– Я… Я просто не понимаю, как такое могло случиться, – прошептал Гоша, покачав головой. Речь опять стала даваться ему с трудом. – Я не знаю, кто бы ещё это мог быть. Из всех вариантов я бы предпочёл, чтобы это оказались сотрудники «ЛК»… Я попросил их проверить – так, на всякий случай… Но, если честно, я сразу подумал, что они бы вряд ли пошли на такое. К тому же, будь это они, то уже давно бы заявили о своих намерениях. – Давай-ка, я тебе точно чай заварю, да покрепче, – Юра встал и направился к тумбочке с чайником. – К сожалению, ничего серьёзнее мы не держим – начальство строго запрещает. – Из наших коллег и знакомых тоже никто не мог этого совершить, – продолжал Георгий, обращаясь скорее к самому себе, чем к другу. – Наш новый адрес знали только Антонов, мой зам, и её дядя. Они не стали бы никому рассказывать просто так. Да и Ксюшу похитили не возле дома. Если о назначенной встрече знали только она и эти проходимцы, то, получается, её выследил кто-то из местных… Повисшая в воздухе страшная невысказанная мысль, сгустившая до такой степени, что казалась осязаемой, заполнила собой всё пространство, сдавливая тех, кто находился в нём. Гоша не сомневался, что Юра прекрасно понял, что он хотел сказать. И в этом виноват он. Это он привёз её сюда, из-за него она оказалась в беде… Как же в эту минуту он ненавидел и себя, и все свои планы. * * * Домой он вернулся только через час. Уходя из полицейского управления, он попросил Юру о двух вещах, первой из которых была просьба присутствовать завтра на допросе этих двух клоунов – переговорщиков, подосланных Соковым. Даже если «ЛК» не были организаторами произошедшего, то их косвенная вина – голая и позорная, являлось очевидной: если бы они не опоздали настолько, Ксюше не пришлось бы возвращаться по темноте, в которой некто напал на неё. Едва начиная думать об этом, он впадал в бешенство и огромным усилием воли удерживался от того, чтобы прямо сейчас не поехать в «ЛК» и не разобраться с ними. Нет, поступить потом следует иначе. Гоша прошёл на кухню, налил в кружку остывшей воды из чайника, и выпил её в два глотка. Верно. Насчёт «ЛК» надо будет тоже поговорить с Журавлёвым. Но это подождёт – он может обсудить всё и при встрече с ним, насчёт которой он как раз собирается договориться на сегодня. Находиться в пустой квартире, не было никакого желания, а при взгляде на её вещи внутри у него болезненно сжималось. По приезду из Питера он снова зайдёт в полицию – узнать последние новости, хотя Юра и обещал звонить ему, если будет что-нибудь важное. Вот только насчёт всего, что хоть как-то касалось Ксю, важным ему сейчас казалась любая мелочь. Сейчас, звоня Журавлёву, Гоша подумал, что сегодня тому надо будет сказать про ещё одно дело, которое он собирается ему поручить. И оно напрямую касалось второй вещи, о которой он сегодня попросил Юру: отыскать и откопировать материалы всех нераскрытых дел за последние двенадцать лет о пропажах женщин в городе Сертинске. Глава 14 Время текло медленно, как ручейки холодной воды, стекающие у неё по ладони, лицу, и капающие с подбородка. Уже в который раз за день Ксюша жадно припала к воде, текущей в ванной комнате из-под крана, как к святому источнику жизни. Впрочем, сейчас она могла полагать так на полном серьёзе. Эти прохладные и чистые струи воды под небольшим напором давали ей возможность не только не умереть от жажды и унять ноющий от голода желудок, но и успокаивали боль в ранах. Также они помогли вернуть телу хотя бы внешнюю чистоту после всего, что с ней случилось. А в их холодящем льде Ксюша даже смогла отстирать значительную часть крови со своей одежды. Стирка заключалась в длительном держании окровавленных участков ткани под водой – на большее её распухшие, едва шевелившиеся запястья пока не были способны. Кроме того, вода успокаивала. Она открыла для себя это, когда в первый раз сегодня забралась в ванну целиком, прямо в одежде, сняв лишь ботинки. Сколько времени она просидела так, съёжившись в позе эмбриона и неподвижно глядя, как капли, попадающие на белую эмаль, стекают вниз, Ксюша не могла точно сказать – здесь оно словно остановилось, растворившись в блестящих даже от тусклого света брызгах и ручейках. После этого, приведя себя в порядок так, насколько это было возможно в таких условиях, она, свернувшись, легла на дно ванны и, под включённым краном, провела там несколько часов. Лишь изредка, она вылезала – но ненадолго, спеша вновь вернуться в тихое, закрытое место. По неким причинам, жидкость из крана всегда оставалась прохладной: самое большое, на что она была способна – это достичь комнатной температуры, но Ксюшу это устраивало – вода освежала, приводила её в чувство, убаюкивала своим мерным гудением. Холод она, как ни удивительно, едва ощущала – и тело, и душа были раскалёнными и выжженными, как после большого пожара. Сидеть в ванной было куда лучше, чем в той комнатушке, под постоянным прицелом двери, которая в любой момент может открыться и впустить его. Ксюша не знала, и даже не могла предположить, где сейчас похититель. Находится ли он всё ещё в этом доме или уехал? Сюда, в ванную, до неё не доносилось ни звука извне. А может, это ещё и она потеряла способность чётко слышать и даже соображать. Только когда тошнота и боль во всем теле немного отступили, она вернулась в комнату, и, закрыв глаза, легла на кровать лицом к внешней стене. Так Ксения пролежала в полузабытье ещё с час, а когда приоткрыла глаза, обнаружила, что вокруг стало совсем темно. Сквозь щели в потолке и внешней стене больше не пробивался свет. «Должно быть, уже вечер. Или ночь, – подумала она». Значит, она находилась здесь уже сутки… Внезапно, словно водопад, на Ксюшу разом обрушились все ощущения, мысли и воспоминания, отчего её рассудок прояснился – с самого момента похищения впервые настолько чётко. Чувства, притупившие его, которые она беспрерывно испытывала последние двадцать четыре часа – боль и страх – на время ушли на второй план, уступив место другим, ранее едва заметно проплывающим на фоне всеобщего кошмара. Она почувствовала, что дрожит от холода, находясь в сырой, лишь местами просохшей одежде. Волосы тоже всё ещё были влажными. Помимо этого, само помещение – ничем не утеплённое, с множеством сквозняков – тоже окутала ночная прохлада, что усугубляло положение. А ещё Ксения почувствовала мучительный голод – желудок, в который сегодня весь день попадала одна только вода, казалось, готов был переваривать уже собственные стенки. «А может», – мелькнула у Ксюши догадка, – «он не убил меня вчера, потому что придумал план получше? Например, заморить меня голодом так, что я сама стану похожей на скелет, и тогда… в конце, ему будет меньше работы?» Нет, пожалуйста, не надо думать о таком… «Меньше мяса придётся снимать». Её передернуло от воспоминания о вчерашнем подвале и гниющих телах. (Надо остановить эти мысли! Хватит!) Осклизлая, коричневая плоть, в которой что-то копошилось… Яркие образы настойчиво продолжали лезть в голову. Тухлый запах разложения… А ведь она касалась всего этого. Ксюша с трудом подавила чувство закричать и зарыдать от ужаса. Она была противна себе самой. Ей захотелось снова вымыться, желательно с хлоркой, и перестирать всю свою одежду, а лучше вообще сжечь. А пока она будет превращаться в обтянутые кости, он будет её насиловать. Если бы было чем, то сейчас её обязательно вырвало бы ещё раз. Всхлипнув, Ксения беззвучно расплакалась, сжав правой рукой левую повыше раны. Её тело сотрясалось в истерике, и она пыталась взять себя в руки, кусая нижнюю губу и делая резкие глубокие вдохи, но страшные картины в её голове, всё более жестокие и тошнотворные, всплывали одна за другой. Спокойно… Надо думать, как отсюда выбраться. Надо думать о чём-то хорошем. «Чего тут, мать твою, можно найти хорошего???» Хотя бы то, что в этом случае она умеет нескоро, и у неё будет время придумать план побега. Может, её найдут и спасут? Ксюша подумала о Гоше. Он должен был хватиться её ещё вчера. Интересно, что он подумал, когда вернулся поздно домой и обнаружил, что её нет? Глотая слёзы, она представляла, как муж в отчаянии пытался дозвониться до неё, а когда этого не удалось – пошёл искать её к соседям, по дворам, обратился за помощью к Юре… А ведь Юра знал, куда она пошла! Возможно, тогда они с Гошей уже обыскали всю гостиницу, территорию и лес, по которому её волокли. Ксюша была уверена – он поймёт, что она пропала именно там, и тем более не сомневалась: он сделает всё, чтобы её найти. Сейчас он, скорей всего, использует для этого все возможности, задействует все связи. Подозревает сотрудников «ЛК», как последних видевших её людей, докапывается до них. Он, должно быть, места себе не находит… А ещё Гоша сам мог попасть под подозрение как самый ближайший родственник – в подобных случаях полиция в первую очередь всегда начинает с них. Но что, если его вообще поместили в следственный изолятор как основного подозреваемого? У Ксюши сильно заколотилось сердце. Нет, нет, они не могут так поступить, иначе они полнейшие глупцы. И главное, все они понапрасну потратят время, потому что ни Гоша, ни «ЛК» не способны похищать женщин и умерщвлять их, собирая коллекцию скелетов! Она утёрла глаза тыльной стороной ладони. Есть же ещё Юра. Он не мог бросить ни её, ни Гошу в этом дерьме. Ксюша всегда считала его надёжным, порядочным человеком, а также хорошим другом. Он и другие оперативники будут вычислять похитителя, прочесывать в поисках леса. Юра поможет и оправдать её мужа. Он ни за что не останется в стороне. «Особенно если брать во внимание то, что это он косвенно во всем виноват». Внутри у неё медленно начала закипать злость на Аркадьева. Если бы тот не посоветовал им перебраться сюда – она не оказалась бы сейчас в руках психопата. Кроме него, Ксюша ещё возненавидела двух этих придурков, а заодно и себя – она проклинала тот миг, когда согласилась их подождать, с таким колоссальным опозданием. Вот чем обернулись для неё мягкотелость, желание никого не обижать и старание всегда входить в чужое трудное положение… Мозг её до сих пор отказывался воспринимать происходящее как реальность. В голове не укладывалось, что маньяки, наводящие ледяной ужас в голливудских триллерах, сериалах (ей вспомнился любимый в своё время «Мыслить как преступник») и книжных бестселлерах, могут существовать в реальной жизни. Нет, не совсем верное высказывание: бесспорно, и в мировой истории насчитывается немало серийных убийц. Её саму всегда, как ни странно, интересовали социопатические личности: о них она смотрела, читала, изучала биографии. Она о них писала, в конце концов. Но одно дело – читать об этих зверствах, смотреть документальные фильмы со стороны, в безопасности, думая, что это, к счастью, никоим образом не относится ни к тебе, ни у твоих близким, и совсем другое – самой увидеть это вживую. Да ещё и в качестве жертвы такого чудовища. Надо бежать отсюда. Осторожно ступая, Ксюша подошла к железной двери и прислушалась, стараясь уловить за ней какие угодно звуки. Но тщетно. Может, он и не живёт здесь? Может, это место у него предназначено только для содержания своих жертв? Вероятно. И тогда этот дом – или чем его можно было назвать – должен находиться поблизости от ужасного подвала. С останками… Где-то послышался шорох, и Ксюша икнула от ужаса. Спина её моментально вспотела, а по коже пробежали мурашки. Страх перед маньяком, логичный и объяснимый, сменился страхом иррациональным – тем, который порождает неизвестная темнота; который заставляет воображение придумывать все мыслимые и немыслимые ужасы. Именно благодаря такому страху, маленькие дети боятся чудовищ в шкафу и под кроватью, а впечатлительные люди – чего-то страшного и опасного, таящегося в темноте. И не всегда существующего на самом деле, как например, утащивший Ксюшу убийца. Вопреки всей логике, некоторые, посмотрев фильм ужасов, боятся после этого встретить тот страшный призрак из сюжета. Или чудовище с рядом остроконечных зубов, что нападало на героев из-за кустов и разрывало на части. Или, увидев в настоящей жизни множество мёртвых женщин, и находясь рядом с местом их последнего упокоения, боишься, что сейчас они придут к тебе. Ну почему, почему ей в голову сейчас пришёл скелет в красном шёлковом платье, с вывороченной грудиной? Ей тут же показалось, что мёртвая женщина стоит сейчас за её спиной. Тянет к ещё живой подруге по несчастью свои костлявые руки (вместо левой один обрубок), смотрит на неё пустыми глазницами и раскрывает рот в немом, жутком крике, так напоминающим предсмертный хрип… Ксюша оцепенела так, что не в силах была даже дышать, а на глазах выступили слёзы. Она уже почти слышала за спиной движение, и готовилась к тому, что вот-вот почувствует гнилостный запах, а её плеча коснётся острый обрубок. Зажмурившись, она истерично вскрикнула и резко развернулась, выставив вперёд собой руки, собираясь сшибить ожившую покойницу на пол, но вместо этого сама потеряла равновесие и чуть не упала. Медленно открыв глаза, Ксюша оглядела пространство вокруг себя. Она была здесь одна. Ходячий труп оказался лишь плодом её разыгравшегося воображения. Шмыгая носом, Ксюша опрометью побежала в ванную, включила там свет и раскрыла дверь настежь, чтобы он проник и в комнатку. Её колотило от страха. Так. Нужно попытаться найти какое оружие. В ванной не оказалось ничего подходящего. На унитазе не было ни крышки от бачка, ни сиденья. Ксюша попыталась отвинтить части смесителя (а потом и отломать), но все усилия оказались напрасны. Она даже поизучала кафель, простукивая его в разных местах, надеясь, что одна из плиток отвалится, но тот плотно прилегал к стенам. Потолок был бетонным, а чтобы выломать доски из двери в ванную, тоже не могло быть и речи. Пришлось вернуться в комнату и искать там. Железная кровать тут ничем не поможет. Но можно осмотреть доски, из которых состояла внешняя стена.