Тут оставался лишь один вопрос… Как кошка, проворно пробираясь в темноте дома, он дотащил бесчувственное тело до самой дальней комнаты своего укрытия – лучше он ничего придумать не мог. Вздохнув, он бросил её на кровать. Теперь, в слабом свете луны, мягко проникающем едва уловимыми потоками сквозь небольшие щели в потолке и стене, он смог получше разглядеть свою добычу. Она не шевелилась и не подавала признаков жизни, кажется, пребывая в глубоком шоке. Он понимал – её сознание, чтобы сохранить рассудок, предпочло унести её от него туда, где её не достать – в неведомые дальние глубины этого таинственного и до сих пор непонятного человечеству органа – мозга. Так лучше для неё, безусловно. Лицо её было бледным, даже с землистым оттенком. Но учитывая всю ситуацию, это было закономерно. Значит, всё в порядке. Он снял с крючка верёвки для запаса и нагнулся над ней. Наклоняясь к её лицу, он услышал едва уловимое, слабое, но прерывистое дыхание, доносящееся из её приоткрытого рта. Не то… Он отступил и ещё раз посмотрел на неё всю. Почему-то невольно ему пришло в голову, что такой красивой женщине было никак не место здесь – лежать без сознания, до смерти испуганной, с окровавленными запястьями – она, видимо, повредила их, рванув тогда верёвки. Особенно правое – треть рукава кверху просто была пропитана кровью. Ничего. И пусть из пореза на шее тоже ещё сочились капли крови – всё то, что он успел сегодня с ней сделать. А она оказалась устойчивее и смелее, чем он мог предполагать. Он думал, что она сдастся и выбежит оттуда сама. Запаникует, увидев его неоконченные работы. Всё это было так необычно… Он ожидал чего угодно, но не этого. Не каждая решилась бы на такие действия. Он и вообще не помнил способных на нечто подобное. Все не так уж и плохо. У них ещё есть время. Даже много времени… он уж протянет с ней столько, чтобы как можно дольше чувствовать её страх. её безысходность. её боль. Нельзя было с ним так. Она поймёт… Он покажет ей, кто он. Да, так будет даже лучше. Силы окончательно ушли на спад. Нужно было уже всё заканчивать. Погружаться в спокойствие и могильную тьму сегодняшней ночи. Оставалось ещё кое-что. Без этого было никак. Уж это необходимо было завершить. Он принялся снова связывать её запястья. В этот раз получалось не так хорошо, как всегда – наверное, давала о себе знать усталость. Его руки то и дело не могли справиться с узлами, а до сих пор текущая кровь из её первого запястья постоянно заставляла верёвку и его пальцы в перчатках скользить – кое-как ему удалось затянуть повыше. Наконец справившись с этим, он начал доставать всё из её карманов. Обычная мера предосторожности… и всегда интерес. Помимо всякого обычного хлама, он обнаружил для себя две вещи, которые, пожалуй, заслуживали отдельного его внимания – чёрный телефон из кармана куртки и три обычных бумажных листа, исписанных мелким почерком из заднего кармана джинсов. Это всё он обязательно изучит завтра. А теперь пора бы уже забыться, не видеть ничего и не знать. Погрузиться в долгожданные объятия тьмы. Глава 10 Ещё раздеваясь в коридоре, Гоша заметил некую странность – только сам пока не мог понять, что именно ему показалось не так. Было около часа ночи. Ксюша, должно быть, уже легла спать – во дворе он заметил, что в окнах не горел свет. Стараясь шуметь как можно меньше, он подумал о том, что сам сегодня невероятно устал. Прошедший день выдался для него непростым, и три последних часа Гоша поддерживал свои силы только благодаря кофе и зелёному чаю. Сейчас он, отчаянно зевая, думал о том, что смог бы заснуть прямо в данный момент, даже не раздеваясь. Почти бесшумно он дошёл до комнаты и, едва заглянув внутрь, сразу же увидел сложенный диван. Его жены нигде не было видно. Гоша удивлённо нахмурился и включил свет. Вспыхнувшие лампы на навесном потолке отразили уже ставшую за две недели привычной обстановку комнаты: диван, кресло, шкаф, письменный стол с компьютером и придвинутым к нему вращающимся креслом, а так же тумбочка, на которой стоял телевизор. К зеркальной дверце шкафа был приставлен стул. Он даже заглянул в него и проверил содержимое, надеясь на абсурдную мысль, что она просто решила глупо разыграть его, спрятавшись внутри. Гоша вернулся в коридор и прошёл на кухню, а затем в ванную и туалет, при этом окликая её по имени. Ничего. Смутно почувствовав, как нарастающее в нём удивление сменяется появляющимся беспокойством, он пересек комнату и проверил балкон, даже выглянув при этом наружу и посмотрев вниз. Как и ожидалось, он ничего не обнаружил. «Куда она могла пойти в час ночи, в чужом городе?» – мелькнула у него в голове тревожная мысль. Нервно сглотнув и сделав глубокий вдох, Гоша достал телефон и принялся звонить ей. С каждым очередным протяжным гудком его внутреннее напряжение усиливалось. Вызов шёл, но ответа не было. Так повторилось и второй раз, и третий. На четвёртом звонке он, продолжая беспокойно ходить по комнате кругами, чувствовал, что его волнение уже вот-вот готово перерасти в панику. «У нас в городе учащаются дела о пропажах людей…», – пронеслось в голове зловещее воспоминание. Ужас окатил его волной. Он застонал, и, пытаясь унять панику, прислонился к дверце шкафа. «Не нужно сразу думать о самом худшем», – старался настроить он себя. «Может быть, она просто…» Что – просто? Что? Что тут можно подумать, если… «Стоп. Хватит». Не переставая звонить ей, Гоша лихорадочно пытался предположить и перебрать все безобидные ситуации, которые объясняли бы, почему его Ксюша посреди ночи оказалась неизвестно где, с выключенным мобильником. Ладно, у этого может быть логичное объяснение – телефон мог сломаться, или разрядиться. А сама она? Может, допоздна засиделась у соседей? В квартире напротив, насколько он помнил, живут мать и её взрослая дочь, примерно того же возраста, что и Ксюша. Хотя всё их общение с ними сводилось лишь к вежливому приветствию, могло быть так, что в его отсутствие Ксюша однажды разговорилась с ними, после чего возникла взаимная симпатия, они стали больше общаться, и потому соседи пригласили её к себе. Почему бы нет? Или вдруг случилось так, что она готовила – ей не хватило какого ингредиента, и Ксюша побежала за ним в ближайший супермаркет, откуда сейчас вернётся? Гоша спешно прошёл обратно на кухню. Везде было прибрано, посуда вымыта, на плите стояли сковородка и небольшая кастрюля. Он открыл крышку сковородки – в нос сразу ударил аппетитный запах жареных котлет, которые тут же лежали биточками, прислонившись друг к другу. Почему-то при виде еды у него болезненно сжалось в груди. Но это ощущение не имело никакого отношения к голоду. Он беспомощно опустился на табуретку. Нет, все предыдущие варианты маловероятны. Где бы его жена ни задержалась, она никогда не поступила бы подобным образом – исчезнуть вечером и, тем более, ночью, без всякого предупреждения. Но, может, она просто не нашла способ связаться с ним? Собиралась ли Ксюша сегодня вообще куда? И куда она ходила? Он почувствовал укол совести за то, что не попытался найти даже одну свободную минутку, чтобы поговорить с ней по телефону и узнать, как у неё дела. Сейчас он как никогда хотел, чтобы её отсутствию нашлось бы простое и логичное объяснение, которое иногда, вопреки всему, случается у самых сложных и запутанных дел. И даже пускай оно было бы странным, нерациональным, как его недавние предположения. Но задней мыслью, происходящей из той части сознания, которая отвечала за беспощадный реализм, Гоша понимал, что причина должна быть весомой. «Возможно ещё так, что ей пришлось помогать попавшему в беду человеку». Он тут же уцепился за данную версию, как за последнюю соломинку. Да, могло быть так. Кому рядом с ней стало плохо, и она повезла пострадавшего в больницу, а потом сопровождала его там. Может даже, был несчастный случай. Он получил травму. Его придавило чем-нибудь, и Ксюша старалась его вытащить. Либо ждала с ним спасателей, подбадривала. Даже если это не человек, а, допустим, собака… Или что-то случилось с дядей и она тут же рванула в Питер, потеряв голову, забыв обо всём. Или ещё с кем-то из её родных и друзей. От шока она могла забыть даже оставить ему записку… А может, она сама попала в такую беду и сейчас лежит в больнице? Или вообще лежит где-нибудь без сознания, без помощи? «Насколько серьёзно?» Гоша вскочил. От недавней сонливости не осталось и следа. Сидеть и гадать он был больше не в силах, а главное – это бессмысленно. Нужно что-то делать. Если с Ксюшей что-то случилось (эта мысль хлестнула его раскалённым прутом), то искать нужно сначала здесь. Сведения о происшествиях, пострадавших, о поступивших сегодня в больницу людях… Он настойчиво отгонял мысль о моргах. Конечно, сейчас он пойдёт и обойдёт весь их район. Зайдет сначала к соседям напротив, и к тем, что на первом этаже, а после продолжит поиски дальше. Но перед этим оставалось ещё одно. И пока что начать с этого было логичнее всего. Другого выхода нет. «Они – единственные наши друзья в этом городе», – с волнением думал Гоша, уже нажимая кнопку вызова. Отчаянная версия, что они знают хоть что-нибудь. Если у Ксю что-то сегодня произошло, она могла поделиться этим с ними. «Пожалуйста, пусть это будет так»… – Алло, – раздался в трубке заспанный голос Юры. – Блин, Гошан, что… – Прости, если разбудил, знаю, но дело срочное, – прервал Гоша возмущения друга. – Ксюши до сих пор нет дома, – выговорил он и тут же понял, что его голос звенит от волнения и дрожи. – Подожди… То есть как – нет? Голос на мгновение замолк. Наверное, сейчас Юра в темноте ворочается в постели и смотрит на часы, пытаясь слезящимися после сна глазами разглядеть на них время. – Юра, пожалуйста, проснись и постарайся ответить на мои вопросы… У него сорвался голос. Откашлявшись, он тут же продолжил: – Она… ну, она… Говорила ли она сегодня с тобой или с Ниной? Может быть, она куда-то собиралась? Или у неё что-то случилось? Гоша невольно удивился тому, насколько жалобно и беспомощно прозвучали сейчас его слова, и каким тихим голосом он это произнёс, весь напрягаясь в ожидании. Сейчас словно вся его жизнь зависела от ответа друга. – Подожди, подожди… Да! – ошарашено и хрипло воскликнул Юра. – Да, мы говорили в обед. Её из издательства другого пригласили в ресторан «Вишневого цвета»… то есть «света». Она и поехала к ним. А что случилось??! Юра, видимо, окончательно проснувшись и обретя способность трезво мыслить и воспринимать, заговорил более громко и внятно, а в трубке послышалось сонное бормотание Нины. Но Гоша почти не обратил на всё это внимания. В возбуждении он принялся ходить по всей квартире, крепко держа трубку в руках. Сейчас его волновало только одно.