — Чего тебе? — ворчливо спросил Бренно. — Опять какое-нибудь неприятное известие? — Да нет, — ответил Стинко. — Хотим доложить, что нотариуса ликвидировали. Вот бумаги, которые мы у него нашли. — Давай сюда! — привскочил Бренно. Бренно стал просматривать документы, подошедший Марко читал их у него из-за плеча. — Теперь у Рибейры ни хрена нет в руках против нас! — воскликнул с торжеством в голосе Бренно. — И он, и Тано — оба остались с носом! Военный совет События нагнетались в таком темпе, что ситуация грозила выйти из-под контроля. Покушение на судью Конти, нападение на фургон с золотом, убийство Салимбени… Генерал Амидеи решил созвать совещание, чтобы выработать план дальнейших действий. Приглашены были Генеральный прокурор, судья Сильвия Конти, Давиде Ликата и Браччо. Когда они вошли в кабинет, то застали генерала за странным занятием. Он сосредоточенно раскладывал перед собой на столе пасьянс и, кладя каждую карту, что-то неслышно бормотал себе под нос. — Что мы знали, когда начинали это расследование? — заговорил генерал. — Ровным счетом ничего! Новый король мафии нам был неизвестен, кто его валеты — мы тоже не знали. Они для нас, как эти карты, — Амидеи показал на карты, лежавшие вверх рубашками. — А что у нас было на руках? Убийство Беллини — фотографа, который хотел застрелить Ликату и который, по-видимому, округлял свои доходы тем, что продавал какие-то компрометирующие фотографии. Потом он же убил Каневари. Затем у нас был Салимбени, — продолжал генерал. — Этот финансист занимался крупными сделками с африканскими странами, вероятно, отмывая грязные деньги. Имелся также туз той же масти, что и Салимбени швейцарский банкир Стефан Литвак. Прошлое этого человека известно — оно далеко не безупречно. Может, Салимбени его шантажировал, может, сыграл на его желании морально себя реабилитировать, но так или иначе уговорил дать большой заем, чтобы провернуть выгодное дельце в Африке. Тот ему обещал одолжить огромную сумму. Тут появились мы. Первым делом мы поняли, что ошибались насчет Беллини: тот, оказывается, работал на кого-то другого, а вовсе не на Салимбени и не на нечистого на руку банкира Литвака. Но и сам Салимбени вдруг изменил свою позицию на сто восемьдесят градусов и оказался на другой стороне. Ясно, что за всем этим стоит кто-то еще. Полученный кредит в тысячу миллиардов лир Салимбени направляет уже не в Африку, а в Прагу — на какой-то таинственный анонимный счет под названием «Запад». Выходит, Литвака обманули — либо Салимбени, либо директор миланского филиала его банка, или же они оба вместе, и Литвак соглашается перевести деньги не в Африку, а в Прагу. Значит, помимо главаря мафии — того нового короля, которого мы ищем — назовем его «королем бубен» — имеется еще какой-то другой, тоже неизвестный нам король — назовем его «королем пик». Этот другой король, пиковый — кто-то, обладающий огромной финансовой мощью, широкими международными связями и вообще большими возможностями. Кроме того, это, безусловно, смелый человек, не боящийся рискованных финансовых операций. Он притягивает к себе других, как гигантский магнит. — И это он требовал у Беллини какие-то фото, а когда тот их ему не отдал, убил его? — спросил Ликата. — Наверно, так, — ответил Амидеи. И продолжал: — Этот «король пик» задумал какой-то широкий маневр, но очень сильно рискует, так как «король бубен» начинает понимать, что происходит… — Это тот человек, что жил в Праге в отеле «Амбассадор»? — задала вопрос Сильвия. — Думаю, что да. Все следы ведут в Прагу, там все сходится, — ответил Амидеи. — В Праге живет этот загадочный господин Ячек или Яцек, телефон которого мы нашли и у Беллини, и у Карты. Из Праги возвратился профессор Каневари, которого убил Беллини. В Прагу везут золото, в пражском банке открыли счет «Запад».