— Адвокат необходим немедленно! Я хочу сейчас же допросить арестованную, — категорическим тоном произнесла Сильвия. Потом спросила: — Да, а где тот человек, который вызвал полицию? — Он здесь, в жилой комнате, — ответил Джуньи. Сильвия стала подниматься по лесенке и вдруг увидела перед собой Ликату. Удивление ее было безгранично. — Давиде! — воскликнула она. — Что ты тут делаешь? Когда ты вышел из больницы? — Сегодня утром, — спокойно ответил Ликата. — Убитый — это тот человек, который стрелял в меня в Палермо. Это фотограф Беллини. Я пришел с ним побеседовать, но кто-то уже опередил меня. Сильвия вместе с Давиде отправилась в полицейское управление. В другой машине туда же доставили арестованную Нину и ее детей. В кабинете Сильвии уже кипела работа. Ей доложили о результатах баллистической экспертизы. Налицо явное несоответствие — ясно, что в фотографа стреляла не Джаннина. Пуля, выпущенная из ее пистолета, застряла в потолке. Сильвия начала допрос, но женщина продолжала упрямо повторять, что Беллини убила она. В это время в кабинет запыхавшись, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы, вбежала молодая девушка в очках, — срочно вызванный адвокат по назначению Мартина Феррари. Она была еще совсем молода, это было ее первое дело, и девушка заметно нервничала. Представившись Сильвии, она спросила: — Почему назначили именно меня? Я работаю всего лишь месяц… Сильвия строго ее прервала: — Вот самый подходящий для вас случай начать. Ознакомьтесь с результатами медицинской и баллистической экспертиз. Задержанная утверждает, что застрелила Беллини она. — Он был ваш муж? — спросила девушка, обратившись к Джаннине. Сильвия, сдерживая улыбку, ей напомнила: — Адвокат Феррари, допрос здесь веду я. Девушка, совсем оробев, замолкла. Джаннина же, видимо, успев обдумать линию своего поведения и больше всего беспокоясь о похищенной Франческе, громко и решительно заявила: — Это был мой сожитель, а не муж. Он издевался надо мной, жестоко избивал, на глазах у детей валил на постель и насиловал… К тому же постоянно изменял с другими женщинами… Заставлял меня и детей голодать… Я не могла больше терпеть и убила его. — Однако, — заметила Сильвия, — у вас на теле не обнаружено никаких следов побоев, да и вид у вас и у детей весьма ухоженный. Действительно, женщина и дети выглядели вполне благополучными, были хорошо, даже нарядно, одеты. — Я убила его, это я его застрелила, — вновь принялась твердить, как хорошо выученный урок, Нина. — Адвокат, теперь можете поговорить с нею вы, — сказала Сильвия. — Давай будем с тобой на «ты», — начала Мартина. — Знаешь, это мое первое судебное дело… Но женщина сидела, словно не слыша, и никак не отзывалась на дружеский тон адвоката, и продолжая бубнить свое: — Это я убила его… Пока шел допрос, Давиде в соседней комнате угощал детей булочками, которые он велел сюда принести, и дружески с ними беседовал. — Маму посадят в тюрьму? — спросил мальчик. Его звали Никола, ему, по-видимому, уже приходилось бывать в таких переделках. — Судьи все плохие, — вступила в разговор маленькая Серена. — В прошлый раз, когда маму арестовали, нас с Николой отправили в разные детские приюты… А нас нельзя разлучать! Лица у брата с сестрой были не по годам серьезные — видимо, им уже немало довелось повидать на своем коротком веку. — Нет, не думаю, что маму отправят в тюрьму. Разве она сделала что-то плохое? Синьора Сильвия во всем разберется, — сказал Ликата. — А где ваш отец? — Отца у нас нет, — ответил мальчик. Желая успокоить детей, Давиде с улыбкой добавил: — А в детприемник вас отправят вместе. Там вам будет неплохо, там много других детей, о вас будут заботиться. — Лишь бы не разлучали, — повторила девочка. И дети послушно последовали за полицейским, который должен был доставить их в приемник. — Не вешай нос, Никола, — сказал на прощанье мальчику Давиде. А Серена, бросив внимательный взгляд на вышедшую в коридор Сильвию, вдруг улыбнулась ей: — Чао, судья! — До свиданья, Никола! До свиданья, Серена! Генерал Выйдя из полицейского управления, Сильвия и Давиде медленно брели по вечерней улице к машине судьи. Наконец-то они остались вдвоем и могли поговорить. Но обоим трудно было начать этот разговор. — И что же ты теперь будешь делать? Чем решил заняться? — наконец прервала затянувшееся молчание Сильвия. — Да еще сам не знаю… — Пора бы начать тебе нормальную жизнь… Давиде в ответ лишь невесело улыбнулся. — А почему ты вдруг не пожелал меня больше видеть? — продолжала Сильвия. — Понимаешь, в тот момент мне хотелось быть одному. Никого не видеть, ни с кем не разговаривать… — Ты решил уехать? — Да, вернуться в Америку… Там мой сын. Знаешь, мне никак не найти слов, чтобы тебе объяснить, что со мной происходит… А почему ты без охраны? — Не такая я уж важная птица. К тому же следствие, которое я вела, закончено, приговор уже вынесен. Всех охранять — людей не хватит. — Но не забывай об осторожности. Почаще оглядывайся… — Чао, — сдерживая обуревавшие ее чувства, спокойно проговорила Сильвия. — И иногда вспоминай обо мне! Сев в машину, Сильвия резко тронула с места, и автомобиль скрылся во тьме. Ликата, понурившись, медленно брел дальше, погруженный в свои мысли. Трудный у него сегодня выдался денек. Не верилось, что только этим утром он вырвался из больницы, так много всего произошло — и встреча с Эспинозой, и убийство человека, который хотел отправить его на тот свет, и этот неудавшийся разговор с Сильвией… Но как глубоко Давиде ни задумался, автоматически сработало профессиональное чутье. Краем глаза он заметил медленно следовавшую за ним вдоль панели большую черную машину. И как только машина притормозила, он скользнул за угол и прижался к стене. Из автомобиля вышел молодой мужчина, отошел в сторону и стал озираться, явно недоумевая, куда Ликата исчез. Тогда Давиде молниеносно кинулся к стоявшему лимузину, дернул дверцу и, с размаху опустившись рядом с водителем на сиденье, приставил пистолет к его шее. — Кто вы такие? Кого ищете? — Тебя. Водитель не отбивался, а спокойно отстранившись, достал из верхнего кармашка удостоверение и, протянув Ликате, проговорил: — Спецподразделение корпуса карабинеров. Тут только Давиде увидел, что за рулем молодая девушка. И к тому же хорошенькая. Темноволосая, коротко стриженная. — И что же вам от меня нужно? — Велено доставить к начальству. В машину возвратился ее напарник и сел на заднее сиденье. Автомобиль тронулся и через несколько минут подъехал к зданию командования корпуса карабинеров. — Извини, что немножко помял тебя. Могло быть хуже, — проговорил Давиде, выходя из машины. — Это ты благодари Бога, что я знала, кто ты такой, — у нас был приказ разыскать тебя. Не то бы… — и девушка, улыбнувшись, показала лежавший у нее на коленях здоровенный автоматический пистолет. — Меня зовут Феде. А он — Браччо[2]. Вдвоем они сопроводили Ликату по длинным безлюдным коридорам к массивной двери. Браччо постучал и вошел, оставив Давиде с девушкой ждать в коридоре. Через минуту дверь отворилась, и они вошли в просторный кабинет. Судя по его размерам и убранству, он принадлежал высокому начальству. Сидевший за столом, погруженный в бумаги, пожилой человек в штатском жестом отпустил подчиненных и указал Ликате на стул перед его столом. И снова углубился в свои бумаги. Короткие седые волосы у него были стрижены ежиком, он был в очках, с седыми усами. Наконец хозяин кабинета поднял голову, скользнул взглядом по лицу Ликаты и спросил: — Как мне вас называть? По прежней фамилии Парди? По имени Давиде или по новой фамилии Ликата? — А мне вас как? — ответил вопросом на вопрос Давиде, желая знать с кем имеет дело. — Я генерал Алессио Амадеи — командующий спецподразделением корпуса карабинеров по борьбе с мафией и организованной преступностью. Можете называть меня по фамилии или генералом, хотя это слишком торжественно. — Меня называйте Ликатой, — ответил Давиде. — Как ваша голова, Ликата? — спросил генерал. — Зачем я здесь?